Друг отца. Под запретом (СИ) - Ромуш Джулия

Щёки тут же предательски краснеют, а я нервно фыркаю:

— Задержи эту мысль, представляй в своём воображении.

Гордеев качает головой, но улыбка никуда не пропадает.

"Нужно было голые слать, они бы нам сейчас подсластили пилюлю"

— Я сейчас не об этом. Я про те документы, которые были в сейфе, ты мне ещё пароль назвал.

— Помню. И что с ними? — его голос снова деловой, шутки отброшены, а взгляд становится пронизывающим и серьёзным.

Я сглатываю, чувствуя, как во рту пересохло.

— Не с ними... с кое-чем другим...

Гордеев пристально, даже слишком пристально смотрит на меня, заставляет нервничать ещё сильнее.

— Продолжай, — говорит, чуть понизив голос, и от этого становится только сложнее.

— Одна папочка, она плохо лежала, и когда я складывала документы обратно, она выпала… И всё рассыпалось по полу…

— Ближе к сути, Таисия, — перебивает Артём. Его голос становится строгим, даже жёстким, и я чувствую, как сердце начинает биться быстрее, практически выпрыгивая из груди.

Глубоко втягиваю воздух, встречая его серьёзный взгляд. Вот теперь точно деваться некуда.

— Я бы в жизни не смотрела. Но знакомая фамилия бросилась в глаза. Волков. В тех документах речь шла о моём отце.

Лицо Гордеева резко меняется. Его скулы заостряются, взгляд становится пронзительным, вспарывающим за секунду. Я чувствую, как от этого взгляда в горле всё пересыхает, я откашливаюсь, потому что першить начинает.

— Повтори, — произносит он сухо, голос холодный и чужой.

"Ну мы же знали, что он не обрадуется, да? Ты бы тоже не была в восторге. Так что нужно просто поговорить..."

Я нервно сглатываю, пытаясь удержать его тяжёлый взгляд, хотя это и даётся с огромным трудом.

— Артём, я всё понимаю... — начинаю осторожно, стараясь звучать спокойно, но голос заметно дрожит. Выдаёт моё напряжение.

— Я хочу услышать это чётко. Ты залезла в мои документы. Ты их изучила, — он чеканит каждое слово, будто вбивая гвозди, и от этого мне становится только хуже.

От тона его голоса вздрагиваю: я знаю, что ситуация не самая лучшая. Но я же говорю правду, я не лезла намеренно. Просто...

— Не так всё было! Папка упала, документы рассыпались на пол, и я просто начала их собирать, а потом... - Начинаю тараторить. Потому что вот это напряжение мне не нравится совсем.

— Много прочитала? — Гордеев резко перебивает меня, явно не собираясь выслушивать оправдания. Его взгляд становится ещё острее.

— Всё, — признаюсь тихо, почти шёпотом, и сразу же ощущаю, как сердце падает в пятки.

Гордеев поправляет галстук, затем резко хватает стакан воды и делает несколько глотков, словно пытаясь унять раздражение и собраться с мыслями.

— Я так понимаю, теперь ты хочешь задать вопросы? — его голос звучит ровно, почти равнодушно, но я прекрасно понимаю, насколько сильно он сейчас себя контролирует.

— Я не могу не задать, — осторожно начинаю, чуть повысив голос, пытаясь проявить хоть какую-то твёрдость. — И если ты думаешь, что я сразу побежала к отцу и рассказала...

— Я много чего думаю, Таисия, — снова резко перебивает меня, голосом, не допускающим возражений. — Например, думал, что могу быть уверен в том, что ты не станешь лезть, куда не нужно.

Его слова задевают меня сильнее, чем я ожидала. Я делаю глубокий вдох, собирая все силы, чтобы ответить.

— Но я залезла, — резко и чётко отрезаю, смело смотря ему прямо в глаза. — Это уже свершившийся факт. Я объяснила тебе, как это вышло. Это была случайность, я не намеревалась... И да, у меня теперь есть вопросы. Потому что… Потому что там про моего отца написаны ужасные вещи, Артём. И я хочу понять, почему эти документы находятся именно в твоём сейфе. Я не могу просто закрыть глаза и забыть об этом, как будто ничего не случилось. - Последние слова даются мне особенно тяжело, я ощущаю комок в горле, голос слегка подрагивает.

