Хоум-ран! - Райли Грейс

— Ну, как прошло? — спрашиваю я. — Прости, что не отвечала. Профессор Санторо вернулась из поездки на несколько дней раньше, и Элис, пытаясь впечатлить ее тем, сколько мы успели сделать, весь мозг мне вынесла.

Мне вспоминается разговор с профессором. Было приятно поговорить с ней о Себастьяне, но ее слова о будущих трудностях причиняют мне боль. Ей повезло, что ее муж тоже ученый, благодаря чему у них есть хотя бы какие-то точки соприкосновения.

— Нормально, — говорит Себастьян, проводя рукой по лицу. — Но все же неприятно.

— О, — произношу я. — Мне жаль.

— Эти тупые фотографии с тренировки, естественно, уже разлетелись по соцсетям. И это… как бы объяснить… Большинство комментариев под ними очень даже дружелюбные, но набралась и куча злых, а я не сделал ничего такого. Мне некомфортно оттого, что мои фото в принципе туда попали.

Я аккуратно касаюсь его ноги своей.

— А чем тебя расстроило интервью?

— Она… она просто засыпала меня личными вопросами. — Появляется официант с закуской, и Себастьян на секунду умолкает. — Хотела побольше узнать о моих родителях, в особенности об отце. К этому я был готов, потому что мало говорил о нем на публике, но в ходе интервью выяснилось, что она связалась с семьей моей матери, и они, само собой, наговорили кучу гадостей, так что мне пришлось защищать его перед ней, и… меня это ужасно разозлило.

— Я рада, что тебе не пришлось жить у родственников по материнской линии, — говорю я.

Судя по тому, что он успел о них рассказать, это кошмарные люди. Если мы с ними когда-нибудь встретимся, им придется бежать со всех ног, потому что за Себастьяна я готова порвать кого угодно.

Он фыркает.

— Кто знает, каким бы я тогда вырос.

Я накалываю на вилку еду и протягиваю ему.

— Попробуй! Сыт — весел, а голоден — нос повесил!

К моему облегчению, его губы растягиваются в улыбке.

— Хочу что-нибудь приготовить с бурратой. Может, в выходные? Я давно собирался поэкспериментировать с баклажаном…

Я хохочу.

— Себ…

— Что? — говорит он. — Я серьезно, ничего такого не имел в виду. Запечем его на гриле, с капельками оливкового масла сверху, добавим теплую буррату, специи и, может, дробленый грецкий орех для красоты. Как тебе? А еще можно приготовить винегрет с ароматной патокой, получится кисло-сладко.

— Выдумываешь рецепты, даже сидя в модном ресторане? — смеюсь я.

— Ричард знаком с владельцем, — говорит Себастьян. — Я хотел тут поработать, еще на первом курсе, но он сказал, что мне лучше сосредоточиться на бейсболе.

Я оглядываюсь по сторонам. Мне никогда не приходилось работать в ресторане — только в кофейне, начиная со старшей школы, а затем и после поступления в МакКи. Я хочу попасть в программу обмена отчасти для того, чтобы сделать перерыв от «Лавандового чайника».

— Официантом? Знаешь, работать и учиться одновременно — полный отстой. Так бесит снова и снова делать этот латте…

— О, я был готов к тому, что это окажется нелегко. Но на самом деле я хотел работать на кухне. Хоть посудомойщиком, понимаешь? Просто чтобы побольше узнать об искусстве кулинарии.

— Торжественно заявляю, что ты и так о ней много знаешь. Все твои блюда — вкусные.

Себастьян пожимает плечами.

— Ну да, я стараюсь узнавать что-то новое то тут, то там. Но все-таки ресторан — это совсем другое дело.

— Может, тебе поучаствовать в каком-нибудь кулинарном шоу? Вот был бы сюжет! Профессиональный бейсболист, умеющий готовить идеальное филе-миньон!

Он качает головой.

— Ни за что! Мне и от моих съемок для спортивного канала некомфортно, а ведь их смотрит-то всего человек двадцать, если не меньше.

Я делаю глоток вина, окидывая Себастьяна испытующим взглядом.

— Мне не хочется повергать тебя в шок, но их смотрит больше, чем двадцать человек.

Он картинно ударяет себя по лбу.

— Не будем об этом.

Я наклоняюсь вперед и тычу его пальцем.

