Огонь. Она не твоя.... (СИ) - Костадинова Весела

Как только Альбина пыталась думать о том, что произошло, как волна боли в голове заставляла ее едва сдерживать тошноту.

— Аль… я ее уложил, — Ярослав снова присел перед женщиной, забирая у нее испачканное полотенце и кладя на горящий лоб новое. — Тебя тоже надо привести в порядок….

— Помоги мне встать…. — на глаза выступили слезы, как только она представила себе, что придется пошевелить головой.

— У меня другая идея…. — Ярослав легко подхватила Альбину на руки и понес в ванную.

— Яр…. Мне нужно переодеться… умыться….

— Решать проблемы будем по одной, — пробормотал он, аккуратно усаживая её на бортик ванны. Включил воду, регулируя температуру, чтобы она была тёплой, но не горячей. На долю секунды замер, его взгляд скользнул по её лицу, по запёкшейся крови, по осунувшимся чертам. Затем, не говоря ни слова, начал расстёгивать испачканную, мокрую рубашку. Его пальцы двигались быстро, но аккуратно, он боялся сделать ей больно.

Альбина не возражала, хотя где-то в глубине души её это злило — эта уязвимость, эта зависимость от него. Но сил спорить не было. Рубашка, пропитанная кровью и водой, упала в корзину для белья, оставив её в одном нижнем белье. Она сидела, слегка покачиваясь, чувствуя, как холод бортика ванны пробирает кожу. Ярослав не смотрел на неё с насмешкой или превосходством — его взгляд был отстранённым, сосредоточенным на задаче.

— Душ ты тоже со мной будешь принимать? — спросила она, пытаясь вложить в голос насмешку, но тут же зашипела от боли, которая вспыхнула в голове, как молния.

Ярослав приподнял одну бровь, и в его глазах мелькнула тень его привычной иронии, но без обычной резкости.

— Ты настаиваешь? — усмехнулся устало, скорее даже по привычке.

— Иди ты… — выдохнула Альбина. — На кухне чай есть…

Он молча кивнул, но уходить не спешил, помедлил несколько секунд, оценивая ее состояние, прежде чем выйти.

Она забралась в ванную и включила воду, позволяя струям упасть на разгоряченное, усталое, изломанное тело. Так и сидела на дне ванной под теплыми потоками, смывающими с нее грязь, кровь и боль.

Двигаться не хотелось. Думать не хотелось. Хотелось сидеть вот так и не шевелиться, позволяя боли уйти на задний план.

Сидела долго, пока стук в двери, сначала осторожный, после — настойчивый, не привел ее в себя.

Вышла, закутавшись в пушистый халат и тут же снова попала в руки мужчины, который ждал ее у дверей и сразу понес в спальню, где уже почти заснула Настя.

Альбина скользнула под одеяло, с облегчением опуская голову на подушки и прижимаясь к девочке. Сознание у нее самой было сбивчивым, уставшим.

И все же она вдруг почувствовала, что Ярослав ложится рядом с ней.

— Что ты…. — прошептала она возмущенно, жадно вдыхая запах геля для душа — судя по всему он, не спрашивая разрешения, и сам побывал в душе.

— Спать ложусь, — ответил Ярослав, тихо фыркнув, его голос был усталым, но с привычной искрой иронии. — На улице ночь, Аль.

— Со мной? — Она повернула голову, игнорируя вспышку боли в виске, и посмотрела на него. Его тёмные волосы, ещё влажные после душа, прилипли ко лбу, а глаза блестели в полумраке комнаты, освещённой только тусклым светом уличных фонарей, пробивавшимся сквозь шторы.

— А ты старого человека отправишь спать на жёсткий диван? — ехидно поинтересовался он, устраиваясь поудобнее и подкладывая руку под голову. — А как же моё сердце, Аль? И чего ты боишься с моими-то проблемами, а? У меня ж всё… на полшестого… — Он усмехнулся, но в его голосе не было злобы, только усталое поддразнивание.

Альбина не сдержала слабой ухмылки, несмотря на боль, которая всё ещё пульсировала в голове. Его слова, его наглость, его попытка шутить в такой момент — всё это было так типично для Ярослава, что она почти забыла, как сильно ненавидела его ещё час назад.

— Хорошо я тебя приложила… — язвительно пробормотала она.

— Я в долгу не остался, малышка, — ответил он, и его горячие губы вдруг прижались к её макушке. — Не привык быть должником.