Гордеев сверлит меня взглядом, его глаза темнеют ещё сильнее. Воздух между нами становится таким густым и напряжённым, что дышать тяжело. Молчание заполняет собой всё пространство, и я невольно сжимаю ладони до боли в ногтях, ожидая его реакции.

Гордеев смотрит на меня молча, пристально. Его взгляд пробирает до дрожи.

— Ну, давай, Таисия, задавай, раз уж начала, — произносит холодно.

— Почему эти бумаги находятся у тебя? Ты же… ты был адвокатом моего отца, разве нет? Разве это не нарушение адвокатской этики или конфликта интересов, что у тебя теперь есть компромат на него? — выдаю я одним дыханием, голос звучит напряжённо.

Артём смотрит на меня несколько секунд, затем медленно выдыхает, проводя ладонью по лицу, как будто пытается стереть накопившуюся усталость.

— Во-первых, это не компромат, Таисия. Это факты. Эти документы у меня, потому что мне нужно контролировать ситуацию, — его голос по-прежнему холодный.

— Контролировать? — я непонимающе хмурюсь, пытаясь уловить суть. — Что именно контролировать?

— Последствия, Таисия. Последствия тех поступков, которые совершал твой отец, — его взгляд становится жёстким. — Ты не маленькая девочка и прекрасно должна понимать, что действия всегда имеют последствия.

— То есть ты считаешь, что он действительно виновен? — спрашиваю тихо, почти боясь услышать ответ.

— Я ничего не считаю. Я знаю, что написано в документах. И знаю, насколько это серьёзно.

Я откидываюсь на спинку стула, чувствую, как меня захлёстывает волна злости и растерянности одновременно.

— Ты мог бы мне сказать раньше, — говорю с вызовом. — Я имела право знать.

— А что именно я должен был сказать, Таисия? Что твой отец не святой? — Гордеев наклоняется вперёд, и его взгляд становится ещё более тяжёлым. — Я защищал тебя, а не его. И только потому, что я думаю о тебе, документы лежат у меня в сейфе, а не в другом месте.

Я замолкаю, чувствую, как горло сжимает комок. Сердце стучит так громко, что, кажется, весь ресторан слышит этот грохот. Он... он не собирался играть против моего отца. Наоборот. Он задумал что-то другое. Чтобы защитить. На глаза наворачиваются слёзы.

Глава 34.

Гордеев

***

Я не испытываю никакого удовольствия, находясь сейчас напротив Руслана Волкова. Его кабинет трещит от напряжения, которое медленно и верно нарастает между нами. Волков пристально смотрит на меня, явно удивлённый и одновременно раздражённый моим визитом. Ещё бы, не ожидал. Думает, к какому пиздецу готовиться. Я столько времени молча отбивал его удары. А теперь пришёл сам. Волков в недоумении.

— Чего хотел, Гордеев? Неужели так соскучился? — усмехается Руслан, откидываясь в кресле.

Я молча кладу на его стол толстую папку, звук получается тяжёлый, увесистый. По его виду понимаю, что Таисия и правда и слово не проронила по поводу документов.

— Что это? — его лицо моментально меняется, глаза чуть сужаются.

— Это то, что тебе срочно нужно прочитать, — говорю холодно, на папку киваю. — Твоё старое дело возобновили. Нашли свидетелей, подняли архивы. Под тебя серьёзно копают, Руслан.

Волков хмурится ещё сильнее, раздражённо хватает папку и начинает листать бумаги, быстро пробегая глазами по страницам. С каждой новой страницей его лицо становится всё мрачнее, а дыхание тяжелее.

— Откуда у тебя это? — резко спрашивает, взглядом сверлит. Напрягся. Понятное дело, там дерьма столько, что и не отмоешься. Таисия видела совсем немного. То, что я оставил в сейфе, остальное же хранил дома.

Хотел бы я его зарыть, просто показал бы ей все документы. Вот только... Я видел её лицо, когда она прочла малую часть того, что есть. Разочарование, непонимание... Именно из-за неё я здесь. Потому что, если Руслана посадят, Тая не переживёт.

— Откуда – неважно. Я здесь не для того, чтобы обсуждать детали. На последней странице указано, каким путём тебе стоит пойти в судебном процессе, если хочешь выйти сухим из воды. Это то, как бы этот вопрос решал я. А дальше сам смотри.