Сломай меня (ЛП) - Такер К. А.

— Черт. Было приятно какое-то время не беспокоиться об этом.

До того, как я все испортила.

— Прости.

— Не надо, Эбби.

Его челюсть сжимается, и он снова утыкается в телефон.

Я изо всех сил стараюсь сдержать слезы.

— У тебя много работы?

— Всегда, — рассеянно бормочет он.

Я чувствую, что он не хочет разговаривать и сосредотачиваюсь на виде за окном, пока мы приближаемся к Сиэтлу.

***

— Почему так долго? — Генри не скрывает раздражения.

— Задержка с топливозаправщиком. Скоро взлетим, — обещает Джек, направляясь к двери.

Генри смотрит на меня.

— Джед говорит, он все еще на операции.

Значит, еще жив.

Он слегка кивает и набирает номер.

— Да... Что у нас со спецификациями?

Я бесстыдно разглядываю его, пока он наблюдает за заправкой и слушает собеседника.

Касались ли эти мягкие губы кого-то еще? А эти руки? Мой взгляд опускается ниже, к джинсам и ремню.

А остальное?

Не то чтобы я имела право сказать хоть слово, учитывая то, как поступила сама.

Коннор и Ронан написали, чтобы узнать, в порядке ли я. Я не ответила. Этот мир, они, я с ними... все это теперь так далеко.

— Вот и еда.

Джек возвращается с двумя подносами еды.

— Давай. — Я торопливо помогаю убрать то, что осталось от завтрака.

— Спасибо. Я еще не освоился с ролью стюарда, — бормочет он.

— Этому не учат в летной школе?

Он усмехается.

— Видимо, я пропустил этот день. Ладно. Взлетим через несколько минут, если хочешь подышать воздухом перед тем, как снова оказаться в этой консервной банке.

Я смеюсь.

— Думаю, я справлюсь.

— Неплохой способ путешествовать, да? — Он подмигивает. — Загляни в кабину позже, если интересно.

— Я так и сделаю. Спасибо.

— ...Мне все равно, если это займет еще год, нам нужно открыть хотя бы два склона!

В его голосе звучит нетерпение.

— Склон уже расчищен три года назад. Да. Мы использовали древесину для постройки лоджа.

Он говорит о Wolf Cove. Что он задумал?

— Нет... Черт, не помню. Подожди.

Генри начинает возиться с папкой, лежащей у него на коленях, роясь в ней одной рукой. Листок бумаги выскальзывает и падает на пол.

Я, недолго думая, наклоняюсь, чтобы поднять его. Моя рука замирает, когда я понимаю, что это моя фотография.

Та самая, что сделал Хачиро на террасе дома его деда, когда я смотрела на воду, мечтая о жизни с Генри.

Он распечатал ее. Хранил все это время.

— Разрешения уже подписаны. Это не проблема.

Генри все еще смотрит в окно и что-то говорит, не замечая упавшую фотографию. Разозлится ли он, если узнает, что я ее видела?

Я быстро прячу ее за спину.

— Пришли пересмотренный план к концу недели. Я хочу начать работу до наступления зимы, которая не за горами.

Он со вздохом завершает звонок.

— Что принесли поесть?

Стараясь, чтобы мой голос звучал естественно, я поднимаю крышку.

— Похоже на курицу парм.

Он садится напротив, разворачивая салфетку на коленях.

— Хорошо. Я голоден.

Я переключаю внимание между едой, Генри и видом за окном, когда двигатели ревут, и мы мчимся по взлетно-посадочной полосе, снова взмывая в небо.

Думаю, что сказать. Стоит ли вообще что-то говорить.

Я не могу это игнорировать. Почему он все еще хранит мою фотографию спустя два месяца после нашего разрыва?

Хочется верить, что причина в том, что я все еще ему небезразлична.

В конце концов, я решаю не говорить ничего. Просто достаю фотографию и кладу рядом с его тарелкой.

Он замирает с вилкой в воздухе, уставившись на нее.

Затем продолжает есть, не проронив ни слова. Пока не опустошает тарелку и не вытирает рот.

— Это была моя вина.

— Что?

Он бросает салфетку на тарелку и отпивает колу. Я насчитываю четыре глотка, прежде чем он уступает и ставит банку перед собой.