— Думаю, тебе нужно как-то защищаться от такого повышенного внимания.

— Можно надеть шоры, как у скаковых лошадей, например. По ESPN и не такое показывают. — Себастьян руками изображает наглазники, вызывая у меня неконтролируемое хихиканье. — На самом деле это ничего. Просто тяжелый день сегодня выдался. Я чувствовал себя так, будто стою абсолютно голый и все на меня пялятся.

— Если честно, когда ты голый, не пялиться на тебя просто невозможно.

В тот момент, когда я произношу эти слова, как раз подходит официант с нашими блюдами.

Я заливаюсь краской, а Себастьян раскрывает рот от удивления.

— Вау! Знаешь — спасибо. Теперь я буду стесняться намного меньше.

Я нахожу под столом его ногу и наступаю на нее.

— Ты просто невыносим!

— Ты поэтому вчера снова зашла ко мне в душ? — с самодовольной ухмылкой интересуется он, отки­дываясь назад и опираясь локтем о спинку стула. — Не знал, что ты настолько не можешь передо мной устоять.

— Я тебя ненавижу!

— Да ладно тебе, милая. — Он проводит носком ботинка по моей голой ноге. Я судорожно сглатываю, и, судя по тому, как его взгляд останавливается на моем горле, он это замечает. — Мы ведь с тобой оба знаем, что это очень далеко от правды.

— Если ты настаиваешь… — Я знаю, что мой румянец выдает меня с головой, но разыгрывать этот спектакль невероятно весело.

Себастьян прочищает горло и делает глоток воды.

— Понимаю, у тебя сейчас много работы в лаборатории, — говорит он, — но у меня завтра важная игра, их в этом сезоне осталось уже немного. И я хотел узнать… вдруг ты будешь не против прийти… поддержать меня.

Я жую, прикрывая рот ладонью и стараясь спрятать за ней улыбку.

— Хочешь, чтобы я была на трибуне?

— Да, если ты хочешь. Знаю, мои первые попытки пригласить тебя были просто ужасны, но я подумал, что теперь…

Чем больше он говорит, тем быстрее бьется мое сердце.

— На самом деле я и сама собиралась.

— Правда?

— В­ообще-то это сюрприз, так что я тебе ничего не говорила, но на этот матч приедет Иззи. — Я делаю глоток вина. Мне нравится, как загораются его глаза при упоминании младшей сестры. — Мы планировали пойти вместе. Купер с Пенни, скорее всего, тоже будут.

Себастьян вдруг вскакивает, резко отодвигая стул назад.

— Себ?

Он берет мое лицо в ладони и крепко целует в губы.

— Спасибо. Я оставлю тебе одну из своих форменных футболок.

— Тебя это настолько обрадовало? — спрашиваю я, когда он отстраняется.

— Обрадовало? Да я мог бы прямо сейчас выбить гранд-слэм36, черт возьми!

К­акая-то часть меня испытывает стыд за то, что я еще не посетила ни одной его игры, но я отгоняю это чувство. Тогда все было иначе.

— Я приду.

Он нежно проводит рукой по моей щеке, прежде чем снова сесть.

— Обещаю, ты не пожалеешь.

44

Мия

Как только Себастьян паркует машину, я забираюсь к нему на колени.

Вдвоем нам до ужаса тесно, так что он, удивленно хмыкнув, откидывает кресло и непроизвольно обвивает меня руками. По дороге домой из «Везувия» я не могла смотреть ни на что, кроме его чертовски сексуальных рук, сжимающих руль, — таких сильных, таких умелых… Возможно, стоило дождаться, пока мы зайдем в дом, но так поцелуй кажется мне даже слаще. Я ощущаю на его губах привкус карамели — с нашего десерта — и вина. Когда наши языки сплетаются, мой желудок делает сальто. Мы не допили вино, так что я только слегка навеселе, но в каком-то смысле все равно пьяна. Пьяна им и его присутствием.

Медленно, но верно в мою голову просачивается мысль о том, что другого такого, как Себастьян, нет во всем свете. Никто больше не заставит мое сердце биться так часто, как он. Я чувствую себя падающим метеором, сгорающим в его атмосфере.

Он прикусывает мою нижнюю губу и гладит меня по спине своими идеальными руками. Когда они находят мои ягодицы и крепко сжимают их, я издаю громкий стон.