Развод. Испеку себе любовь (СИ) - Марс Яна

Аля слушала, и её разум понимал безупречную логику его плана. Но всё её нутро восставало против него.

— Так я признаю поражение! — вырвалось у неё, и в голосе зазвучали слёзы. — Я признаю, что не могу сама обеспечить себе безопасность! Что мне нужна защита мужчины! Это именно та картина, которую он нарисовал — слабая, неуверенная женщина, которая прячется за спину своего… покровителя!

— Это не поражение, Аля, это тактика! — он схватил её за плечи, заставляя посмотреть на себя. В его глазах горела решимость. — Ты не прячешься! Ты используешь все доступные ресурсы, чтобы выиграть войну! Ради Сони! Иногда стратегическое отступление — это путь к победе.

Она смотрела на него, и её раздирали противоречия. С одной стороны — унизительная перспектива бегства, признания своей уязвимости. С другой — холодный, жёсткий расчёт, который сулил победу. И главное — Соня. Её дочь, ради которой она была готова на всё.

— Я… я не знаю, — прошептала она, чувствуя, как почва уходит из-под ног. — Мне нужно подумать.

— У нас нет времени на долгие раздумья, — мягче сказал он, отпуская её плечи. — Но я не буду тебя заставлять. Это твой выбор. Твой дом. Твоя война.

Он оставил её одну в пекарне. Аля подошла к столу и уронила голову на руки, испачканные мукой. Пахло хлебом — тёплым, домашним, честным. Тем, что она хотела вернуть. А теперь ей предлагали сбежать из её временного убежища, чтобы спрятаться в другом. Это была проверка. Не только их отношений, но и её самой. Сможет ли она поступиться своей гордостью ради цели? Сможет ли довериться ему настолько, чтобы позволить ему стать её щитом?

Она не знала ответа. Впервые за долгое время она чувствовала себя не воительницей, а всего лишь испуганной женщиной, зажатой в угол. И этот угол с каждым днём становился всё теснее.

50. Объятия перед рассветом

Ночь была долгой и бессонной. Аля ворочалась на узкой кровати в своей безликой квартире, прислушиваясь к каждому шороху. Паранойя, посеянная Ильей, прорастала ядовитыми ростками — теперь ей везде чудилась слежка.ени за окном казались подозрительными, скрип тормозов во дворе — сигналом опасности. Паранойя, посеянная Ильей, прорастала ядовитыми ростками.

Она закрывала глаза и пыталась представить завтрашний день в суде. Илья, уверенный в себе, его адвокат с ядовитой улыбкой. И вопрос, неизбежный, как удар ножом: "Не потому ли вы, г-жа Молчанова, так отчаянно цепляетесь за бизнес, что ваши отношения с инвестором вышли за рамки деловых?" Что она сможет ответить? Отрицать? Краснеть? Искать слова? А судья будет смотреть на неё усталыми глазами, и в её взгляде Аля прочитает приговор.

Потом она думала о Соне. О её испуганных глазах в тот день, когда Илья увозил её. О её пустой кровати. Ради этого взгляда, ради права снова укладывать её спать, читать ей книгу о географии, она была готова на всё. Даже на унижение? Даже на то, чтобы признать, что ей нужна помощь?

В четвертом часу утра она не выдержала. Дрожащими пальцами набрала сообщение: " Ты не спишь? "

Ответ пришёл мгновенно: " Нет. Жду твоего звонка."

Голос Артёма в трубке был хриплым от бессонницы, но таким тёплым и живым после мертвящей тишины её квартиры.

— Я не могу так больше, — выдохнула она, сжимая телефон. — Мне везде чудятся его глаза.

— Где ты? — сразу спросил он, и в его голосе зазвучала тревога.

— Дома. В своей квартире. Просто... мне нужно было услышать твой голос.

Он помолчал секунду, а затем решительно сказал:

— Останься на линии. Я уже еду.

Она хотела возразить, сказать, что не надо, но слова застряли в горле. Через пятнадцать минут под окном затормозила его машина. Она выглянула в глазок и увидела его — в мятом свитере и спортивных штанах, без куртки, будто он выскочил из дома сломя голову.

Она открыла дверь. Он вошёл, и сразу, без слов, притянул её к себе. Его объятия были крепкими, почти болезненными, а его тело дрожало от холода ночного воздуха.

