Развод. Испеку себе любовь (СИ) - Марс Яна
Они стояли друг против друга — Илья, олицетворяющий цинизм и жажду контроля, и Артём, ставший стеной из преданности и принципов. Аля посмотрела на руку Артёма на своём плече, чувствуя, как по телу разливается странное спокойствие. Весь страх, вся неуверенность ушли. Его молчаливая поддержка, его готовность быть с ней в этот отвратительный момент, дали ей силу, которую не смогли бы дать миллионы из краудфандинга.
Она медленно поднялась. Её взгляд был прямым и твёрдым.
— Услышь меня раз и навсегда, Илья. Я не откажусь от Сони. Ни за что на свете. И свой дом я выкуплю сама. Не на твоих условиях, а на своих. А теперь уходи. И не приходи больше никогда. Следующая наша встреча — только в зале суда.
Илья наконец увидел, что в глазах Али больше нет отчаяния и изможденной затравленности. Видел солидарность людей вокруг неё. Он молча забрал свою папку, повернулся и направился к выходу.
Но Артём остановил его, и его голос прозвучал тихо, почти дружелюбно, что было страшнее любого крика.
— Кстати, Илья. Прежде чем ты уйдёшь... На всякий случай. — Он указал на неприметную камеру под потолком. — Весь твой визит, включая это душевное предложение обменять ребёнка на недвижимость, записан. И, разумеется, будет приложен к нашим материалам в суд. Думаю, судье будет очень интересно оценить моральный облик отца, который так заботится о благополучии дочери.
Илья замер, его спина напряглась. Он медленно обернулся, и на его лице впервые появилось нечто похожее на страх.
— Это... Это частная территория! Вы не имели права!
— Имели, — спокойно парировал Артём. — Знаки предупреждения о видеонаблюдении висят на всех входах. Так что всё чисто. И легально.
Он сделал паузу, давая Илье прочувствовать всю тяжесть ситуации.
— Но есть и другой вариант. Ты можешь забрать свой иск сегодня же, а Соня будет жить со своей матерью. Тогда мы удалим эту запись, а ты сохранишь репутацию.
Илья фыркнул, пытаясь сохранить остатки достоинства.
— Вы ничего не докажете! Это мое слово против вашего! Вы шантажируете меня!
— О, это не шантаж, — Артём улыбнулся, и в его улыбке не было ни капли тепла. — Это... информирование. К примеру, я информирую тебя, что мы в курсе жалоб на бизнес Али, отправленых в прокуратуру и налоговую. Очень подробные, с указанием на грубейшие нарушения. Странное совпадение, что они подписаны своим именем, правда? — Артем подошёл ближе. — Как думаешь, насоклько быстро следственный комитет заинтересуется, кто и зачем пытается уничтожить бизнес матери своего ребёнка накануне суда? Разбираться в этом неприятном деле тебе придётся очень долго..
Илья побледнел. Он смотрел на Артёма, и в его глазах читалось не просто бессилие, а животный ужас перед тем, что его собственная игра обернулась против него с десятикратной силой.
— Ты... — он попытался что-то сказать, но слова застряли в горле.
— Я предлагаю тебе разумный выход, — голос Артёма снова стал деловым и холодным. — Убираешься из жизни Али и Сони навсегда. И мы забываем этот разговор. И все остальные. Выбор за тобой.
Илья больше не протестовал. Он молча, не глядя ни на кого, повернулся и вышел, на этот раз по-настоящему сломленный. Дверь закрылась за ним с тихим щелчком, который поставил точку в их войне.
Аля обернулась к Артёму. Слёз не было. Была лишь бесконечная благодарность.
— Спасибо, — прошептала она.
— Не за что, — он улыбнулся. — Я же люблю тебя.
И в этот момент она поняла, что уже победила. Не тогда, когда соберёт деньги. А прямо сейчас. Потому что обрела нечто гораздо более ценное, чем дом. Она обрела себя. И человека, который любил её именно такой — сильной, упрямой и неидеальной.
