Барбара Бреттон - А может, в этот раз?
– Но я не могу ее взять! Вы же сказали, что она очень вам дорога.
– Так и есть. Вот почему я хочу, чтобы ты хранила ее. Вряд ли я смогу часто видеться с тобой, моя дорогая, но это не значит, что я о тебе не буду помнить.
Однажды ты подаришь ее своей маленькой дочке. Кристи, и будешь думать о своем отце в ту минуту.
Но ей не суждено иметь собственных детей – ни сейчас, ни потом, а подарив эту вещь племяннице, она в какой-то степени облегчит свою боль.
Нелли обняла ее и побежала показывать остальным свое сокровище.
– Черт, – выругалась Кристина, смахивая слезы кончиками пальцев. Ну почему она не может держать себя в руках, как привыкла делать всегда, работая на телевидении? Она позволяла себе расплакаться лишь тогда, когда ее никто не видел, и уж, разумеется, не перед объективом телекамер.
– Какой милый жест.
Кристина чуть не подпрыгнула, услышав за спиной голос Джо.
– И долго ты тут стоишь и наблюдаешь?
– Достаточно долго, – сказал он, выходя на свет из полутьмы коридора.
Их взгляды встретились.
– Она прелестна, правда?
– И ты тоже.
Кристина попыталась проигнорировать воспоминания, которые вызвали к жизни его слова.
– Когда ты последний раз надевал этот галстук? – спросила она с вымученной улыбкой.
– На нашу свадьбу, – ответил он.
– Прости, что спросила, – быстро сказала она. И почему у него такой красивый рот? Эта нижняя губа… весьма опасная область.
Он не приблизился к ней ни на дюйм, но у нее было ощущение, будто он ее обнимает.
– Солнце светило, люпин цвел…
У Кристины сердце готово было выскочить из груди.
– Папин тост. Я не думала, что ты помнишь.
– Лучший день в моей жизни, Кристи.
– Тебе есть с чем сравнивать.
Джо ничего не сказал. Все сказали его глаза – своим взглядом, казалось, он мог удержать ее подле себя, выхватив из времени и пространства.
– Бип-бип!
Джо и Кристина разом отскочили в сторону, когда по коридору промчались племянницы Кристины Шарлотта и Элис, обе в розовых нарядных платьях и носочках с кружевами.
– Дом так и кишит детьми, – сказала Кристина, глядя вслед девочкам, бегущим к лестнице, ведущей на чердак. Не говоря уже о тетушках, дядюшках, двоюродных братьях и сестрах, заполнивших не только дом, но и пристройки для работников и гостей, так что теперь уже трудно было разобрать, где работники, « где члены семьи.
– Вчера вечером по дороге в ванную я споткнулся о трехколесный велосипед. Хорошо еще, что не сломал шею.
Импульсивно она тронула его за рукав и вдруг почувствовала нечто подобное удару электричеством. Большая ошибка, Кэннон. Ты можешь вляпаться по самую твою дурную макушку. Кристина отпрянула, словно ужаленная.
– Пойду узнаю, не нужна ли маме помощь.
– Да, – согласился Джо. – Может, Сэму нужна зажигательная речь.
Шутка получилась не из самых удачных, но оба вежливо засмеялись. Что-то происходило между ними, что-то глубокое и пугающее, и Кристина знала, что он так же сильно ощущает это «что-то», как и она сама. В чем оба остро нуждались, так это в добром глотке реальности.
– Марине понравилось платье, которое я для нее выбрала? Увы, этот вопрос не обладал достаточной силой, чтобы вернуть их на землю.
– Платье чудесное, но она решила бойкотировать праздник.
– Бойкотировать праздник или своего мужа?
Кристина тут же пожалела о своих словах. Они прозвучали не в меру язвительно и мелочно. Чувствовать – одно, но озвучивать чувства она не имела права.
– Прости, что я так сказала.
Она должна была бы обрадоваться, что ей удалось наконец разрушить возникшую между ними атмосферу интимности, но вместо этого чувствовала, будто упустила что-то особенное.
– Хочешь, чтобы я с ней поговорила? Я умею быть настойчивой.
– Не стоит, – без всякого энтузиазма сказал Джо.
– Можно я попробую? – не успокаивалась Кристина.
Ей хотелось сделать что-нибудь, чтобы загладить вину перед Мариной и зачеркнуть то, что было между ней и Джо. Она не ждала, что он скажет «нет».
Кристина подошла к двери комнаты Марины и постучала.
– Марина?
Никакого ответа.
Кристина постучала погромче.
– Марина, я хочу поговорить с тобой. Дверь распахнулась.
– Пожалуйста, если хотите.
Марина все еще была в ночной рубашке: безобразном балахоне цвета беж, в котором почти терялось болезненно худенькое тело девушки. Платье, которое Кристина одолжила у Сюзанны, висело на вешалке в кладовке.
Кристина дотронулась до смелого декольте.
– Не в твоем стиле, да?
– Я не люблю излишеств, – ответила, пожав худенькими плечами, Марина.
– Ты уже говорила об этом раньше.
Марина села на кровать и жестом пригласила Кристину сесть рядом, но Кристина невольно поежилась при мысли о том, что придется сидеть на кровати, которую Джо делит со своей новой супругой. Она осталась стоять у окна.
– Джо сказал, что ты не будешь с нами сегодня.
– Да, – сказала Марина, – это так. Кристина улыбнулась:
– Я понимаю, что золотая свадьба не кажется тебе особенно веселым мероприятием, но, уверяю, праздники у Кэннонов всегда выдаются на славу. Много вкусной еды, музыки, танцев…
– Я останусь здесь, в комнате, спасибо.
– Это твое дело, конечно, и я не могу настаивать, но…
– Я знаю, что делаю, – твердо заявила Марина. – Я никуда не пойду.
Кристина преодолела себя и подошла к кровати.
– Ты нормально себя чувствуешь, Марина? Последнее время я почти не вижу тебя.
– Превосходно.
– Ты выглядишь бледной.
Марина ничего не сказала. Утреннее солнце светило в окно спальни, весело поблескивая на ее обручальном кольце. Кристина отвернулась.
– Живот, – начала было Марина, но замолчала.
– Болит? – участливо спросила Кристина.
– Я… я не знаю, – пожала плечами девушка.
– Неприятные ощущения? Девушка кивнула.
– Ты говорила Джо?
– Это не его дело.
Так вот откуда ветер дует.
– Если хочешь показаться врачу, я с удовольствием тебя отвезу.
– Мне не нужен врач, спасибо. Это… Я думаю, это женское.
Так, оказывается, все страхи напрасны. Речь идет просто об обычных женских болях.
– В ванной Панадол, а у меня в комнате, если потребуется, можешь взять Адвил. У мамы есть электрогрелка. Я уверена, что она позволит тебе…
– Нет, – отрезала она надменно и в то же время как-то по-детски.
– Хорошо, – сказала Кристина. – Делай как хочешь.
Марина скинула маску, как только за Кристиной закрылась дверь. Она свернулась калачиком на кровати, поджав колени к груди, и отдалась на волю страху, который рвался из нее, словно дикий зверь, стремящийся выскочить из клетки.