— Когда ты рассказала, что сделал Скотт, я должен был позаботиться о тебе. Не о себе, не о его планах.

— Он пытался обвинить тебя в изнасиловании, Генри.

Его взгляд устремляется в окно.

— Он напугал тебя до смерти. Он посеял в тебе сомнения, которые я не развеял. Тебе всего двадцать один, и за плечами лишь отношения с ублюдком, который тебе изменил. Конечно, тебе было сложно снова довериться мужчине. А я ожидал, что ты примешь мои слова на веру.

Его взгляд устремляется ко мне.

— Это было несправедливо по отношению к тебе.

— То, что случилось с Майклом...

— Ублюдок воспользовался расстроенной женщиной. Я видел запись.

У меня отвисает челюсть.

— Есть запись?

— Запись с камеры наблюдения. Ты столкнулась с ним, и он увел тебя к себе. И как ты ушла утром. Я не был уверен, что ты действительно трахалась с ним, пока не увидел твое лицо. Тогда я сразу все понял.

Он качает головой.

— Должен сказать, это первый раз, когда женщина, с которой я был, так поступила со мной.

Его слова звучат мягко и без упрека, и все же я вздрагиваю, как от пощечины.

— Я бы все изменила, если бы могла. Правда.

Его челюсть напрягается.

— Тебе понравилось?

— Нет. То есть... — Я закрываю глаза. — В тот момент, да. Но я не хотела быть там. Я хотела быть с тобой.

— Мне следовало увести тебя в коттедж той ночью, вместо того чтобы провожать ту... — Его слова заканчиваются фырканьем и закатыванием глаз. — То еще веселье вернуть ее в коттедж. — Он вздыхает, усмехаясь. — Но я не сделал этого. А затем, вдобавок, пригрозил тебе видеозаписью. Зная, что это приведет тебя в ужас. Не лучший мой поступок, Эбби. Но... — Он колеблется. — Мне не понравилось то, как ты заставила меня чувствовать себя.

— У тебя есть видео со мной? С нами?

Он задумчиво смотрит на свой бокал.

— Я бы никогда не поступил так с тобой.

— Но ты сделал это со своей прошлой ассистенткой, — напоминаю я.

— Нет, я этого не делал.

— Ты не записывал вас? Это тоже было ложью?

— Нет. Справедливости ради, я спросил, не будет ли она против, но...

Он видит мое изумление и усмехается.

— В холле моего пентхауса есть стол. Однажды Кира решила удивить меня, разделась и улеглась на нем. Думала, мне понравится выйти из лифта и увидеть такой сюрприз. Не учла, что там есть камера под идеальным углом.

— Так что ты получил запись всего...

— Вплоть до ее счастливого выражения лица, пока я трахал ее.

Я съеживаюсь от унижения, представив себя на ее месте.

— Но ты знал о камере.

— Да, я знал, — признаётся он с виноватой ухмылкой. — Я сразу же изъял запись с камер, чтобы никто не мог её использовать. Преимущество владения зданием.

Я хмурюсь.

— Но ты сохранил ее.

— Сохранил. — В его глазах вспыхивает жар. — И я смотрел её. Мне нравилось это делать, не буду врать. Но я также убрал её в сейф и не планировал показывать кому-либо ещё. Считаю, что мне повезло с этим решением. Но все остальное было глупостью. Если бы я послушал отца, последние восемь месяцев моей жизни были бы куда проще. Но теперь всё кончено, и каждый может двигаться дальше.

Он тянется к моему подносу.

— Ты закончила?

Я киваю. Не уверена, чувствую ли я себя лучше или хуже от того, что он снял с меня часть вины. По тому, как он говорит, кажется, он смирился с тем, что между нами действительно всё кончено.

— Думаю, мы оба совершили ошибки, которые уже не исправить.

Он относит подносы к мини-бару.

— В телевизоре должны быть неплохие фильмы. Я собираюсь поспать.

Откинув спинку до конца, он закидывает руки за голову, и этот движение приподнимает рубашку, обнажая ту самую соблазнительную линию волос, начинающуюся ниже пупка.

— Разбуди меня, если что-то узнаешь.

Глава 27

Я бегу по коридору отделения скорой помощи, опережая Генри, внутри у меня все сжимается.