(Не)милая Мила (СИ) - Жилло Анна

Мила

Никогда не веришь, что ужасное может произойти с тобой. Плохое — ну да, может. Проверено. Ужасное — нет. Даже когда умер папа. Все-таки в пятнадцать лет родители кажутся пожилыми, а моим было тогда пятьдесят пять. А пожилые могут умереть, правда? Но ребенок… Конечно, я всегда беспокоилась за Инку и тысячу раз повторяла, что ни в коем случае нельзя ни с кем никуда. А сейчас она и вовсе была с Лешкой, который хоть и маялся с похмелья, но не до такой степени, чтобы ничего вокруг себя не замечать.

А я ведь еще подумала, что надо Инку взять с собой. Обычно переодевала ее прямо на пляже, обмотав полотенцем. Рядом было несколько кабинок, но туда вечно стояла очередь, да и прикрывали они где-то от середины бедра. Наверху кабинки были удобнее, к тому же недалеко от туалетов. Почему не взяла? Кто бы знал!

Уже когда спустилась на пляж, внутри ёкнуло: Лешка так и лежал, накрыл голову полотенцем, а Инки рядом не было. Не дай бог удрала в воду! Но когда он сказал, что та побежала догонять меня, в глазах потемнело, без преувеличений. Внутри все тряслось и вопило: «Нетнетнетнет!!!» Хотелось орать и врезать ему чем-нибудь, но вид у него был настолько испуганный и виноватый, что желание это тут же пропало.

Господи, что же делать?!

Я понимала, что веду себя как перепуганная курица, но соображалка от ужаса утекла в песок. Это была классическая паника. Когда какая-то баба сказала, что Инка шла к ступенькам, я рванула туда, совершенно не представляя, где ее искать. Поднялась и остановилась в растерянности. Тут-то Лешка меня и догнал. Похоже, ему удалось взять себя в руки быстрее. И похмелье куда-то резко улетучилось.

Раз-два-три — и мы уже неслись к спасательной станции, чтобы там объявили по радио. Я бы, наверно, не додумалась. Или додумалась, но не сразу.

Потом мы ждали. Как мне показалось, очень долго. Появились два парня из пляжной охраны, которые задавали нам всякие вопросы: во что Инка была одета, как получилось, что оказалась одна. Лешка объяснил: разрешил ей догнать меня, потому что я была совсем близко, а потом Инку кто-то заслонил, и он, не увидев ее, подумал, что мы ушли вместе.

— Сейчас проверим автостоянку, — сказал один из охранников. — Может, там видели.

Он начал набирать номер, но тут я поймала краем глаза желтое пятно, повернулась — и натянутая внутри струна лопнула со звоном и со слезами.

Инку вела за руку какая-то толстуха. Заметив меня, Инка вырвалась и побежала к нам с громким ревом.

— Я увидела девочку — одну. Она плакала, — пояснила женщина по-английски. — Спросила, где ее родители, она не поняла. А тут по радио сказали про нее. Я взяла ее за руку и повела сюда. Правда, она упиралась, не хотела идти.

— Спасибо вам огромное! — меня подхватило каким-то порывом, и я обняла ее.

— Да ну что вы, — рассмеялась она. — Все хорошо, не плачьте. У меня две внучки такие. Только отвернешься — их уже нет.

Почему-то мне казалось, что все вокруг должны забросать нас камнями, от спасателей и охранников до зевак. Ну как же, не уследили за ребенком! Но все радовались так, словно потерялись и нашлись их собственные дети. Лешка поднял Инку, она одной рукой обняла его за шею, другой потянулась ко мне. В общем, идиллия.

Отправив Лешку за вещами, я присела на парапет, держа Инку на коленях.

— Ну расскажи теперь, куда ты пропала?

Выяснилось, что она бежала за мной и даже позвала, но я не услышала. А потом «остановиясь посмотьеть на собачку». Я тем временем поднялась на променад и свернула за аэрарий. Инка побежала следом, тоже поднялась, но меня не увидела и спустилась обратно. Хотела вернуться к Лешке, но прошла мимо него и топала чуть ли не до самого конца пляжа, а там уже испугалась и разревелась.

Тут я вспомнила, как сама чуть не потерялась на пляже в Сочи. Мне было восемь, я дрызгалась, зайдя по пояс, а когда вышла, не увидела родителей, потому что сместилась метров на двадцать левее. И хотя была вдвое старше Инки, разрыдалась до икоты. Ну еще бы! За спиной море, а впереди другое море — совершенно одинаковых тел в купальниках и плавках!

