Сломай меня (ЛП) - Такер К. А.

Глаза начинает жечь, и я яростно моргаю, прогоняя слёзы. Не хочу, чтобы кто-то заметил.

Мне нужно знать. Нужно посмотреть Генри в глаза и услышать правду.

Ронан, так тонко чувствующий меня и, видимо, сложивший пазл, наклоняется и шепчет:

— Иди. Я уберу за тобой.

Я едва успеваю кивнуть в знак благодарности и соскальзываю со стула.

Мне требуется вся моя выдержка, чтобы не помчаться к сьюту №1 бегом.

Глава 24

Мои руки дрожат, когда я нажимаю на кнопку звонка.

Я не знаю, там ли он. Один ли он.

Пожалуйста, будь один.

Дверь открывается, и передо мной возникает Генри — свежий, только из душа.

— Ты солгал мне. — Это едва слышный шёпот.

Он ничего не отвечает, отступая назад, чтобы впустить меня. Я прохожу внутрь, вдыхая его одеколон с дрожью в груди. Я не была здесь с того дня, как обнаружила, что он уехал. Всё выглядит точно так же.

Стол, на котором он трахал меня, всё ещё на месте, с его ноутбуком.

Обеденный стол, где он связывал мне запястья, теперь заставлен посудой.

Генри проходит мимо с совершенно невозмутимым видом.

— Майлз!

Молодой парень с каштановыми волосами, которого я уже видела раньше, появляется в дверях служебного входа.

— Да, мистер Вульф?

— На сегодня всё. Будь здесь завтра к восьми.

— Хорошо, сэр.

Он исчезает. Через мгновение я слышу, как закрывается дверь. Смотрю в маленькое окошко у входа и вижу, как он идёт по крытой дорожке.

— Он не из тех, кто подслушивает, если тебя это беспокоит. — На губах Генри мелькает едва заметная усмешка, но больше никаких эмоций.

Я даже не знаю, как правильно подступиться к этому, поэтому даже не пытаюсь и просто выпаливаю:

— Ты солгал мне. Ты сказал, что переспал с ней, но это неправда. — Голос срывается на последних словах.

Его взгляд скользит по мне.

— Разве не это ты хотела услышать?

— Что? В какой реальности я могла хотеть услышать, что ты переспал с кем-то ещё? Ты должен был сказать правду!

Он замирает, пальцы сжимают стакан. С водой, кажется. Графин с виски выглядит нетронутым.

— Я всегда говорил тебе только правду, Эбби. Я сказал, что всё изменится на несколько дней. Я сказал, что у меня нет времени на ревность. Я сказал, что ни с кем не трахался в ту пятницу. Я сказал, что мой брат — лгун и манипулятор. Я сказал, что не буду умолять тебя поверить мне.

Он выстреливает этот список без пауз, будто зачитывает с бумажки, и в его словах звучит гнев. Но затем он сбивается.

— Я сказал, что доверяю тебе. Всё это было правдой. Правдой, которую ты предпочла проигнорировать или истолковать по-своему.

Я зажмуриваюсь. Он действительно говорил всё это.

— Ты должен был рассказать мне правду о том, что произошло той ночью.

— Зачем?

— Потому что тогда я бы не испытывала к тебе такой сильной ненависти.

Он делает шаг ближе.

— Я решил, что это ранит тебя меньше, чем правда. Чем сказать, что пока ты лежала под Майклом, позволяя ему трахать тебя, я сидел в своём коттедже один и думал, не стоит ли мне проявить эгоизм и уволить тебя как сотрудника Wolf, чтобы я мог быть с тобой и избавиться от всех этих проблем.

Его слова словно удар под дых.

До меня наконец доходит.

Генри не изменял мне.

Технически, это я изменила ему.

Слёзы текут рекой. Я даже не пытаюсь их сдержать. Это всё моя вина. Я облажалась. Я разрушила всё между нами.

— Хотел ли я причинить тебе боль? — Генри наблюдает, как слеза скатывается по моей щеке, но не протягивает руку, чтобы поймать её. — Да. Потому что я злился. На тебя. На себя. Если бы я знал, что ты бросишься трахаться с первым, кто обнимет тебя, возможно, я поступил бы иначе.

Его челюсть напрягается.

