Алекс Савчук - Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах
Набравшись смелости, я спросил ее о чем-то, она ответила, и уже через минуту между нами завязалась непринужденная беседа, – женщина говорила по-русски с милым акцентом, приятно волновавшим мой слух. На вид ей едва ли было больше двадцати, на лице имелся легкий дневной макияж, нанесенный достаточно грамотно.
– …И зовут вас?… – продолжая наш разговор, как бы между прочим спросил я, затем добавил, извиняясь: – Мое имя Савва.
– Вероника, – ответила она. – Вы знаете, у вас такое необычное имя, я раньше такого никогда не слышала.
– Я хочу сказать вам, Вероника, что когда я только собирался ехать сюда, в Прибалтику, мне говорили, что я здесь, вероятно, не встречу ни одной красивой женщины, однако случилось так, что первая же из них, которая заговорила со мной, то есть вы, оказалась красавицей, – сказал я, ничуть ни кривя душой.
– О, вы мне говорите комплимент, – слегка покраснев, сказала Вероника, – но я не местная, я из Польши, полячка.
– А, ну тогда все в порядке, – сказал я, улыбнувшись, – красота польских женщин известна во всем мире.
Вероника от моих слов и вовсе зарделась в смущении, но я непринужденно добавил еще что-то, затем мы заговорили о политике, о непростых отношениях между нашими странами, о том, что простому человеку, живущему в социалистическом лагере, за «железным занавесом», почти нет возможности путешествовать, посещать другие страны и так далее, и вскоре между нами установилось полное взаимопонимание.
За разговорами мы выкурили и по второй сигарете, после чего я спросил Веронику, не желает ли она подняться в бар, расположенный, как я заметил во время обеда, на втором этаже, в одном зале с рестораном. Она согласилась, и мы направились к зданию «Интуриста».
Бар, представший нашему взору, по своему типу называется пристенным – высокая деревянная стойка коричневого цвета была устроена вдоль одной из стен зала; народу же здесь было с самого обеда – не протолкнуться, и мы с трудом нашли крохотное свободное место у стойки, где мне удалось отвоевать один пуфик для дамы, – сам я остался стоять рядом с ней.
После нескольких минут ожидания мы, наконец, удостоились внимания: к нам вальяжной походкой подошел бармен в белой рубашке при черной бабочке. Кивнув в знак приветствия, он склонил вопросительно голову.
– Два коктейля на ваш вкус, будьте добры, только не очень крепких, – попросил я.
– Экскьюз ми. Вот ду ю вонт? «Простите. Чего желаете? (англ.)» – спросил бармен не «поняв» моего русского, и затем, щеголяя знанием отрывочных фраз из нескольких языков, повторил свой вопрос на местном языке, затем на польском, французском, немецком и, по-моему, на испанском.
Одарив его уничтожающей улыбкой, я протянул руку за меню, нашел там коктейли, написанные на английском, и через несколько секунд выдавил из себя:
– То дабл скрудрайвер, плиз. – Две двойные «отвертки», пожалуйста. (Международное название всемирно известного коктейля, который получил широкое распространение во всем мире, исключая, разумеется, Советский Союз).
Бармен ушел, а через пару минут вернулся и поставил перед нами две двойные водки с апельсиновым соком.
Подняв свой бокал, я обратился к Веронике:
– Прошу прощения, что заказал напитки не посоветовавшись, – сказал я, улыбнувшись. – В следующий раз будете заказывать вы.
Вероника улыбнулась мне в ответ, согласно кивнула, затем сунула соломинку в свой бокал, и мы, попивая свои коктейли, продолжили наш разговор, прерванный накануне.
Она рассказала, что учится в Варшавском университете на третьем курсе, факультет психологии, замужем два года, но детей они с мужем пока не завели. Уже во второй раз за последние три года она путешествует по Советскому Союзу, и что муж ее, работающий хирургом, зарабатывает вполне достаточно, чтобы обеспечить семью и требует от супруги лишь одного – чтобы она училась.
Когда мы допили свои коктейли, Вероника жестом подозвала бармена и на приличном английском заказала два коктейля «коблер-шампань».
Незаметно, за разговором, мы справились и с этими коктейлями, и от выпитого, как мне показалось, глаза Вероники пленительно и многообещающе заблестели.
– Давайте выйдем, прогуляемся, – предложила она, отодвигая от себя пустой стакан и распрямляя плечики, – мне уже надоело здесь сидеть.
Остановив проходившего около нас бармена, я спросил его по-молдавски:
– Кыт мэ фаче? (Сколько с меня?)
Бармен переспросил меня как минимум на шести языках, чего я желаю, но я упрямо, стараясь не улыбаться, спрашивал его все то же самое, по-молдавски.
Тогда он склонился над стойкой и тихо, по-русски, спросил:
– Чего вы хотите? – И, конечно, получил достойный ответ, который у меня был заготовлен заранее.
– Расчет, мудак, – с удовольствием делая акцент на втором слове, сказал я, – я тебя уже три раза спросил: «Сколько с меня?», неужели не понятно?
Когда я достал из кармана внушительной толщины пачку денег, опытный бармен при виде их не подал и виду, а Вероника удивленно приподняла бровки.
– Сдачу оставь себе, – небрежно сказал я, роняя на стойку 35 рублей – четвертной и десятку, и, даже не поглядев на склонившегося в благодарности бармена, сунул пачку обратно в карман, после чего подал Веронике руку, помогая ей сойти с высокого барного стульчика.
– Как это будет по-русски?.. Вы его ловко… сделали, – Подобрав, наконец, нужное слово, восторженно сказала она, когда мы направлялись к выходу. – Это на каком языке вы сейчас говорили?
– На молдавском, – с улыбкой ответил я.
– А что, у вас там, в Молдавии, все так хорошо зарабатывают? – с улыбкой спросила Вероника, кивнув на мой оттопыренный карман.
– Я представитель фирмы, которая отправляет вина во все республики нашей страны, – соврал я, – а также за границу. Поэтому нам оплачивают командировочные, представительские и прочие расходы.
– А какой сорт вина у вас самый главный, ходовой? – беря меня под руку, задала она новый вопрос.
– Портвейн, – ответил я после короткой паузы, после чего с любопытством поглядел на Веронику. Любая, и даже самая последняя ссыкуха, гражданка моей родины, наверняка сказала бы: «фи!», но Вероника произнесла: «О!», очевидно потому, что пила у себя в Польше, или где-либо еще, настоящий, португальский, довольно приличного, кстати, качества портвейн.
Мы долго гуляли по городу, разговаривая обо всем на свете, пока совсем не стемнело, и тогда Вероника спросила:
– А где вы остановились, Савва, где живете?
– Хм, – запнулся я, будучи не готов ответить на этот, в сущности, простой вопрос, впрочем, я не предполагал, что он будет задан. – Дело в том, что в Риге у меня живут родственники, и они, конечно, пригласили меня к себе, но мне бы не хотелось их стеснять. А вообще, у меня есть бронь на место в гостинице при заводе, где я сейчас представляю нашу коллекцию вин. (Я с ужасом представил себе ситуацию, пожелай Вероника зайти ко мне в гости.)