Альбина замерла, чувствуя тепло его дыхания на своей коже. Она хотела оттолкнуть его, сказать что-то резкое, но слова застряли в горле. Позволила себе, наконец-то, погрузиться в сон, под спокойное дыхание Насти с одной стороны и Ярослава с другой.

36

Утром Альбина проснулась, точно ее выдернули из сна — резко и быстро. Открыла глаза, не сразу вспоминая события вечера, ощущая только боль в голове и разбитое состояние. А потом нахлынули воспоминая.

Она рывком села в кровати, игнорируя вспышку боли в висках. Её сердце заколотилось, когда она поняла, что рядом нет ни Ярослава, ни Насти. Кровать была пуста, простыни с его стороны холодные, а детская подушка Насти лежала аккуратно заправленной. Комнату заливал яркий свет осеннего солнца, пробивавшийся сквозь окна, но кто-то заботливо задёрнул шторы, чтобы лучи не били ей в глаза, оставляя лишь мягкое, приглушённое сияние. Этот жест — такой простой и внимательный — только усилил её панику. Где они? Что произошло?

Она ощупала висок и бровь — там, где вчера была рана, теперь чувствовалась корка запёкшейся крови и лёгкая припухлость. Вчерашний хаос — Ярослав, врывающийся в квартиру, Настя, кричащая от ужаса, её собственная слабость — всё это казалось сном, но боль и следы крови на подушке подтверждали: это было реальностью. Альбина сглотнула, пытаясь унять подступающую тошноту, и медленно встала, держась за спинку кровати, чтобы не рухнуть от головокружения.

А потом, как была в одной футболке выскочила из спальни.

На кухне раздавались приглушенные голоса: спокойный, низкий, мужской и тихий, застенчивый детский. Альбина влетела на кухню и застыла от открывшейся картины.

На подоконнике сидела Настя в своей пижаме, почти спокойная, хоть и смущенная. Ярослав, во вчерашних джинсах, в мятой рубашке что-то колдовал у плиты. Вся безупречная кухня была забрызгана багрово-алыми каплями, жидким тестом и чем-то подозрительно напоминающим молоко. У Альбины задергался глаз, когда она представила, что придется это все отмывать.

— Что….

Ярослав обернулся к ней, ухмыльнувшись. А вот Настя напротив, съежилась от страха.

— Блины печем, — сообщил Миита, — воды, Аль?

— Да… — с трудом выдавила она, оббегая глазами поле боя. — Ты…. По-моему перестарался…. — и нежно улыбнулась девочке.

Настя, уловив эту улыбку и поняв, что ругани не будет, тут же спрыгнула с подоконника. Её босые ноги шлёпнули по полу, и она, быстро схватив стакан, налила воды из графина, стоявшего на столе. Осторожно, стараясь не расплескать, принесла его Альбине, её маленькие пальцы всё ещё слегка дрожали.

— Я ещё твой блендер сломал, — добавил Ярослав, пожав плечами, как будто это была мелочь. Он перевернул блин, который уже начал подгорать, наполняя кухню аппетитным запахом.

Альбина, взяв стакан у Насти, посмотрела на Ярослава, её взгляд задержался на багровой капле на его щеке.

— Яр… кого ты зарезал на моей кухне? — спросила она, пытаясь сохранить насмешливый тон, несмотря на пульсирующую боль в голове. Опустилась на стул, но тут же вскочила с тихим вскриком, почувствовав, что села на что-то мокрое и липкое. — Чёрт!

— А… это… — Ярослав почесал затылок, бросив взгляд на стол. — Замороженную вишню нашли в морозилке. Хотел джем сделать… — Он виновато пожал плечами.

— Знаешь… — Альбина откашлялась, пытаясь переварить сюрреализм ситуации. Она стояла, держа стакан, не решаясь снова сесть, и покачала головой. — Руководитель из тебя лучше… чем повар… Вот чёрт! — Она вдруг замерла, её взгляд метнулся по кухне. — Где телефон?!

— Да вон, на столе, — кивнул Ярослав, указывая лопаткой на аппарат, валяющийся на самом краю столешницы, среди пятен теста и вишнёвого сока.

Альбина бросилась к телефону, схватила его и тут же выматерилась — трубка была липкой от сладких капель, а экран мёртво чёрный. Зарядка умерла безвозвратно.

— Чёрт! Чёрт! Чёрт! — Она судорожно начала рыться в ящиках, ища зарядное устройство, её пальцы дрожали от раздражения и подступающей паники.