Развод. Испеку себе любовь (СИ) - Марс Яна

Артём молчал, глядя на неё. Его лицо было непроницаемой маской. Прошла мучительная минута.

— "Нестабильная личная жизнь" — идеальный козырь для Ильи. А мой статус инвестора... Он может представить всё так, будто ты ввязалась в сомнительные отношения ради денег. Будто ты не самостоятельна в своих решениях. — наконец произнёс Артем. Его слова были как нож. Именно этих формулировок Аля и боялась.

— Да, — прошептала она, чувствуя, как слёзы подступают. — Это… самоуважение! Я потратила месяцы, чтобы снова научиться уважать себя! Я не могу вот так всё перечёркивать! Иначе мое собственное сердце будет использовано против меня. Как будто любовь — это преступление.

Она ждала взрыва. Ждала, что он назовёт её упрямой дурой, развернётся и уйдёт. Но он вдруг тяжело вздохнул, его кулаки сжались, словно от бессилия перед ее доводами. Он провёл рукой по лицу.

— Чёрт, — выдохнул он. — Ты невыносимая. И ты… безумно храбрая.

Он сделал шаг вперёд и взял её лицо в ладони.

— Ты права. Прости. Я думал о тактике, о выгоде. А ты думала о нас. О том, какими мы будем после всей этой истории.

Его понимание было для неё дороже любых слов поддержки. Она прижалась щекой к его ладони.

— Я должен был предвидеть это, — с горечью произнёс Артем. — Моё прошлое, мои деньги... Всё, что я хотел использовать, чтобы помочь тебе, может стать оружием против тебя. Я ненавижу эту мысль.

— Не говори так. Мне нужна твоя помощь, но я не хочу, чтобы ты спасал меня.

Он кивнул, и в его глазах зажёгся знакомый огонёк — огонёк азарта, вызова.

— Хорошо. Значит, тактику меняем. Если мы не можем спрятаться, мы идём в атаку. Открыто.

— Что ты имеешь в виду?

— Илья хочет использовать сплетни? Мы используем правду. Всю правду. Мы расскажем твою историю. Не для суда. Для людей.

Аля смотрела на него, не понимая.

— Краудфандинг, — сказал он, и его лицо озарилось улыбкой. — Мы запускаем кампанию "Народный хлеб". Рассказываем всё. О доме и о долге. О том, что ты делаешь, чтобы его вернуть. Мы не просим пожертвований — мы предлагаем людям стать частью твоей истории. Предоплата за год вперёд за хлебную подписку: скидки, экскурсии на пекарню — всё, что угодно! Мы превращаем твою борьбу в народный проект!

Идея была настолько безумной и грандиозной, что у Али перехватило дыхание. Выставить свою боль на всеобщее обозрение? Превратить личную трагедию в публичный проект?

— Это… это же полное безумие! — прошептала она.

— Все гениальные идеи кажутся безумием, — парировал Артём. — Ты борешься не только за себя. Ты борешься за каждого, кто оказался в подобной ситуации. И люди это почувствуют. Они помогут тебе. Потому что, помогая тебе, они будут помогать самим себе.

Он смотрел на неё с горящими глазами, и её страх начал отступать, сменяясь странным, щемящим волнением. Это был не побег. Это была атака. Самый смелый и отчаянный шаг из всех возможных.

Аля смотрела на Артема — на мужчину, в чьих глазах читалась не только стальная воля, но и та самая, пожирающая её саму страсть. Он излучал спокойствие и приносил уверенность в её шаткий мир, и мысль о том, что этот человек хочет именно её, всё ещё казалась невероятной.

Он, словно слыша её смятение, шагнул вперёд, и его руки обхватили её талию, прижимая к себе так сильно, что у неё перехватило дыхание.

—Я здесь. С тобой. Всегда, — прошептал он, и его губы нашли её губы.

На этот раз поцелуй стал бурей, сметающей все сомнения и страхи. Это был поцелуй-утверждение, поцелуй-завоевание, в нем было всё: и ярость против их врагов, и отчаянная нежность, и та самая животная страсть, что тлела между ними с первой встречи. Он губил её в этом поцелуе, а она отвечала ему с той же силой, впиваясь пальцами в его волосы, теряя границы между собой и им.

