Огонь. Она не твоя.... (СИ) - Костадинова Весела

— Зарядка в коридоре, — заметил Миита, спокойно наблюдая за паникой Альбины.

— Хрен с ней! Дай свой телефон! Быстро, Яр! — потребовала Альбина.

— Да на… — Ярослав нахмурился, но послушно протянул ей свой аппарат, выудив его из кармана джинсов. Его брови чуть сдвинулись, как будто он пытался понять, что за пожар заставил её так сорваться.

Альбина выхватила телефон из его ладони. Она быстро, по памяти, набрала номер.

— Ну давай же… давай… — шептала она, кусая губы до крови, пока слушала длинные гудки. Её сердце колотилось так, будто хотело выскочить из груди. — Да твою мать, Витя! Возьми ты трубу!

Гудки продолжались, но ответа не было. Через несколько секунд она сбросила вызов, её дыхание было тяжёлым, а взгляд — полным ярости и отчаяния. Ярослав молча смотрел на неё, его лицо выражало смесь удивления и задумчивости. Он открыл было рот:

— Аль…

— Заткнись, если не хочешь сесть всерьез и надолго! — перебила она, её голос сорвался на крик. Она уже набирала другой номер, её пальцы дрожали, но били по экрану с пугающей точностью.

— Ни хрена себе заявление… — пробормотал Ярослав, скрестив руки на груди. Его губы опасно поджались, а взгляд стал тяжёлым, как будто он начал подозревать что-то, чего Альбина пока не хотела объяснять.

— Дима! — крикнула она в трубку, едва услышав щелчок соединения. — Это я! Господи, отбой, Дима, отбой! Ради бога, набери Казанцева и всё отмени!

— Аль… — донёсся из трубки приглушённый голос Димы, напряжённый, с ноткой тревоги. — Ты где, мать твою? Ты какого хрена звонишь с телефона Мииты?!

— Да… бл… — Альбина поперхнулась, её взгляд невольно метнулся к Ярославу, который теперь смотрел на неё с каменным выражением лица. Его руки, сложенные на груди, напряглись, а в глазах застыл немой вопрос, полный подозрения. — Дома я, Дим. Тут такая…

— Дома? — голос Димы стал резким, холодным, как сталь. — Вот и отлично. И, я так понимаю, не одна.

— Да… — обречённо выдохнула Альбина, чувствуя, как вина и усталость накатывают с новой силой. Она снова виновато посмотрела на Ярослава, чей вид — поджатые губы, напряжённая челюсть — не предвещал ничего хорошего. Предстояло много объяснений.

— Дима, пожалуйста, отмени всё… не теряй времени… — почти умоляла она, её голос дрожал.

— Аля, Казанцеву я звонил с утра и приказал сидеть на жопе ровно, — спокойно, но с ледяной твёрдостью ответил Дима. — А то, что ты дома и не одна — хорошо. Я буду у вас через полчаса.

— Ты вернулся? — удивилась Альбина, её брови взлетели вверх.

— Да! И ещё вчера велел тебе ничего не предпринимать! Хорошо хоть Витька мне позвонил! — Голос Димы был жёстким, безапелляционным.

— Да я вчера с тобой не могла связаться! — возмутилась она, её голос сорвался на высокие ноты. — Ты где был?!

— Потому что я в дороге был! Гнал, как ненормальный, всю ночь — ни одного рейса как назло! Сидите и вы оба на жопе ровно, скоро буду! — Впервые за много лет Дима не просил, не советовал — он приказывал. Его тон был таким, что Альбина невольно опустилась на стул, забыв про липкую лужу на сиденье. И тут же снова вскочила, ругаясь и шипя сквозь зубы, как злобная кошка, когда холодная влага пропитала футболку.

— Ничего мне не хочешь сказать? — Голос Ярослава был ледяным, как зимний ветер, его глаза впились в Альбину, требуя ответа. Он стоял у плиты, всё ещё держа лопатку, но его поза была напряжённой, как у хищника перед прыжком.

— У тебя блин горит, — буркнула Альбина, пытаясь уйти от разговора. Она скрестила руки на груди, игнорируя липкую футболку и боль в голове, которая всё ещё пульсировала, но уже не так яростно.

— Да… — Ярослав резко перевернул блин, от которого поднимался едкий дымок, и снова повернулся к ней. — Альбина… — Его голос стал ниже, угрожающе тяжёлым, как будто он сдерживал бурю.