— Дурак, ты чего сорвался, — прошептала она, уткнувшись лицом в его грудь.

— Молчи, — он прижал её крепче. — Просто молчи.

Они стояли так посреди тёмной прихожей, и его дыхание постепенно выравнивалось. Потом он отстранился, взял её лицо в свои холодные ладони и пристально посмотрел в глаза.

— Я не позволю ему сломать тебя. Слышишь? Никогда.

Его губы нашли её губы в темноте. Этот поцелуй был не страстным, а каким-то отчаянным, утешающим. Он был полон обещаний и защиты. Аля отвечала ему с той же жадностью, цепляясь за него, как за спасательный круг.

Он поднял её на руки, не разрывая поцелуя, и понёс в спальню. Они упали на кровать, срывая с друг друга одежду. На этот раз в их близости не было ярости, как тогда в лофте. Была какая-то щемящая нежность. Каждое прикосновение, каждый вздох говорили: "Я здесь. Ты не одна".

Когда рассвет начал заливать комнату серым светом, они лежали, переплетённые, под одним одеялом. Голова Али покоилась на его груди, а его пальцы медленно перебирали её волосы.

— Переезжай ко мне, — снова сказал он, но на этот раз его голос был тихим, без давления. — Пожалуйста. Я не вынесу мысли, что ты здесь одна, напуганная.

Аля приподнялась на локте, чтобы посмотреть на него. Его лицо в утренних сумерках было усталым и бесконечно дорогим.

— Я знаю, что это логично, — прошептала она, проводя пальцем по его щеке. — Но это так похоже на бегство. Как будто я сдаюсь.

— Это не бегство. Это перегруппировка сил, — он поймал её руку и прижал к своим губам. — Ты самая сильная женщина, которую я знаю. Но даже сильным нужна крепость, где можно перевести дух. Позволь мне быть твоей крепостью. Хотя бы до суда.

Она закрыла глаза, прислушиваясь к стуку его сердца. Искушение было так велико. Сказать "да". Утонуть в этой безопасности, которую он предлагал.

— Дай мне сегодня подумать, — попросила она, открывая глаза. — Обещаю, к вечеру я приму решение. Но сейчас... сейчас я просто хочу, чтобы ты меня держал.

Артем не стал настаивать. Он просто обнял её крепче, и они лежали так, слушая, как за окном просыпается город. Аля ещё не знала, какое решение примет. Но она знала, что теперь этот выбор она будет делать не из страха, а с ощущением, что за её спиной — не пропасть, а человек, который будет там, что бы она ни решила. И это меняло всё.

51. Выбор и жертва

Они провели ленивое утро вместе в ее квартире, как в коконе, отгороженном от всего мира. Артём сходил в единственный работающий в такую рань магазин и принёс круассаны и апельсиновый сок. Они завтракали, сидя на полу, прислонившись к дивану, и солнечный луч, пробивавшийся сквозь жалюзи, казался добрым знаком.

Но чем выше поднималось солнце, тем сильнее сжималось сердце Али. Призрачный покой рассвета таял, уступая место суровой реальности. Она наблюдала, как Артём моет посуду на её крошечной кухне — его крупная, уверенная фигура выглядела чужеродно в этом временном пристанище. И она поняла.

— Я не могу переехать к тебе, — тихо сказала она.

Он замер у раковины, но не обернулся. Спина его напряглась.

— Почему? — его голос прозвучал ровно, слишком ровно.

— Потому что если я это сделаю, я никогда не прощу себе этого.

Он медленно вытер руки и повернулся к ней. В его глазах она увидела не гнев, а боль и непонимание.

— Объясни. Пожалуйста.

— Это будет похоже на то, что я сдалась, Артём. Что я не смогла сама и прибежала прятаться за твоей спиной. И наши отношения… они с самого начала будут построены на этом. На моей зависимости от тебя. На ощущении, что я обязана тебе спасением.

Она подошла к нему, готовая к спору, к возражениям.

— Я должна выиграть эту битву на своих условиях. На своей территории. Да, это глупо. Да, это рискованно. Но иначе… иначе я буду не Алей, которая вернула себе дом и дочь. А Алей, которую спас её богатый поклонник. И Илья будет прав. А наши чувства... они окажутся под таким давлением, что могут не выдержать.