Наконец вернулся Лешка, забрал у меня Инку и понес на руках. Та обнимала его и вздыхала, как человек, чудом избежавший смертельной опасности. Мы даже домой заходить не стали, сразу пошли в насиженный за неделю ресторанчик. Меня вдруг пробил дикий жор, и я мела за троих. Инка с трудом одолела запеканку с фетой, Лешка и вовсе потягивал минералку, едва притронувшись к салату. Зато я заказала дзадзики, фасоладу, картофель с миндалем и котлеты из катрана. А на десерт — кофе-фраппе и апельсиновый пирог. И ни крошечки не осталось.

Инка начала засыпать еще за столом, и Лешке снова пришлось ее тащить. И было в этом что-то такое… до дрожи. Шла сзади и полировала взглядом его спину. Как только дыру не прожгла?

Дома я быстро раздела ее, уложила в постель и вернулась в нашу комнату. Лешка сидел на лоджии и смотрел на море.

— Спасибо тебе, — я подошла к нему, встала между его ног, положила, наклонившись, руки на плечи. — Без тебя я бы не вывезла.

— Не сердишься? — он провел пальцами по моей ноге, забрался под сарафан, потянул за подол, усаживая к себе на колени.

— Нет…

Его рубашка была расстегнута, я нырнула ладонями под полы, разводя их, провела языком длинную черту сверху вниз, до самого пояса шортов.

— Милка, а ведь я хотел на сегодня у тебя отгул попросить. По причине тяжелой похмельной импотенции.

— Жаль, — вздохнула я.

— Но не попрошу. Иди сюда!

Трусы куда-то испарились. Возможно, даже улетели вниз. Я приподнялась, расстегнула молнию и стянула Лешкины шорты до колен. И тут же его пальцы оказались внутри.

— Мокрая, горячая, — прошептал он, прокладывая путь. — Ну иди же!

Алексей

Вот уж точно, нет худа без добра. Перепсиховали мы, конечно, знатно, но кое-что после этой истории произошло. Даже целых два кое-чего.

Во-первых, лед между нами окончательно растаял. Если сначала Инка ушла в глухую оборону, то потом, после ее знакомства с Мяфом, у нас образовался настороженный нейтралитет, причем двусторонний. Мы впустили друг друга в свою жизнь, но отвели там ограниченную забором резервацию. И вот теперь все заборы рухнули, сметенные страхом. До этого мы пытались принять друг друга, как-то притерпеться, привыкнуть, но оказалось, что вполне сможем и полюбить.

А во-вторых, Милка стала прежней. Перестала по ночам жаться и прислушиваться к каждому шороху. И не только по ночам. Время находилось и днем, когда мы укладывали Инку после обеда. Хотя, конечно, дверь на задвижку закрывали и старались обходиться без звукового сопровождения. И как же было жаль, что времени осталось так мало: на воскресенье заказали обратные билеты.

Вот теперь я взял машину в аренду, мы ездили в Афины и по окрестностям, Особенно понравилось минеральное озеро Вулиагмени, давшее название пригороду. Ну и про пляж, конечно, не забывали. Милка успела хорошо загореть и звала меня «мой бледнолицый брат». Впрочем, Инка, такая же бледнокожая, была лишь немногим темнее.

Я успел благополучно забыть о намерении матери приехать к нам, но ее сообщение напомнило:

«Прилетаю в пятницу, на один день, дальше в Италию. Надеюсь, увидимся».

— А я надеялась, что она передумает, — вздохнула Милка, когда я прочитал это ей. — Ну ладно, у нас еще суббота остается. Как-нибудь переживу.

— Мил, тебе повезло, — я погладил ее по спине. — Она живет за хреналион километров. Даже если что-то пойдет не так, нам не придется ходить к ней в гости по воскресеньям.

— Леш, ну тебе грех жаловаться, — Милка состроила обиженную гримасу. — Моя маменька так хочет нас с Инкой пристроить в хорошие руки, что любой желающий априори будет неплох.

— И тут даже не знаешь, радоваться или пугаться, — отбил я. — Ладно, я тоже переживу.

Мать я встречал в аэропорту один. К счастью, она прилетела без своего Алика, который отправился прямиком в Римини. И слава богу, меньше всего хотелось бы любоваться на эту рожу.