— А чего ты хотел, Яр? — рыкнула Альбина, её ярость выплеснулась наружу, как пламя из перевернутой канистры с бензином. Она шагнула ближе, её глаза горели, несмотря на слабость, которая всё ещё сковывала тело. — Да! Я готовила подставу тебе!

— И по какой статье, позволь уточнить? — его глаза опасно сощурились, а крылья носа затрепетали.

Альбина отвела глаза, облизав пересохшие губы.

— По 242…. Дима взломал твою почту…. одну из…. Туда бы мы отправили снимки…. Порнографические….

На секунду наступила звенящая тишина.

— Ты совсем офонарела?! — рявкнул Ярослав, и его голос сотряс воздух, как удар. — Альбина… мать твою… Ты… ты… — у него не хватало слов. — У тебя вообще мозг есть, идиотка?!

Он не сдерживал себя. Ни в тоне, ни в выражениях. Его злость была настоящей, обжигающей, как раскалённый металл, упавший на кожу.

— А что мне оставалось делать, Яр? — огрызнулась Альбина, — Отдать Настю тебе? Она же тебя боялась до трясучки! Я думала это ты ее…. Обидел! Я должна была ее защитить!

— И не нашла ничего лучше, как переломать мне всю жизнь к херам?! Как в твою башку вообще пришло, что я могу ее обидеть? Альбина, ты настолько меня ненавидишь, что ли?

— Ты же меня тоже за решётку тащишь, Яр! Ты сломал мне бизнес, парализовал работу, чтоб ее заполучить! Что там твои ищейки готовятся мне предъявить? 159? — Она почти выплюнула номер статьи, её голос дрожал от гнева, усталости и боли, которая всё ещё пульсировала в висках.

— Ой, да брось! — фыркнул он с показной небрежностью, резко стянув подгоревший блин со сковороды и с глухим шлепком бросив его на тарелку. Масло брызнуло в сторону, но он даже не вздрогнул. — Всего лишь сто девяносто девятая. Уклонение от налогов. Ну, максимум — субсидиарная ответственность по цепочке, подгонят цифры, тебе припишут миллионов двадцать, может, двадцать пять. Заплатишь — и свободна, как ветер в чистом поле.

Он усмехнулся — резко, без настоящего веселья. Его глаза полыхнули сарказмом, но где-то в глубине на миг мелькнуло нечто иное: возможно, усталость. Возможно — сожаление.

— Сравнила, блин… налоговое давление и распространение детской порнографии! — его голос стал язвительным, как сталь с зазубринами. — У тебя совсем тормоза сгорели? Ну хочешь, я сам всё за тебя заплачу? На, напиши счёт — я оформлю перевод. Хочешь?

— Не хочу! — отрезала Альбина, и голос её хлестнул по нему, как удар кнутом. — Старая ты сволочь!

Она стиснула кулаки, чувствуя, как кровь снова приливает к голове, усиливая боль.

— Вооот! Ты меня на посмешище перед всей страной выставила! — Ярослав ткнул в неё лопаткой, его глаза сузились, но в голосе сквозила не только злость, но и что-то похожее на обиду. — Надо мной даже стерхи, и те ржут! Знаешь, как меня теперь в госдуме за глаза называют?! Думаешь, я не слышу? Думаешь мне в глаза не шутят на грани фола? Думаешь, я — стальной? Да каждая последняя сука в Совете Федерации теперь ржет, глядя на меня! Ты хоть представляешь, что нужно сейчас сделать, чтобы сохранить остатки репутации? Каждая вторая падла меня пытается сейчас на прочность испытать, Альбина! Думаешь мне не приходится давление выдерживать?

— А ты моими руками полпреда убрал! — парировала она, её голос сорвался на крик. — Подставил меня как дуру перед администрацией президента! Да еще и из Приволжского округа вышвырнул как котенка!

— Я по твоей милости по всем регионам как идиот мотался! — рявкнул он в ответ, швыряя лопатку на стол. — Экологическая активистка… мля… С меня прокуратура, правозащитники и Роспотребнадзор восемь шкур сняли, Аля! И штрафов не один миллион, пока рот этим падальщикам затыкал! Показать тебе, на сколько бабла ты меня кинула?

— А ты… — начала Альбина, но её голос утонул в пронзительном крике Насти.

— Хватит! — закричала девочка, зажимая уши руками. Её маленькое лицо исказилось, на глазах навернулись слёзы, которые тут же покатились по щечкам. — Хватит… пожалуйста…

Альбина замерла, её сердце сжалось, как будто его стиснули в тисках. Она бросилась к Насте, рухнув перед ней на колени, не обращая внимания на боль в голове и липкую лужу на полу.