Выгодная позиция (ЛП) - Каффери Ребекка Дж.

Хендерсома».

«Хорошо, братишка. Люблю тебя. Дай мне знать, когда тебя выпишут». Я отвечаю ей взаимностью, и она вешает трубку.

Не успеваю я оглянуться, как в дверях появляется очень овчароподобный Харпер.

Парень, который вчера рассмеялся мне в лицо, когда я попытался пригласить его поужинать со мной.

«Как ты себя чувствуешь?» - спрашивает он, позволяя двери мягко закрыться за ним, но не делая ни шагу к моей кровати.

«Отлично. Немного болит все тело, но утром меня выпишут, так как я нахожусь под наблюдением врача с сотрясением мозга».

Я бы с радостью отправился домой прямо сейчас, но после более чем десятилетнего пребывания в спорте я знаю протокол сотрясения мозга лучше, чем собственное имя. Не успевает Харпер занять место у моей кровати, как Коул тоже высовывает голову из-за двери. «Привет, Коул, спасибо, что пришел», - говорю я.

«Я ненадолго. Отчет по треку, знаешь ли. И...» Он смотрит на Харпера. Я» скажу всем, что ты в порядке. Рад тебя видеть».

«И я тебя, Коул. Еще раз спасибо».

И с этим он уходит. Он явно уловил странную энергию, исходящую от Харпера, но я не могу позволить себе думать об этом прямо сейчас.

«Я думал...» - Харпер оперся рукой о стену. «Я не знаю, что я подумал. Черт! На мгновение я подумал, что ты умер. Эш так медленно обновлял информацию, а потом сказал, что это ты, и я подумал, что, черт, он не хотел мне говорить, потому что было уже слишком поздно».

На секунду вчерашний ужасный разговор полностью забывается. От эмоций на его лице мне становится трудно дышать. Его волосы в беспорядке, потные кудри, как от шлема, так и от того, что он, похоже, часами перебирал их пальцами. На его щеках красные пятна, которые могут быть только от подавленных эмоций, а глаза опухли от непролитых слез. Его взгляд так напряжен, когда он осматривает мое тело, чтобы убедиться, что со мной все в порядке.

Как я могу злиться, как я могу оттолкнуть этого человека, когда он приходит ко мне вот так?

Вот только я знаю, что должен это сделать. Я знаю, что должен, потому что если это ни к чему не приведет, то какой в этом смысл? Мне не нужен случайный секс, мне нужен любовник, во всех смыслах этого слова.

«Спасибо, что зашел проведать меня, но со мной все в порядке. Тебе, наверное, пора возвращаться. В доме на колесах беспорядок, а нам нужно вернуть ключи менее чем за сорок восемь часов до вылета в Сингапур». Я ни на секунду не сомневаюсь, что он будет ответственным и наведет порядок, но это даст ему возможность забрать свои вещи из моей комнаты. Кроме того, мне нужно, чтобы он уехал отсюда, и это кажется идеальным оправданием.

«Я заказал пиццу в больницу, когда они вышли и сказали, что к тебе можно приходить. Я подумал, что мы могли бы поесть вместе. Возможно, это не самая романтичная обстановка, но ты сам предложила поужинать вместе». Он нервно смеется, и по его шее ползет розовый румянец.

Если бы моя голова сейчас не пульсировала от яростной головной боли, я бы закатила глаза. Когда я пригласил его на ужин, я имел в виду совсем другое, и, думаю, он это знает. Но я не думаю, что у меня хватит сил на разговор, который давно назрел, пока я восстанавливаюсь после аварии на скорости 300 км/ч.

«Пицца звучит неплохо».

Я действительно слишком устал и ушиблен, чтобы сейчас сопротивляться. Мне кажется, что я месяцами ходил на цыпочках вокруг его осторожности. Наедине мы вели себя как пара, и все было очень хорошо, но как только я начинаю настаивать на большем, он выходит из себя. Я знаю, что мы никогда не договаривались об серьезных отношениях, но мы всегда были вместе, так что не похоже, чтобы он встречался с кем-то еще. Но он не хочет идти со мной на свидание и при этом приходит ко мне в постель с большими чувствами и пиццей? Разбираться в этом гораздо утомительнее, чем два часа на треке. Моему мозгу приходится держать себя в руках, чтобы не спугнуть его. Я не знаю, приеду я или уеду, и я не собираюсь жертвовать своими результатами на трассе ради его комфорта. Италия стала для меня полным дерьмом, и мне некого винить, кроме себя. До сих пор мы действовали на его условиях, но то, что я хочу и то, что мне нужно, тоже имеет значение.