— Ни за что на свете я не подумал бы, что ты способна на такое. Ты удивила меня, Эбби, и не в хорошем смысле. Я не думал, что в тебе это есть.

Слёзы льются из глаз.

— Я видела, как ты ушёл с ними. Я подумала...

— Я сказал, что не стану этого делать, Эбби. Но тебе этого было недостаточно.

В его глазах на миг вспыхивает эмоция, прежде чем он берёт её под контроль, снова становясь холодным.

— А потом ты попыталась шантажировать меня — ещё одна вещь, на которую, как я думал, ты не способна. Поэтому я сказал и сделал то, что уже не могу взять обратно.

Он вздыхает.

— И теперь пути назад нет. Это уже нельзя исправить.

Я пытаюсь заглушить рыдания, прикрывая рот рукой. Его слова лишают меня щита из злости и обвинений, оставляя уязвимой и обнажённой.

Я хотела чудо, причину поверить, что Генри не такой уж плохой. Он только что дал её мне, но теперь это не имеет значения. Я облажалась с Генри. О Боже, я облажалась так сильно.

— Мне так жаль... — вырывается у меня сквозь рыдания, прежде чем я выбегаю за дверь.

***

За занавеской моей кровати, в которой я прячусь, раздается шепот. Я слышу их вопросы, тревогу, но остаюсь здесь, свернувшись клубком, лицом к стене, где никто не беспокоит меня. Особенно после того, как я накричала на Тилли, велев ей не лезть не в своё дело и перестать выискивать сплетни.

Мне больно в миллион раз сильнее, чем, когда Генри изменил мне.

Я изменила ему.

То есть, технически, мы не были парой.

Но он доверял мне, не допускал мысли, что я пересплю с другим, а я сделала именно это. Я разрушила всё. Я причинила ему эту боль. Я — та самая, кого всего несколько месяцев назад раздавил Джед, переспав с другой.

Голос в голове твердит, что это не то же самое, потому что мы с Джедом собирались пожениться. У нас было общее детство, полное воспоминаний, обещаний, планов. У нас уже была жизнь. Не было сомнений, что мы принадлежим друг другу.

И всё же, где-то в глубине души, каждой клеткой тела, я знаю, что принадлежала Генри с той первой секунды, когда впервые посмотрела ему в глаза, когда у меня кружилась голова от алкоголя, а сердце бешено колотилось от предательства.

Что я наделала?

Раздается стук в дверь, и мгновение спустя я слышу сердитые голоса.

— Это из-за тебя? — шипит Кэти.

Мужской вздох.

— Да.

Я сразу узнаю голос Ронана.

— Ты настоящий придурок! — Звук пощёчины разносится по домику. — Исправляй.

Занавеска шевелится, и через мгновение матрас прогибается под весом Ронана. Он ложится рядом, подсовывает руку под мою голову и притягивает к себе. Я вижу красный след от ладони Кэти на его щеке. Должно быть, ему больно, но он не подаёт вида, наклоняется и мягко целует меня в губы.

Я отстраняюсь.

— Не надо, Ронан. Я не в настроении...

— Заткнись. — Он убирает волосы с моего лица. — Я здесь не за этим. Я не Аспен.

Я закрываю глаза. Кажется, ни о чём в жизни я не жалела так сильно, как о той ночи.

Ронан обнимает меня крепче, прижимая к груди. Запах его мыла успокаивает.

— Ты взял вину на себя, — шепчу я, касаясь пальцами его щеки.

Он пожимает плечами.

— Уверен, что уже заслужил это где-то с кем-то.

Потом добавляет тише:

— Плачь сколько хочешь, рыжая. Я никуда не уйду.

И я плачу, приглушая рыдания его футболкой, пропитывая ткань слезами.

Я плачу о Генри и о том, чего уже не исправить.

Глава 25

Кто-то трясёт меня, пытаясь разбудить.

— Да. Я пытаюсь... Эбби? — Сонный голос Ронана звучит прямо у уха. Я всё ещё прижимаюсь к его груди, точно так же, как когда уснула. Мне не хочется ни двигаться, ни даже открывать глаза — наверняка опухшие и красные.

— Эбби, тебе нужно ответить.

В его голосе проскальзывает тревога. Я отрываю лицо от его груди и вижу, что он держит мой телефон.

— Он не переставал вибрировать, так что я взял трубку. Кажется, это важно.