Алекс Савчук - Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах
И что бы вы думали? Вся эта суета в итоге оказалась напрасной – навязчивая реклама никого не привлекла, клиентов мы так и не дождались, а людской поток – поначалу широкий и бурный, вскоре понемногу иссяк, вино осталось невостребованным, а затем на улице стало темнеть, и наши шансы на заработок растаяли вместе с последней розовой дымкой заката.
Проведя до обидного спокойную ночь, ранним утром мы с Петро отправились искать маневровый тепловоз для того, чтобы он перекинул наши вагоны в новое, более подходящее для торговли место. Этот день был пятница, впереди были выходные, и еще оставался призрачный шанс на какой-нибудь, хоть небольшой заработок, – о том, что вагоны ждут на винзаводе, где наверняка уже были получены дорожные документы, я и думать не желал.
Найдя на запасных путях свободный маневровый, я налил машинисту полведра и напрямую сказал, чего хочу. Тот пожал плечами, зацепил наши вагоны и вскоре пристроил их в черте города, неподалеку от центра, на этот раз поблизости от винного магазина.
Однако для нас от этой перемены мест ровным счетом ничего не изменилось: прибалтийские выпивохи, скользнув равнодушным взглядом по нашим вагонам, заходили в магазин, где покупали себе «флакон», «пузырь», «фугас», «бомбу», «огнетушитель» или «фаустпатрон», – теперь я уже и не припомню точно, как в тех местах называлась бутылка портвейна, а после приобретения вожделенного напитка отправлялись по своим делам.
Магазинный бутылочный портвейн отличается от нашего тем, что, пройдя на заводе вторичного виноделия обработку, уже окончательно профильтрован, разбавлен водой, разлит в бутылки и стоит заметно дороже. Однако объяснять все эти нюансы, которые говорили в пользу нашего вина, попросту некому было: за целый день к нашему вагону подошли не более десятка клиентов, которые совместно купили от силы литров 15 вина.
Чрезмерно культурное поведение местных граждан, а также до обидного малое количество встречающихся здесь алкоголиков, начинало меня не в шутку раздражать. К тому же продавец винного магазина – толстая, сурового вида баба, которая уже несколько раз в течение того недолгого времени, как мы устроились по соседству с ней, выглядывала из дверей своего предприятия и подозрительно посматривала в нашу сторону, немало смущала меня. Из чего я сделал вывод, что мне просто необходимо отправляться к конкурентам на переговоры. Стоило попытаться наладить с продавщицей добрые отношения, подумал я, хотя бы уже для того, чтобы у нее не возникло желания позвонить в милицию.
У меня оставалась еще маленькая надежда на то, что удастся продать хотя бы им немного вина, поэтому я напялил на лицо самую жизнерадостную из своих улыбок и направился в магазин.
Переговоры, против моего ожидания, прошли как нельзя более успешно: суровая баба при знакомстве оказалась приятной собеседницей, и, что еще важнее, толковой и хваткой торговкой: мы быстро договорились с ней о небольшом взаимовыгодном дельце и поздним вечером того же дня я слил в две металлические бочки, привезенные на «жигулевском» автоприцепе, около 400 литров портвейна.
Конечно, нам пришлось отдать вино за полцены, то есть по два рубля за литр, но и это был для нас выход – ведь дополнительные 800 рублей в нашу кассу при любом раскладе лучше, чем ничего.
В субботу утром машинист маневрового тепловоза, все тот же неразговорчивый худощавый мужик, не желая больше нас слушать, зацепил вагоны и спустя полчаса затянул их на территорию винзавода, который, как оказалось, располагался практически в самом центре города. Из слов директора, который с заметным нетерпением лично встречал вагоны, мы узнали, что местный винзавод прямо-таки задыхается от недостатка виноматериалов, поэтому он, получив еще позавчера дорожные документы, потребовал от руководства железной дороги, чтобы вагоны, «затерявшиеся» где-то на городских подъездных путях, разыскали и немедленно доставили на завод.
С нашим приездом для многих работников завода выходной день, суббота, превратился в день рабочий: две лаборантки в синих халатах, уже вооруженные пробирками и бутылками, стояли на рампе в полной готовности. Таким образом, еще до девяти утра из цистерн были взяты анализы вина; после чего рабочие в брезентовых робах, подсоединив свои шланги, принялись сливать вино.
Ну а у меня в этот час была своя задача. В спецвагоне, как я уже рассказывал, имеется жилой отсек – так называемое купе, расположенное посредине вагона. По обеим его сторонам, за перегородками, в которых имеются небольшие дверцы, установлены цистерны -14-тонники. Каждая такая цистерна снабжена температурным расширительным бачком емкостью в 175 литров на тот случай, если температура вина внутри нее повысится, и вино, увеличившись в объеме, выдавится в бачок. Из курса физики мы знаем, что вода при повышении температуры свой объем практически не меняет, другое дело вино – оно таки да меняет. Накануне вечером мы с Петром с помощью ручного насоса заполнили вином оба расширительных бачка, после чего заделали их выходные клапаны специальными пробками, а затем установили шланги на место (цистерна соединяется с бачком гибким резиновым шлангом). Таким образом, мы получили резерв в 350 литров вина, которое наши коллеги обычно называют «золотой фонд проводника».
Опытный проводник на нашем месте, скорее всего, так бы не поступил, потому что приемщики – нередко битые уже парни – этот нехитрый фокус знают, но мы, зеленые новички, наивно полагали, что это сойдет нам с рук, и пошли, таким образом, на риск.
После того, как работники слили «спец» – естественно, в первую очередь, так как это одно из основных правил приемки, и общее количество вина при проверке совпало с указанным в документах, мы с облегчением вздохнули и отравились в заводской душ, где с удовольствием выкупались и даже попарились, – в этот день здесь, на заводе топилась небольшая собственная парная.
После купания, прилично одевшись и взяв с собой пакет с подарками и фотографиями, который я должен был передать родственникам моей супруги, живущим в Риге, дав Петру строгие указания, что можно делать и чего нельзя, я отбыл в город.
Я прежде кое-что читал и слышал об этом красивейшем европейском городе, разительно отличающимся от других советских городов архитектурой, планировкой, своим особенным укладом жизни, и т. п. Поэтому теперь, когда мне представилась возможность увидеть все это воочию, своими глазами, я попросту отправился по нему бродить, с интересом перемещаясь по тихим узким улочкам Старого города, и все здесь – храмы, дворцы, жилые здания, магазины, надо признать, было для меня в диковинку. При этом, меня, конечно же, в неменьшей степени интересовали люди – местные жители.
