Запрещенные слова. Том первый (СИ) - Субботина Айя

«Должен быть какой-то подвох», — настойчиво твердит мой голос разума.

Так просто не бывает: красивый, накачанный, брутальный — и умный, глубокий. При этом еще и неплохо устроен в жизни: на фото макбук последней модели, крутые «яблочные» наушники, уголки по-мужскому грубоватой, но стильной квартиры, иногда попадающие в кадр. Мотоцикл (я все-таки высмотрела марку на баке и тут же побежала гуглить) вообще отдельная история. Потому что — очень дорогая «игрушка» в принципе, а не только в наших краях.

Принимаю душ, стараясь не мочить волосы, но все равно потом прохожусь феном. Переодеваюсь в костюм, сразу чувствуя себе немножко уютнее. Только когда изучаю отражение в зеркале, вспоминаю, что успела схватить только косметичку из сумки, где у меня минимум косметики на каждый день — масло для губ, солнцезащитный стик, любимый крем для рук с ароматом соли, пудра. У меня нет комплексов по поводу внешности, но мне вроде как прямо вот сейчас нужно впечатлять мужчину, а у меня даже подходящего «оружия» для этого нет.

Ну ладно.

Будем считать, что в офисе я успела впечатлить его не только своими профессиональными качествами, но и «дымными» глазами.

В комнате снова ловлю себя на мысли, то хочу проверить телефон. Сейчас, остыв и перемолотив первую и вторую волну негодования, собственная реакция кажется смешной. Да с чего я так завелась? Ну пропал и пропал. У меня есть приятельницы, с которыми мы совершенно спокойно созваниваемся раз в месяц, пару часов болтаем обо всем на свете, а потом снова забываем друг о друге. Я же никогда не привязывалась к таким условностям. И мне правда нравилось обсуждать с ним книги, даже в те моменты, когда за кадром слишком ясно читался его нравоучительный тон. Когда Шершень перестал писать, я даже начала подумывать о том, чтобы записаться в какой-то книжный клуб — так хотелось заполнить интеллектуальную пустоту. Посмотрела с десяток страниц, почитала комментарии и поняла, что это совсем не то. Что с ним у нас была особенная интеллектуальная дуэль.

Мне хочется и дальше перестреливаться с ним в наших книжных разговорах.

Просто в этот раз не нужно многозначительных «давай оставим все как есть», а потом пускать слюни на его явно помеченные сексуальным подтекстом «себяшки».

Я делаю глубокий вдох, открываю нашу переписку.

Я: Простить тебя за то, что ты подсунул мне эту чертову книгу?))

Я: Даже не надейся!

Вот так. Он написал — я ответила. Без надрывных кричащих пауз в наказание. Мы же приятели по переписке? Глупо обижаться на виртуальных друзей за то, что они живут реальностью.

Моя «реальность», судя по отдаленным шагам, только что вышла из душа.

Топлес? Я пытаюсь нарисовать в голове эту картину, невольно поддаваясь соблазну сделать это в лучших замыленных традициях женских фильмов: полотенце на бедрах, мокрая кожа? Воображение пытается заполнить недостающие пробелы в образе Резника. Я почти уверена, что у него есть определенное количество волос на теле — не то, чтобы я от этого сразу теряла голову, но если все красиво, коротко подстрижено и ухожено — это всегда выглядит сексуально. Но, конечно, волосы на плечах и спине — это прямо фу, мой личный антисекс.

А тебе не кажется, Майка, что такие вещи нужно выяснять до того, как соглашаться лететь с мужиком в чужую страну на три дня в формате «все включено» в одном доме?

Телефон вибрирует входящим.

От Шершня.

Hornet: Ты все-таки читаешь Исигуро?

Я: Да, где-то треть уже прочла. Но за один раз я этого «ежа» точно не осилю.

Hornet: Боишься боли?

Я: Мне ее и в реальности пока достаточно.

Губы растягиваются в улыбку от всплывающих в груди знакомых эмоций: сопротивление его острым и бесцеремонным вопросам, желание послать сразу же к черту, осознание, принятие… Смирение! Все как по учебнику.

