Алекс Савчук - Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах
Теперь мне вместе с моей пассией Люсей предстояло забраться на вторую полку; для этого девушка разделась внизу, я отгородил ее покрывалом, а остальные на минутку отвернулись. Люся сняла с себя юбку и блузку, однако, не желая оставаться голой, переоделась в мои спортивные шаровары и рубашку, после чего мы с ней вскарабкались наверх.
Через минуту-другую, после недолгих, но жарких объятий, мы, не обращая внимания на соседей снизу, уже отдавались друг другу в какой-то невообразимо сложной из-за тесноты и близости потолка позе; думаю, этой позой можно было бы обогатить камасутру, такой там еще наверняка нет.
На нашем, верхнем ярусе, было к тому же довольно душно, и вскоре я, изрядно вспотев, попросил Петра приоткрыть дверь, чтобы помещение хоть как-то проветривалось. При этом я даже не помышлял о гораздо более удобной для секса нижней полке: мне представлялись полчища мандовошек, дружно атакующих нас и кровожадно шевелящих при этом своими мощными челюстями. По этой же причине мы с Люсей почти до самого вечера не спускались вниз, в конце концов кое-как приспособившись к нашей верхней полке.
Когда за окном стемнело, нам все же пришлось спуститься вниз, так как к этому времени все уже основательно проголодались. Я растопил маленькую печку и мы стали в восемь рук готовить ужин: девушкам было доверено почистить картошку, затем я, слегка ее обжарив, стушил с добавлением вина в казане, а под конец вывернул туда же банку тушенки. Ну, чем, скажите, не царский ужин?
Ужинали мы романтично – при свечах; мы с Петро по-прежнему баловались водочкой, девушки наслаждались портвейном, отказавшись от водки, а заодно – с негодованием – и от сухого вина, которое, к тому же, носило такое – тьфу! – странное название: «девичье».
С каждым часом нашего путешествия мы все больше отдалялись от родного нашим попутчицам Витебска, что, впрочем, судя по всему, наших дам совершенно не беспокоило: они чувствовали себя в вагоне вполне комфортно и удивлялись, наверное, лишь тому, почему это мы с Петром до сих пор для разнообразия не поменялись партнершами.
Петруха, конечно, был бы не против обмена – периодически сталкиваясь с «моей» Люсей в тесном пространстве купе, он то и дело как бы невзначай проводил рукой по ее пышному бедру, или же касался груди, но я строго следил за порядком и не позволял ему безобразничать. Где им, нашим милым подругам, было знать, что причиной нашего столь «высоконравственного» поведения являлись банальные мандовошки, – о том, что у девчонок для нас тоже могут быть свои сюрпризы «от Венеры», мне и думать не хотелось.
После ужина Люся одним махом взлетела на верхнюю полку, чем вызвала наши восторженные возгласы – она весьма быстро приобрела этот навык, и на сей раз исполнила его просто мастерски.
– Я присваиваю тебе, Люся, – сказал я слегка заплетающимся от водки и усталости языком, – звание проводника первого класса. – И пояснил: – За освоение высшего пилотажа в вагонной акробатике.
Петро и Ульяна дружно захлопали в ладоши.
В таком вот времяпровождении практически незаметно миновали сутки, совместно проведенные нами в дороге, что было отмечено очередным тостом; а часом раньше наш состав пересек границу с одной из братских прибалтийских республик, что было поводом для тоста предыдущего.
Отношения в нашем небольшом коллективе за это время сложились великолепные, мы чувствовали себя легко, весело и непринужденно. Однако, немного поразмыслив, я решил, что настало время разрушить создавшуюся идиллию и попрощаться с девушками. Мне, признаюсь, было нелегко это сделать, так как я и сам уже привык к ним, а девушки, судя по всему, вовсе не собирались покидать нас; казалось, они готовы были путешествовать вместе с нами сколь угодно долго, деля все тяготы и прелести походно-кочевой, поездной жизни. Тем не менее, дождавшись момента, когда впереди по ходу движения показались станционные строения и поезд стал замедлять ход, я решительно объявил, что настало время для последнего поцелуя. Петро бросал на меня умоляющие взгляды, девушки были в недоумении, но я был непреклонен, выдал им тридцать рублей на дорогу и высадил на полустанке, вблизи которого располагался пассажирский вокзал.
Уже растаяли на уносящемся от нас перроне силуэты наших белорусских подружек, а Петро все поглядывал через открытые двери в их сторону и вздыхал. Он бы, наверно, еще долго бы так стоял, дожидаясь, пока я на него не прикрикну, но я сказал спокойно и дружелюбно, передавая ему флакон с дихлофосом:
– А теперь, Петро, ты должен подумать о своем здоровье и озаботиться тем, как победить гнусных насекомых. Впереди нас ждет город высокой культуры Рига, а вместе с тем новые отношения с интеллигентными дамами. Вот, возьми это, отправляйся в отсек и побрызгайся, причем повтори эту процедуру пару раз через несколько часов. А девочки эти, поверь мне, скоро забудутся, так как их место займут другие.
Мои слова напарник воспринял как обещание, и, несколько приободрившись, полез в отсек.
Глава третья
Город Рига – конечная цель нашего путешествия, встретил нас не очень приветливо – в том смысле, что при виде наших вагонов с надписью «вино», стоявших у всех на виду, на первом пути товарной станции, никто из многочисленных прохожих умильно не улыбался, и даже железнодорожные рабочие, обычно жадные до халявки, в двери вагона не стучали и банку вина налить не просили.
«Похоже на то, что мрачные предсказания опытных проводников начинают сбываться», – с тоской подумал я, вглядываясь в лица граждан, проходивших мимо вагона, – лица эти, вполне нормальные, не воспаленные алкоголем и явно не требовавшие похмелья, мне, конечно же, не нравились.
Налив и передав машинисту станционного маневрового тепловоза чайник вина, я попросил его поставить наши вагоны в подходящее, с его точки зрения место, где мы могли бы продавать вино; стесняться в такой ситуации было глупо. Машинист, подумав немного, зацепил вагоны и тронул с места, после чего наш маленький состав отправился в небольшое путешествие по городу, и получасом позже мы оказались в городской промышленной зоне, где в прямой видимости от нас были расположены несколько заводов и фабрик. Время для торговли было самое подходящее – пять вечера – трудовой люд как раз заканчивал свой рабочий день.
Мы быстро подготовились к «работе», и в радостном возбуждении наблюдали, как целые толпы рабочих и служащих, выходя через проходные заводов, направлялись к остановкам автобусов, чтобы ехать по домам. При этом путь их пролегал в самой непосредственной близости от вагонов, однако, к нашему удивлению, никто из работяг не изъявлял желания купить вино. На двери вагона я мелом вывел толстыми крупными буквами слово «ВИНО» – чтобы ни для кого не было секретом, что именно в нем находится, оставалось лишь приписать рядом слово «в продаже», а на порог у двери для наглядности выставил ведро и банку.