Когда им наконец пришлось оторваться, чтобы перевести дух, они стояли, тяжело дыша, прижавшись лбами друг к другу.

—Чёрт, — срывающимся от желания голосом прохрипел Артём. — Я не хочу отпускать тебя.

Его руки скользнули под подол её платья, ладонь жарко прижалась к её коже, и Аля с трудом подавила стон. Но где-то в глубине сознания зазвонил трезвый колокольчик ответственности. Собрав всю свою волю, она медленно, мучительно отстранилась, оставив между ними сантиметр воздуха, который казался пропастью.

Она посмотрела ему в глаза, сияющие тёмным огнём, и её губы дрогнули в смущённой, немного хитрой улыбке.

— Нам пора, — выдохнула она, касаясь его губ кончиками своих пальцев. — Сначала — покорим мир. А потом... — она обвела взглядом комнату и улыбнулась.

Артем застонал, прикрыв глаза, но в его ухмылке читалось понимание и принятие. Он сдался. Схватив Алю за руку, он накрыл её ладонь своей и прижал к своему сердцу, что билось так же часто, как и её собственное.

— Идём, — сказал он, и в его голосе снова зазвучала твёрдость. — Но я тебе это припомню. Каждую секунду.

— Надеюсь, — бросила Аля через плечо, выскальзывая из объятий и направляясь к двери, чувствуя, как по всему телу бегут мурашки.

52. Народный хлеб

Они поехали в пекарню, по дороге обзванивая свою команду. Артём, не теряя ни минуты, по дороге заскочил в супермаркет и скупил всё, что нашёл: несколько контейнеров готовой еды, пачки печенья, шоколадки и несколько бутылок колы. Здесь же, в кофейне, они взяли, кажется, литров десять кофе в стаканчиках. Они расположились в офисе. Через час самый большой стол в кофейне был завален ноутбуками, блокнотами и чашками.

Артём собрал всю их разрозненную, ставшую за последние месяцы семьёй, команду. Вика, заряженная как батарейка, уже чертила в планшете схемы пиара. Рядом сидел Сергей Петрович, технолог, его лицо хоть и выражало скептицизм, но в глазах читался интерес. Денис, пекарь-технарь, внимательно изучал графики на экране Артёма. Напротив устроилась Галина Ивановна, попивая чай с брусникой, а рядом с ней — её внук Сергей, отвечавший за поставки муки. Явились даже Василий Юрьевич, ночной пекарь, пожертвовав несколькими часами сна и Настя, не являющаяся сотрудницей.

— Добавим к вам сладенького? Я готова расширяться, — улыбнулась она.

— Коллеги, времени нет, — начал Артём, и в его голосе звучала сталь. — До суда над Алей — три дня. До крайнего срока выкупа дома у Ильи — две недели. Наш ответ — это подписка. — Он ткнул пальцем в экран ноутбука, где сиротливо висели два слова: "Народный хлеб".

Повисло тяжёлое молчание. Его прервала Галина Ивановна, грустно покачав головой:

— Две недели? Да на такую авантюру пара месяцев нужна.

— У нас нет месяцев, — парировала Вика, её пальцы уже летали по клавиатуре ноутбука. — Поэтому мы делаем грубый пиар в соцсетях, экстренные рассылки.

— А производство? — озабоченно спросил Денис, пекарь-технарь. — Если это сработает, даже частично, мы не потянем объёмы.

— Потянем, — неожиданно твёрдо заявил Сергей Петрович. Все удивлённо повернулись к нему. Технолог снял очки и устало протёр переносицу. — Пересмотрим график. Увеличим ночные смены. Я лично проконтролирую качество на всех этапах. — Он повернулся к внуку Галины Ивановны. — Сергей, тебе нужно договориться с поставщиком, нам нужно увеличить объемы вдвое.

Молодой человек тут же кивнул, уже доставая телефон: — Если не согласятся, я обзвоню всех поставщиков и найду, кто в долг отпустит.