Делаю вдох. Сначала корю себя за то, что собираюсь поднять тему, которая его, очевидно, не сильно беспокоит. Но один раз я уже пустила все на самотек — и ничего хорошего из этого не вышло.

Я: Мне нравится обсуждать с тобой книги, Шершень.

Я: У меня таких едких книжных противников еще никогда не было))

Hornet: Это сейчас прелюдия к какому-то «но»?

Он всегда был очень проницательным — угадывал что-то еще до того, как я напишу.

Сейчас я понимаю, что именно это сбило меня с толку — было слишком неразумно поддаваться мысли, что мы понимаем друг друга с полунамека. А так не бывает. Мы просто два чужих человека, и чтобы наше общение оставалось и дальше таким же комфортным, нужно четко озвучить все условия. Я бы сказала — словами через рот, но в данном случае — пальцами через текст.

Я: Мы можем продолжать общаться только при условии, что больше не будет никаких личных фото. Мы никогда друг друга не увидим — это аксиома. И мне совершенно точно не нужен виртуальный флирт.

Делаю паузу, снова прислушиваясь к шагам Резника.

Я понятия не имею, что будет между нами (не исключено, что вообще ничего), но виртуальный роман мне тем более не нужен. Тем более — с байкером.

Hornet: На горизонте твоей жизни замаячило подходящее реальное тело?

Я: Твою иронию, язвительность и шпильки не по теме книг я тоже терпеть не намерена. Учитывай это, прежде чем упражняться в остроумии, Шершень.

Hornet: Пчелы тоже умеют жалить, да, Bee?

Я: «Да, Хани».

Hornet: Би тебе больше подходит.

Я: Назовешь меня так еще раз — и улетишь в «блок»))

Hornet: Разве пчела может жалит дважды, Хани?

Я: Не советую проверять, могу ли я сделать это и в третий раз.

Я: Прости, но сейчас болтать с тобой не могу, спишемся после второго.

Hornet: А что будет после второго?

Я: Я вернусь домой со своих заслуженных зимних каникул))

Hornet: Ты не в стране? С «реальным»?

Я: Да. И да.

Hornet: И давно ты с ним?

Я: Ты не поверишь, но со вчера.

Я: И это последний личный вопрос, на который я отвечаю.

Я изучаю поле под его именем, но когда понимаю, что отвечать сходу он явно не собирается, мысленно пожимаю плечами и убираю телефон в карман.

Очень вовремя, потому что в мою дверь раздается вкрадчивый стук.

— Я вдруг понял, что у нас нет ёлки, — говорит Резник.

Я выхожу к нему, удивленно изучаю заметно «похудевшую» щетину — теперь ямочка на подбородке так бросается в глаза, что не могу отказать себе в удовольствии погладить ее указательным пальцем. Он все еще очень сильно колючий и поцелуй в самолете до сих пор слегка саднит у меня на коже, но это даже почти приятно. Точно не доставляет никакого дискомфорта.

— Значит, нам нужно где-то ее найти, Вова.

— Нравится, когда по имени, — он, как будто окончательно осмелев, подается ближе, обнимает обеими руками за талию.

Моя голова сама по себе поднимается вверх.

Глаза у него красивые, даже несмотря на россыпь морщинок.

И взгляд… Наверное, лучше всего ему подходит определение «многообещающий».

Ладно, к черту, если я и совершаю сейчас самую большую ошибку в своей жизни, то по крайней мере она будет с красивым мужиком. В здравом уме и крепкой памяти. И я точно знаю, что на этот раз никакая «лучшая подруга» ничего мне здесь не испортит.

Глава семнадцатая

Улицы Веве похожи на красочную открытку с запахом глинтвейна и звуком смеха на фоне рождественских огней. Я стою возле витрины лавки с шоколадом, и делаю который по счету кадр, пытаясь поймать идеальный ракурс, в который попадает огромный шоколадный фонтан. Потом поворачиваю телефон так, чтобы захватить в видео рождественскую ярмарку, гирлянды, деревянные прилавки и табличку с расписанием катка. Подумав немного, выставляю с подписью: «Чужая зима, но свои ощущения».