Выгодная позиция (ЛП) - Каффери Ребекка Дж.
Я приготовился к тому, что будет дальше.
«Ки?» Он останавливается, услышав свое имя, хотя ему удалось преодолеть серьезное расстояние между нами.
Он молчит, задумчиво глядя на маленький узелок между бровями. От него исходит неуверенность, и я начинаю жалеть, что никогда не поднимал эту тему. Вот вам и открытый и честный диалог!
«Я тут подумал, не хочешь ли ты поужинать».
Подождите, что? Я думал, он собирается сказать что-то о том, что держит нас в секрете от команды.
«Вместо завтрака?»
«Нет, типа, ну, знаешь... Я подумал, не хочешь ли ты куда-нибудь сходить. Ну, знаешь, поужинать». Его путаница слов обрушивается на меня, как цунами, и я рад, что вцепился в край острова, чтобы не упасть на пол. Не знаю, чего я ожидал, но не этого.
Почему это кажется хуже, чем его слова о том, что он не хочет, чтобы кто-то знал о нас?
«Как на свидании?» - спрашиваю я, опасаясь худшего.
Он молчит, только застенчиво кивает.
«Оу». У меня в ушах начинает звенеть, и я чувствую, как воздух вырывается из трудно открываемых окон автодома.
Это явно не тот односложный ответ, который искал Киан. В каком-то смысле это хуже, чем прямое «нет», потому что, кажется, выражает недоверие к тому, что он вообще спрашивает.
Разочарование проступает на его лице, и я поднимаю глаза, чтобы увидеть очень грустную версию Киана. Я уже видел, как он плачет из-за кошмаров, как он впадает в ярость и как он просто выходит из себя от моих выходок, но это новый уровень.
Если бы опустошенность нужно было запечатлеть на фото, я бы прямо сейчас достал фотоаппарат и создал бесконечный каталог этого вида.
«Киан...» - начинаю я.
«Нет, все в порядке, честно. Глупое предложение. Не обращай на меня внимания.
Очевидно, лихорадка в доме меня доконала». Он занят у раковины, ополаскивая стакан, который уже был чистым. Я вижу его спину, но мне не нужно видеть его лицо, чтобы понять его эмоции.
«Лихорадка автодомов», - поправляю я, выдавливая из себя неловкий смешок в надежде снять напряжение.
Он ничего не отвечает. Пока я пытаюсь придумать, что сказать, чтобы разрядить обстановку, он хватает куртку и кроссовки, натягивает их и направляется к выходу, перекинув через плечо сумку со всем необходимым на сегодня.
Дверь захлопывается за ним, и все рушится.
________
Все буквально рушится, когда Киан в тот день проходит квалификацию в Q10, и я знаю, что это на сто процентов моя вина.
А потом, когда я уже думал, что хуже быть не может, я обнаруживаю, что меня не пускают в спальню Киана. Я вынужден сидеть в холодной комнате, которая раньше была моей.
Я не могу зарядить телефон или успокоить ноющую боль в груди. Это не способствует хорошему сну, и когда я просыпаюсь на следующее утро с планом, как подойти к Киану и поговорить об этом, он уже давно ушел.
Мы не разговариваем, пока готовимся к гонке. Он зациклен на том, что играет в его наушниках - вероятно, это одна из его управляемых медитаций, - но все его тело выглядит напряженным, когда он пытается избавиться от своего настроения.
Во время нашей прогулки к гаражу он не остановился, чтобы подписать вещи или сделать селфи с каждым фанатом, как это обычно бывает. Он словно призрак, пока люди выкрикивают его имя. Люди буквально держат в руках картонные вырезки с его изображением, умоляя подписать их, а он сосредоточен на том, чтобы попасть в гараж и отгородиться от всех и вся.
Когда я забираюсь в кабину, мне приходится отгонять все мысли о Киане. Я не могу позволить себе беспокоиться о нем. Я для того и работал над собой, чтобы занять третье место в квалификации, а не для того, чтобы все испортить в воскресенье, потому что у меня есть чувства.
А по большому счету, гонка великолепна. Это мой любимый вид борьбы: несколько человек впереди борются за поул-позицию, но Киана нигде не видно.
Я несколько раз спрашивал Эша о позиции Киана, и мне отвечали, что это P5, 6 и 7.
Он изо всех сил пытается наверстать упущенное после квалификации.
