Хоум-ран! - Райли Грейс

— Как же я хочу тебя, — говорю я, задыхаясь.

— Я это заметил, — отвечает он. Сквозящая в его голосе веселость обычно выводит меня из себя, но сейчас все, чего мне хочется, — это лишь пошире раздвинуть ноги. Он касается кончиками пальцев моих намокших трусиков, и у меня снова вырывается страстный стон. — И что же тебя так завело, мой ангел?

— Не мучь меня, — прошу я, зарываясь пальцами в его волосы и слегка потягивая за них. — Ты все прекрасно знаешь.

Он гладит меня по спине, выводя на коже замысловатые узоры.

— Ты так сексуальна, когда тебе что-то нужно.

— Себастьян…

Он играет с застежкой платья.

— Ты сама забралась ко мне на колени.

Я тянусь к его ремню, но он останавливает меня своей сильной рукой. Я раздраженно выдыхаю.

— Ну что еще?

— Сначала зайдем в дом.

Я приникаю к нему всем телом и кусаю за подбородок.

— Или можем сделать это прямо здесь, на заднем сиденье.

— Заманчиво, — говорит он. — Но я собираюсь трахнуть тебя анально, мой ангел, а это лучше делать в постели.

От его слов в моей голове происходит короткое замыкание. Не из-за самого предложения — мне и самой невыносимо этого хочется, — а из-за уверенного тона, с которым это было сказано. Себастьян не первый раз произносит что-то таким тоном, но еще никогда он не казался мне при этом настолько сек­суальным.

— Оу…

— Ты не против?

Вся эта ситуация его явно забавляет. Я отстраняюсь и, придав лицу наиболее суровое выражение, скрещиваю руки на груди.

— Ты прямо-таки уверен, что я скажу да.

Взгляд Себастьяна задерживается на моей груди. Я ухмыляюсь, но он берет меня за подбородок, прижимая большой палец к губам.

— Я ведь знаю, чего ты сейчас хочешь, — говорит он. Я облизываю палец, с наслаждением отмечая его потяжелевший от страсти взгляд. — Почувствовать меня как можно глубже и получить наивысшее удовольствие. Лучший способ помочь тебе в этом — засунуть игрушку в твою сладкую киску, пока я погружаю свой член в твой дьявольски соблазнительный зад, от которого я не могу отвести глаз.

Он подчеркивает последнюю фразу шлепком, достаточно сильным, чтобы я почувствовала жгучую боль. Громко вскрикнув и зажмурив глаза, я вздрагиваю у него на коленях. Я не могу смотреть на него сейчас — это все равно что смотреть прямо на солнце.

Он тянет мое лицо за подбородок.

— Прошу, открой свои прекрасные золотые глаза.

Я, снова вздрогнув, подчиняюсь — не в последнюю очередь потому, что мои глаза еще никогда не называли золотыми. И как только он может делать комплименты, когда его собственные сияют, точно два изумруда? Мои щеки заливает румянец, желудок в очередной раз сжимается.

— Ты же этого хочешь, Мия, мой ангел? Я все правильно понял?

— Да, — говорю я. — Да, черт возьми! Хочу. Невыносимо хочу.

Он награждает меня долгим чувственным поцелуем. Я с наслаждением целую его в ответ, но, когда он уже собирается выйти из машины, вдруг распахиваю дверь и, едва не ударившись о руль, вылетаю наружу. Замерев на каких-то полсекунды, я бросаюсь бежать.

— Мия!

В надежде, что до Себастьяна долетает мой смех, я взбегаю на крыльцо и, отперев дверь за рекордно короткое время, влетаю внутрь и снова ее захлопываю.

Когда Себастьян врывается в дом, я уже почти наверху. Увидев его, я замираю на лестнице, словно загнанный лисицей кролик. Он выглядит так, будто не может решить, хмуриться ему или улыбаться. Легко взмахнув рукой, я пускаюсь бежать дальше.

Себастьян с шумом несется следом. Он догоняет меня у самой двери в его комнату и наваливается всем телом. От его тяжести я издаю громкий стон. Он прав: именно этого я и хочу. Его. Еще никогда рядом со мной не было того, кому удавалось бы так точно распознавать мои желания, и сейчас я желаю лишь одного — не думать ни о чем, кроме него и того, как нам хорошо вместе. Я не осознаю ни прошлого, ни будущего — в эту секунду для меня есть лишь здесь и сейчас, лишь его руки, от прикосновения которых мое тело буквально горит. Я приподнимаюсь на цыпочки и целую его — в качестве награды за все, что сегодня сделала.

