Запрещенные слова. Том первый (СИ) - Субботина Айя

Мужские пальцы проходят по обнаженной коже над тканью.

Карие глаза переключаются на мое лицо, изучая реакцию.

Я прикусываю губу, еще раз то ли мысленно, то ли вслух говорю: «Да, можно, еще…»

Ладонь обхватывает полушарие, вторая рука скользит по талии, прижимает.

Бедра выразительнее потираются об меня крепкой уверенной длинной. Там тоже порядок, раз я так отчетливо все чувствую даже через несколько слоев ткани. Мне нравится, что у меня нет никакого чувства неловкости. Сердце, может, из груди тоже не выпрыгивает, но мне спокойно и не страшно. И понемногу, по мере того, как мужская рука сначала приятно и со знанием мнет мою грудь, а потом его пальцы потирают через ткань сосок, разгорается что-то теплое внутри.

Мы снова целуемся. На этот раз медленнее и глубже.

Мне нравится чувствовать его язык так неистово вылизывающим мой рот. Это что-то особенное, что добавляет нашим первым шагам откровенности и пошлости.

Я смелею, опускаю руку сначала на грудь Резника, потом веду ею по животу, чувствуя, как его волоски при этом выразительно становятся дыбом. Секунду медлю, обхватываю губами его язык и одновременно, опускаю ладонь еще ниже, на выпуклость в джинсах. Тру, прицениваясь. Определенно все хорошо.

Он в ответ рвано выдыхает.

Чувствую, как дергается его кадык. По каким-то неуловимым признакам понимаю, что хочет еще. Я даю — тру сильнее, обхватываю член пальцами, насколько это позволяет плотная ткань.

Его рука в ответ сползает с моего бедра, сжимает ягодицу — властно.

Теперь стону я.

Мы трогаем друг друга, потому что никуда не торопимся, потому что привыкаем.

И он как будто дает мне время привыкнуть к мысли, что я все-таки пойду дальше. С ним. В эти не рабочие «рабочие» отношения.

Резника отводит край лифчика, выпускает наружу еще немного голой кожи.

Когда пальцы обхватывать сосок наживую, я всхлипываю, замираю в поцелуе с открытым ртом, потому что мне нравится прикосновение шершавых пальцев, и то, как они слегка пощипывают и оттягивают. Он четко ловит, что я завожусь уже в другой тональности — опускает голову, обхватывает набухший комочек губами и посасывает.

Прижимаю его голову плотнее.

Наслаждаюсь лаской.

Почему-то в голове мысль о том, что вот так, с приятной правильной, но не затянутой как жвачка прелюдией, у меня не было уже довольно давно. И что вот здесь мне все нравится — и темп, и обстановка, и безопасность.

Я немного сопротивляюсь, когда он вдруг отрывается и закидывает меня на руки.

— Не хочу первый раз на полу как нетерпеливый школьник, — объясняет, целуя.

Несет по лестнице.

Толкает ногой дверь в свою комнату.

Это так брутально, что я негромко смеюсь, расслабляясь вместе с его нарочитым поигрыванием бровями. Когда мужик не обижается за случайный смех во время прелюдии — это прекрасно.

Но всю веселость как ветром сдувает, когда Резник укладывает меня поперек постели. Слава богу, они здесь огромные.

Становится на колени между моими раскинутыми ногами, изучает.

Помогает сесть, дает мне самой стащить бретели лифчика, спустить его до талии.

Вид моей обнаженной груди заставляет его дышать резко и шумно.

Пока смотрит — расстегивает пряжку ремня, опускает молнию.

Под черными боксерами — выразительный ствол с крупной головкой. Это легко просматривается даже через ткань.

Наблюдаю, как тянется к тумбе, достает квадратик из фольги.

Ставлю еще один плюсик в карму, потому что вариант ППА я в своей жизни не практиковала ни разу, и как бы сильно меня не вставлял мужик, как бы далеко мы с ним не зашли, мне бы хватило ума сказать «нет».

— Вы такой ответственный, Владимир Эдуардович, — придаю своему голосу нотки игривого восхищения.

Он подмигивает, на минуту откладывает квадратик, чтобы ловко — я охотно поднимаю бедра — стащить с меня штаны вместе с бельем.

