Гийом Мюссо - Бумажная девушка
Она вышла из самолета еще совсем сонная, не заметив, что забыла в сетке сиденья книгу, которую ей передала Этель Кауфман.
30. Лабиринт жизни
Нет ничего более трагического, чем встретить выдохшегося, потерявшегося в лабиринте жизни человека.
Мартин Лютер КингПонедельник, 13 сентября. 15-й округ Парижа. 9 часов утра
Мы вышли на станции «Балар», конечной остановке восьмой линии метро. В Париже было тепло, как бывает в самом начале осени, и казалось, что в воздухе витает аромат начала школьных занятий.
Европейская больница Марии Кюри оказалась огромным зданием на берегу Сены на окраине парка Андре Ситроена. Ее главный фасад, весь одетый в стекло, повторял изгиб улицы и создавал эффект зеркала, в котором отражались окружающие деревья.
Судя по тому, что я прочел в брошюре, она объединила отделения старых столичных больниц и считалась самой результативной в Европе, особенно в области сердечно-сосудистых заболеваний. Именно в этой сфере работал профессор Клузо.
Трижды ошибившись с подъездом и заблудившись в дельте огромного центрального патио, мы обратились к служащему, который направил нас к лифтам. Кабина вознесла нас на предпоследний этаж.
Несмотря на то, что профессор сам назначил нам время, пришлось ждать его три четверти часа. Секретарь профессора по имени Коринна рассказала нам, что он живет в том же здании, где находятся его больные, и только этим утром вернулся из Нью-Йорка, где он два раза в месяц читает лекции в престижной Медицинской школе Гарварда.
Под бдительным оком Коринны мы терпеливо сидели в роскошном кабинете профессора, в обстановке которого чередовались дерево и металл и откуда открывался великолепный вид на Сену и крыши Парижа. Если встать перед стеклянной стеной, то можно было рассмотреть баржи, лениво скользившие по реке, мост Мирабо и копию статуи Свободы на стрелке Лебяжьего острова.
Мужчина, вошедший в комнату, больше походил на инспектора Коломбо, чем на выдающегося профессора медицины. Со спутанной шевелюрой, одутловатым и плохо выбритым лицом, месье Клузо было одет в мятый плащ, брошенный на плечи словно накидка. Его рубашка в клетку вылезала из-под зеленоватого пуловера и прикрывала верх брюк из рубчатого вельвета с весьма сомнительными пятнами. Если бы я встретил этого типа на улице, я бы, вероятно, подал ему монету. Трудно поверить, что помимо работы в больнице он еще руководил группой врачей и инженеров, которые пятнадцать лет трудились над созданием автономного искусственного сердца.
Клузо пробормотал что-то, извиняясь за свое опоздание, сменил свой тренчкот на пожелтевший халат и рухнул в свое кресло, явно страдая от смены часовых поясов.
Я где-то вычитал, что во время первой встречи с новым лицом наш мозг за десятую доли секунды решает, можно ли доверять этому человеку. Процесс настолько стремительный, что наши способности к размышлению просто не успевают повлиять на первую «инстинктивную» реакцию.
И этим утром, несмотря на неухоженный вид профессора, именно впечатление доверия отпечаталось в моем мозгу.
Билли тоже не попалась на удочку его внешнего вида и подробно описала все симптомы: потеря сознания, сильная усталость, одышка при малейшем усилии, тошнота, жар, потеря веса и жжение в желудке.
Пока профессор внимательно слушал эту информацию, еле слышно бормоча «гм, гм», я протянул ему папку с анализами Билли, которые провел Мортимер Филипсон. Клузо надел очки с двойными линзами, какие носили в 1970-х годах, и с выражением сомнения на лице просмотрел эти документы. Но его сверкающий взгляд за стеклами очков выдавал живой и острый ум.
– Анализы надо переделать, – отрезал он, властным жестом отправляя картонную папку в корзину для мусора. – Все эти исследования, проведенные в медпункте экзотического отеля, и эта история о «бумажной девушке», чернилах и целлюлозе, не выдерживают никакой критики.
– С чем же тогда связаны мои обмороки? – встревожилась Билли. – И мои вол…
Профессор бесцеремонно прервал ее:
– Для меня ваши повторяющиеся обмороки связаны с резким нарушением мозгового кровообращения. Они определенно связаны с сердечной или сосудистой патологией. Вы обратились по адресу: это и моя специализация, и профиль отделения, которым я руковожу.
Он нацарапал на рецептурном бланке список необходимых исследований и предложил нам встретиться этим же вечером.
* * *Рим. Аэропорт Фьюмичино
«Боинг 767», прилетевший из Сан-Франциско, стоял на парковке. Пассажиры покинули его уже около получаса назад, и уборщики уже начали приводить в порядок салон самолета.
Майк Портой, пилот гражданской авиации, закончил отчет о полете и закрыл свой ноутбук.
«Достала эта бумажная работа!» – подумал он, зевая.
Доклад по возвращении с задания летчик написал довольно халтурно, но пятнадцатичасовой перелет вымотал его до предела. Майк посмотрел на экран телефона. Жена оставила ему нежное и заботливое сообщение. Чтобы не звонить ей, он отправил одно из «черновых» эсэмэс-сообщений, которые держал на такой случай. Сегодня ему предстояло куда более интересное дело, чем болтовня со своей второй половиной. Вечером ему обязательно надо встретиться с Франческой. Каждый раз, бывая в Риме, он устраивал так, чтобы попытать счастья с этой красивой служащей, работавшей в бюро находок. Двадцать лет, свежая, сексуальная, аппетитная, с пышными формами, Франческа сводила его с ума. До этого момента она все время отвергала его ухаживания, но Майк чувствовал, что девушка вот-вот должна сдаться.
Он вышел из кабины, причесался и застегнул форменный китель.
Никогда не стоит недооценивать престиж формы.
Но прежде чем выйти из самолета, ему следовало найти предлог, чтобы пообщаться с красавицей-итальянкой.
Майк посмотрел на команду уборщиков, действовавшую быстро и эффективно, распределив обязанности. На первой тележке среди журналов и использованных бумажных платков он заметил красивую книгу с обложкой из кожи цвета ночи. Летчик подошел, взял ее в руки, рассмотрел украшенную звездами обложку, на которой выделялись написанные золотыми буквами имя автора и название романа: «Том Бойд «Трилогия ангелов»
Том 2».
Никогда не слышал, но это мне подойдет. Вот она, моя наживка!
– Вы не можете унести эту книгу, сеньор.
Майк обернулся, застигнутый на месте преступления. Кто посмел сказать ему такое?
Это была одна из уборщиц. Чернокожая, пожалуй, даже симпатичная. На шее бейдж с фамилией и именем – ее звали Каэла. Синяя бандана с белой звездой – сомалийский флаг – удерживала ее волосы.