— Что это, черт возьми, было? — спрашивает Себастьян, не отнимая губ.

Я прижимаюсь сильнее.

— Просто захотелось пробежаться наперегонки.

— Наперегонки, — повторяет он. — Ты же понимаешь, что сжульничала?

— Но ты ведь все равно догнал меня, — говорю я, обвивая рукой его шею, и снова страстно целую. — Мне понравилось быть пойманной.

Его взгляд смягчается. Он вслепую нащупывает дверную ручку, и мы вместе вваливаемся в комнату. Я пытаюсь улизнуть, но он бросается ко мне и подхватывает на руки, затем несет на кровать и ложится рядом.

Я прижимаюсь к нему в поцелуе и тяну за рубашку. На то, чтобы раздеться, у нас уходит совсем немного времени — уже через полминуты одежда оказывается беспорядочно разбросанной по полу. Я протягиваю руку и с наслаждением сжимаю набухший член Себастьяна, содрогающийся от удовольствия.

— А мне понравилось ловить тебя, — мурлычет он, обнимая ладонями мое лицо, а затем целуя в висок, в щеки и, наконец, в губы, которые он приоткрывает своим языком. — В особенности из-за того, что ты в итоге сдалась мне.

— Возьми меня, — шепчу я, лаская большим пальцем головку члена, отчего Себастьян издает низкий рык, — как говорил в машине. Возьми меня всю.

Он перекатывается на кровати и, покопавшись в тумбочке, достает смазку, презерватив и Клео, которая теперь по большей части обитает именно в его спальне. Я снова притягиваю его к себе и начинаю страстно целовать до потери дыхания, а потом все повторяется снова. Нам так приятно и так естественно вместе, будто наши тела вырезали из одного и того же куска дерева, и теперь они идеально дополняют друг друга. Мне еще никогда и ни с кем не было так хорошо в постели, никого я так сильно не хотела.

— Встань на четвереньки, — наконец шепчет Себастьян, закрепляя этот приказ легким укусом под грудью. — Раскройся пошире для меня, милая.

Когда я подчиняюсь, он, прижимаясь губами к моей шее, поглаживает меня между ног, а потом касается моего ануса влажными от лубриканта и естественной смазки пальцами. Я наклоняю голову вбок, тяжело выдыхая в подушку. Я в его власти — и с наслаждением жажду новых прикосновений. Он несколько раз шлепает меня другой рукой — у меня вырывается громкий стон. Себастьян — милый парень, и мне это в нем нравится, но теперь он проявляет ту темную, властную сторону, которая свой­ственна ему лишь на бейсбольном поле или на кухне, и это чертовски сексуально.

— Мы дома одни, — говорит он, награждая меня новым шлепком. — Можешь не скупиться на крики, я так их люблю. Отдайся мне полностью.

Он надавливает на мой анус, и я снова издаю стон — на этот раз уже громче. Когда он медленно, но уве­ренно проникает внутрь одним пальцем, я задыхаюсь, вцеп­ляясь руками в простыни.

— Твою мать!.. — скулю я.

— Расслабься, — говорит он, — как в прошлый раз. Будь хорошей девочкой.

Воспоминания накатывают на меня волной. К­ак-то раз в марте мы вместе принимали душ, а потом долго целовались в ванной комнате. Я сидела на столешнице, упираясь рукой в запотевшее зеркало, а он при­жимался ко мне всем своим телом. Когда мы оба уже дрожали от возбуждения, он отнес меня в постель. Я намочила подушку волосами, пока он вылизывал мой анус, а затем трахал. Моя уязвимость в тот момент довела меня прямо до слез.

В глубине души я надеюсь, что сегодня это повторится. Если и показывать кому-то свои слезы, то только Себастьяну.

Он, бормоча комплименты, аккуратно растягивает мое анальное отверстие, другой рукой сжимая бедро. Его пальцы кажутся мне невероятно толстыми — ощущения, которые они дарят, приятны, но в то же время весьма… необычны. Мой клитор пульсирует, требуя вни­мания; ляжки липкие от моей собственной смазки. Я пытаюсь потереть клитор, чтобы хоть немного снять напряжение, но Себастьян отводит мою руку в сторону.

— Я сам, — шепчет он.

От прикосновения его шершавых пальцев к этому чувствительному комочку мой живот сжимается. Мне хочется умолять его ласкать меня быстрее, но вдруг он убирает пальцы от моего ануса, заменяя их головкой члена. Большое количество лубриканта делает презерватив скользким, и я, сдавленно постанывая, слегка подаюсь навстречу. Мне все равно, насколько красноречиво это демонстрирует мое желание, — я просто хочу его, и все.