Трогает между ног.

Я прикрываю глаза. На секунду, когда в голове мелькает совсем другая картинка, колени инстинктивно смыкаются. Я хочу верить, что просто рефлекторно.

— Все хорошо? — Резник нависает надо мной, опирается на вытянутых руках. Очень четко считывает мое замешательство.

Я протягиваю руки, обнимаю его за шею и со словами «да, все отлично», целую.

Подмахиваю навстречу его откровенной ласке.

Даю себя трогать.

Наслаждаюсь легкими рокотом в мужской груди, когда мое тело увлажняется в ответ на его прикосновения.

Развожу ноги еще шире, выгибаюсь в ответ на особенно приятные поглаживания.

Когда надавливает пальцами там, где нужно и так, как нужно.

А потом приподнимаюсь на локтях и наблюдаю, как он приспускает джинсы по бедрам вместе с боксерами.

Отличный член. Человеческого размера и толщины, хорошей формы и приятного цвета в тон его смуглой коже. Смотреть, как он уверенно раскатывает по нему латекс — отдельное удовольствие.

Резник подталкивает меня на спину, упирается предплечьем у меня возле головы, второй рукой глядит грудь, живот, и снова между ног. Входит в меня пальцами, заставляя нервно дернуться от предвкушения. Делает меня еще более мокрой.

Целует, сплетает наши языки, одновременно с тем, как головка члена упирается в мои складки.

Мягко надавливает бедрами.

Пробует и оценивает мою реакцию.

Я снова подмахиваю: «давай, еще…»

Член плавно входит в меня, заполняя без остатка.

Громко дышу, наслаждаясь первым проникновением. И почти сразу хочется еще.

Поднимаю колени к его ребрам и удовлетворенно стону, когда Резник понимает намек и наваливается сильнее, чуть агрессивнее.

Без компромиссов.

Качает бедрами, наращивая темп.

Целуемся глубже, как будто в унисон движениям внизу.

Рука на моей груди сжимается крепче, пальцы трут сосок.

Я, осмелев, разрываю поцелуй, толкаю голову вниз.

— Да, так… — удовлетворено дышу, чувствую как язык обводит ареолу, а зубы — прикусывают.

Мне не нужно долго, чтобы добраться до оргазма.

Он не острый и пронзительный, а плавный, по нарастающий. Вместе с частым мужским дыханием, шлепками тела об тело, моим собственным удовлетворенным стоном.

Резник не задерживается надолго — толчки становятся резче, теряют правильный темп, которым он выколитил из меня сладкие искры. На последних движениях уже просто на оттяжке. Снова целует меня — рот в рот, жадно и с голодом.

Его тело в момент оргазма замирает, покрывается мурашками под моими пальцами.

Мне в губы раздается сорванный мужской рык.

— Я тебя хотел вот так с первой минуты, как увидел, — признается еще вперемешку с попытками отдышаться. Смотрит в глаза. Целует. Он меня вообще почти не прекращая целует — и это абсолютно фантастически приятно.

— Ожидание того стоило? — слежу за его реакцией, хотя прекрасно знаю ответ. Он положительный, он, как и наш секс, приятный и понятный.

— Ожидание превзошло ожидания, — шутит Вова.

Нет, все-таки, даже с его членом внутри — все еще абсолютно твердым — называть его «Вовой» я пока не могу.

— Кажется, у нас нет мяса к пасте, — трусь носом об его нос.

— Ерунда, у нас есть салями с ярмарки.

Он обнимает меня, перекатывается на бок, забрасывает на себя мою ногу и гладит бедро ладонью. Уже как-то особенно, по собственнически, или мне так просто кажется?

Я не знаю, оправдались ли мои ожидания, потому что у меня их просто не было.

Но после этого секса я чувствую приятное расслабление и желание повторить, а не стыд.

Глава восемнадцатая

В самолет до Женевы я садилась, нужно признать, в растерянности.

В самолет назад сажусь с легким, но все больше нарастающим чувством тоски.

Как будто все, что было в Веве — здесь же и останется, а когда мы пройдем регистрацию и снова вернемся в наш дождливый теплый, помеченный морской солью январский воздух, все встанет на старые рельсы.

У нас были чудесные каникулы.