54. Не только партнёры
После ухода Ильи в пекарне воцарилась оглушительная тишина, нарушаемая лишь потрескиванием остывающих корок. Вика первая нарушила молчание, свистнув:
— Вот это драма! Я чуть не поседела! Аля, ты королева! А ты, — она ткнула пальцем в Артёма, — просто бог! "Здесь не торгуют детьми"! Это в цитатник!
Но Аля не слышала её. Она стояла, глядя в ту точку, где только что был Илья, и вся дрожала мелкой, нервной дрожью. Рука Артёма всё ещё лежала на её плече, и это было единственное, что удерживало её от падения.
— Всё, шоу окончено! — скомандовала Вика, хлопая в ладоши. — Расходимся! Продолжаем печь хлеб! — Она показала пальцем на Алю: — Берёшь отгул! На весь день! Обнимашки, там, и всё такое!
Артём мягко развернул Алю к себе. Его лицо было серьёзным.
— Всё в порядке? — спросил он тихо.
Вопрос был простым, но он подействовал на неё как щелчок. Вся броня, всё напряжение последних месяцев вдруг рухнули. Она не зарыдала, не закричала. Она просто обмякла, и слёзы беззвучно потекли по её лицу. Это были не слёзы боли или слабости. Это были слёзы огромного, накопившегося облегчения.
Он не стал ничего говорить. Он просто притянул её к себе, обнял так крепко, будто хотел защитить от всего мира, и позволил ей плакать. Она плакала о всех унижениях, о всех страхах, о всех ночах отчаяния. Она плакала, чувствуя, как яд, который годами вливал в её душу Илья, наконец выходит наружу.
Когда рыдания стихли, она отстранилась, вытирая лицо рукавом.
— Извини, — прошептала она.
— Никогда не извиняйся за это, — он провёл большим пальцем по её мокрой щеке. — Ты имеешь право на слёзы. Ты имеешь право на усталость.
— Я просто… я наконец поняла, — сказала она, поднимая на него красные, но сияющие глаза. — Он бессилен. Все эти годы он имел надо мной власть, потому что я ему её давала. А сегодня… сегодня я увидела его настоящего. Жалкого, трусливого человека, который готов купить и продать собственного ребёнка. И он больше не может меня пугать.
Артём смотрел на неё, и в его глазах светилось что-то новое — глубочайшее уважение и восхищение.
— Ты была великолепна, — сказал он. — Абсолютно великолепна.
Он наклонился и поцеловал её.Поцелуй, который ставил точку в прошлом и открывал будущее. В нём была гордость, преданность и обещание.
Когда они разомкнулись, Аля улыбнулась сквозь слёзы.
— Знаешь, что? Я сейчас чувствую себя так, будто могу свернуть горы. Или испечь самый лучший хлеб на свете.
— Хватит на сегодня хлеба, идем отдыхать, — улыбнулся он в ответ. — Сначала… — он взял её за руку и повёл к выходу. — Мы идём забирать Соню.
Аля остановилась как вкопанная.
— Что? Но… как? Суд же ещё не состоялся!
— После сегодняшнего спектакля, — его глаза хитро сверкнули, — я сомневаюсь, что Илья захочет доводить дело до суда. Но мы не будем его ждать. Мы позвоним Елене Викторовне, опишем ситуацию. Его предложение — это железный аргумент против него самого. Мы просим срочно пересмотреть порядок общения. Сегодня. Сейчас. Потому что твоей дочери нужна её мать. А матери — её дочь.
Они вышли на улицу, и солнечный свет ударил Але в глаза. Она зажмурилась, но это был свет новой жизни. Она шла рядом с ним, держа его руку, и знала — они больше не просто партнёры по бизнесу. Они — команда. И ничто и никто не сможет их разлучить.
________
Елена Викторовна, сотрудница опеки, выслушала их с каменным лицом, но когда Артём передал ей телефон с записью разговора, её строгие черты дрогнули. Фраза Ильи "подпиши отказ от родительских прав" прозвучала как приговор ему самому.