Затем, на подъеме к предпоследнему седьмому кругу, мое внимание привлекает краткий проблеск желтого флага. Поскольку погодные условия идеальные, значит, что-то случилось. Скорее всего, авария.
«Эш», - говорю я, изо всех сил стараясь сосредоточиться на трассе. «Что происходит?»
На секунду линия замолкает, и в моем животе появляется тревожная, грызущая яма.
«Эш, клянусь Богом, скажи мне, что происходит. Я немного ослеп, чувак. Ты должен был быть моими глазами со стороны».
Ничего.
Радио, блядь, молчит.
«Кто-то сошел с трассы. Просто немного притормози, когда будешь проходить восьмой поворот. Я не уверен, в чем дело, но он сошел с трассы, как будто там было масло или что-то в этом роде. Следи за полосами, если на следующем круге ситуация изменится, хорошо?»
«Кто?» Я все еще вижу перед собой пару McLaren шведов, преграждающих мне путь к первому или второму месту, и мой мозг напряженно представляет себе моего лучшего друга в куче металла на обочине трассы. «Это Йоханнес? Эш, пожалуйста!
Мне нужно знать!»
Я не то чтобы умоляю, но мне действительно не хочется этого делать, когда я так старательно пытаюсь вспомнить, что нужно рулить. Повороты на этой трассе просто зверские, и я почти рад, что Эш молчит, пока я не закончу сложный набор и не выеду на узкую прямую, чтобы завершить этот круг. Желтый флаг все еще виден вдалеке, и я сбрасываю скорость, почти неохотно.
«Это не Йоханнес», - наконец подтверждает Эш, и я облегченно вздыхаю, немного ослабляя хватку на руле.
Я сбрасываю скорость, приближаясь к тому месту, где, по словам Эша, произошла авария, и веду машину осторожно и консервативно на случай, если на трассу прольется масло и я тоже вылетим. Только вот, замедляясь, я замечаю, что машина, врезавшаяся в барьеры, лежит на боку.
Это не Йоханнес, но цвет и дизайн мне слишком хорошо знакомы.
«Нет!» - кричу я. «Пожалуйста, не говорите мне, что это Киан? Пожалуйста?»
Теперь я действительно умоляю. Если я думал, что стресс от того, что это
Йоханнес, был плохим, то это ничто по сравнению с тем ужасом, который охватывает меня при мысли о том, что это Киан.
«Они сейчас работают над этим, Харпер. Просто сосредоточься на трассе, приятель.
Сейчас ты ничего не можешь сделать».
Черта с два! Я могу отъехать, выйти и помочь. Я сам вытащу его из машины, если это позволит мне быть уверенным, что с ним все в порядке.
«Он в порядке? Просто скажи мне, что он в порядке, ради всего святого!» Слова вырываются с бешеной скоростью, с отчаянием. Моя нога на педали, глаза на трассе, но мысли заняты только Кианом.
Я вижу просвет между парой, занимающей две верхние позиции, - они тоже должно быть отвлеклись. Одно быстрое движение, и я могу оказаться на вершине подиума...
И вдруг я нажимаю, действуя на основе мышечной памяти и чистого инстинкта, мне кажется, что я еду быстрее, чем когда-либо прежде, поскольку я сосредоточен на появившемся разрыве, и даже когда я выхожу на второе место, я не чувствую ничего, кроме чертовой тонны страха.
«Сейчас они его вытаскивают», - подтверждает Эш.
«Но он в порядке?» Мне кажется, что я могу самопроизвольно сгореть, если не узнаю, как он себя чувствует в ближайшие пять секунд.
«Он говорит, это все, что мы знаем на данный момент». Ну, это уже что-то. Больше, чем что-то, потому что это значит, что он жив. Желтый флаг еще не погас, но они подтвердили, что на трассе нет никаких разливов.
«Тогда почему он сошел?»
«Это вопрос на потом. Сосредоточься, Харпер. На последнем круге ты был в восьми очках позади первого. Ты можешь взять все это, если очень постараешься».
У меня никогда не было проблем с разделением того, что происходит на трассе и вне ее. У меня никогда не было проблем с концентрацией внимания. Но сейчас, когда в моей голове проносятся образы Киана, высунувшегося из боковой стенки машины, безжизненного, залитого кровью, задыхающегося от последних слов, я отбрасываю все это.