Вот только каждый раз, когда он убегает, он возвращается быстрее. Это похоже на прогресс, и по тому, как он смотрит на меня сейчас, понятно, что я должен что-то для него значить. Но как долго мы сможем продолжать в том же духе? Как далеко он убежит, если я попрошу его стать моим парнем? И перестанет ли он бежать, если я встану на одно колено?

Ух ты!

Сейчас не время думать о браке с человеком, который даже не хочет пойти со мной на свидание. Наверное, я очень сильно ударился головой.

«Каким ты закончил?» - спрашиваю я.

Он встречает мой взгляд с застенчивой гордостью, о которой я и не подозревал. Я

знаю высокомерного Харпера, дразнящего Харпера, соблазнительного Харпера, грустного Харпера, но это что-то новое. И это ему к лицу.

«P1», - говорит он.

«Молодец. Ты должен гордиться собой».

«Я горжусь, знаешь ли. Конечно, это только потому, что ты здесь, но все равно».

«Нет, ты заслужил это, Харпер», - говорю я. Он заслужил. Он невероятный водитель. Не знаю, почему он так долго не мог попасть в высшую категорию.

Спонсорам и владельцам команд, должно быть, очень не нравятся его выходки за пределами трассы, раз они обходили его стороной столько лет.

«Спасибо», - тихо говорит он.

«Какую пиццу ты мне принес?» - спрашиваю я, пытаясь разрядить внезапно возникшее в комнате напряжение.

«Пепперони с горячим медом».

Он слишком хорош в этом. Для меня это идеальное сочетание мяса, специй и сладости в пицце, и я ненавижу то, что он так хорошо меня знает.

Я знаю, что он видит мою реакцию, потому что выглядит очень гордым собой.

Он, очевидно, воспринимает это как приглашение подойти ближе, потому что садится в кресло рядом с моей кроватью, придвигая его прямо к моей подушке.

«Я хорошо справился, да?»

«Смотря, с чем. Ты заказал только пиццу?»

«За кого ты меня принимаешь? Конечно, нет. Я заказал аранчини с помидорами и моцареллой, а потом чесночный хлеб с джемом из чипотле и карамельным луковым чатни».

Он прав. Он слишком хорош. Это жульничество после гонки, а поскольку мы в

Италии, блюдо будет феноменальным, и я в конце концов влюблюсь в него еще сильнее.

Потом он, вероятно, откажется от настоящего свидания, и мы больше никогда не будем спать вместе. Он исчезнет в другой команде или я уйду на пенсию, и на этом все закончится. Одно свидание с пиццей в больнице и целая куча отличного секса.

А потом - ничего.

Меня угнетает, что мои мысли бродят вокруг наших несуществующих отношений.

«Может быть, я хорош в этом бизнесе свиданий?»

Я не уверен, что он хотел сказать это вслух. Его лицо говорит, что нет, поскольку оно искажается от удивления, шока и здоровой доли страха. Я перехожу в сидячее положение, и это недостойное действие раздвигает больничный халат, в который меня заставили облачиться.

Его резкий вдох отдается эхом в стерильной комнате. «Черт возьми, Киан! Это не несколько порезов и синяков. Такое впечатление, что пятьдесят процентов твоего тела черно-синие, и это только то, что я вижу».

Я пытаюсь поправить халат и одеяло, чтобы скрыть следы, но я сейчас не очень подвижен, и каждый сустав и мышца болят. Харпер отбивает мои руки и осматривает все повреждения. Его пальцы слегка танцуют по темным синякам на моих предплечьях и бицепсах, а локти практически черные. На верхней части плеча есть болезненный порез, куда что-то вонзилось при ударе, но он не болит и вполовину меньше, когда пальцы Харперса проводят по нему.

«Так бывает, правда?» Я стараюсь говорить непринужденно, но это правда, что травмы - часть любого спорта. Наш вид спорта чуть более экстремален, когда нужно взвесить риски и выгоды, потому что в итоге мы можем умереть в адской яме. Я рад, что Элиза этого не увидит.