Друг отца. Под запретом (СИ) - Ромуш Джулия

Я же дёргаю рукой и совершенно случайно задеваю всю стопку папок. Сама не понимаю, как это происходит. Но эта стопка мгновенно рушится вниз, бумаги рассыпаются по полу. Я же раздражённо вздыхаю. Как всегда, чему удивляться?

— Замечательно, Таисия. Просто идеально, — бормочу себе под нос, опускаясь на корточки, и быстро начинаю собирать листы обратно в папки.

Я стараюсь не смотреть на бумаги, но тут мой взгляд цепляется за знакомую фамилию. Сердце болезненно сжимается, дыхание сбивается. Волков. Я резко подношу бумагу ближе, пристально всматриваюсь в инициалы. Руслан Анатольевич. Пальцы тут же начинают подрагивать, я чувствую, как внутри всё холодеет. Что за... Глаза бегло скользят по строчкам, и с каждой новой фразой дыхание становится прерывистым, тяжёлым. Мошенничество. Финансовые махинации. Подозреваемый. И мой отец...

Сердце уже колотится где-то в горле, в голове шумит, в ушах звон. Стараюсь подавить панику и начинаю рыться среди бумаг, ищу продолжение.

Пальцы дрожат сильнее, и вскоре я замечаю на полу ещё листы из той самой зелёной папки. Хватаю бумаги, быстро пробегаясь глазами по заголовкам. Старое уголовное дело. Отец главный фигурант.

Я с трудом сглатываю. Горло сжимает неприятный комок. Почему Гордеев никогда не говорил об этом? И, самое главное, почему эти бумаги вообще здесь?

Мои руки дрожат, бумаги едва не выскальзывают из пальцев. Мысли путаются, и я не могу оторвать взгляда от этих строк.

Спустя тридцать минут я сижу за столом Гордеева. Дверь кабинета закрыта на замок, тишина офиса кажется теперь не успокаивающей, а гнетущей. Передо мной разложены все листы из чёртовой зелёной папки, которые так неудачно рассыпались по полу.

Чёрт, я не должна была это читать. И уж точно не должна была копаться в документах Гордеева. Но теперь уже поздно. Теперь я не могу сделать вид, что ничего не видела.

Глаза бегло скользят по строчкам снова и снова, цепляясь за фамилию, которую я слишком хорошо знаю. Волков Руслан Анатольевич. Мой отец. В голове не укладывается: отец и мошенничество, финансовые махинации, схемы, к которым он якобы был причастен. Не может быть. Просто не может быть. Но глаза видят, что написано чёрным по белому. Его имя указано среди главных фигурантов уголовного дела. Старого дела, которому уже много лет.

Я быстро перелистываю страницы, но легче от этого не становится. Моё дыхание учащается. Листаю дальше, и вдруг сердце начинает колотиться ещё сильнее. Вижу новые бумаги, свежие записи, даты этого года. Дело возобновлено. Появились новые свидетели, новые факты, которые повторяют старые схемы моего отца. Что за... Хватаю один из свежих листов, пробегаю глазами по тексту. Виски пульсируют от напряжения. Здесь указано, что следствие ведётся, всплывают имена новых фигурантов, но всё это явно связано с прошлыми махинациями отца.

Мозг отказывается это принимать. Зачем это Артёму? Почему он хранит эти документы? Он что-то знает? Или ещё хуже — он ведёт дело?

Сердце глухо бьётся в груди, внутри всё сжимается. Мгновенно становится тяжело дышать. Я... даже про себя произносить страшно.

С трудом собираю документы обратно в зелёную папку, осторожно кладу её обратно в сейф. Руки дрожат, когда захлопываю дверцу. Щелчок замка будто отрезает меня от тайны, которую я только что узнала.

Откидываюсь на спинку кресла и прикрываю глаза, пытаюсь успокоить разбушевавшиеся мысли.

Я должна во всём разобраться. Но как? Единственный человек, который мог бы дать ответы, сейчас далеко отсюда. Артём в командировке, и я даже не знаю, как заговорить с ним об этом.

Открываю глаза и смотрю в одну точку. Мне страшно, очень страшно узнать правду. Но и оставаться в неведении уже невозможно. И самое главное... как смотреть в глаза отца всё это время? Ведь меня каждый раз будет подмывать спросить - преступник он или нет.

Глава 32.

Перед тем как домой зайти, я ещё круга три наматываю вокруг небольшого парка. Не то, чтобы я думала, что мой отец белый и пушистый. Нет. Я не настолько наивна. Но чтобы вот так... Чтобы настолько серьёзно. Чтобы уголовное дело. И судя по бумагам в той папке, в прошлый раз ему удалось спрыгнуть с крючка следствия. И я понятия не имею, был ли он действительно невиновен или просто нужные люди помогли.

Глубоко вдохнув холодный воздух, я направляюсь к дому. Так паршиво на душе мне давно не было.

Стараюсь тихо закрыть за собой дверь, бесшумно снимаю обувь и направляюсь к лестнице. Просто подняться в свою комнату, пробыть там до утра и завтра рано утром выскочить в универ. И так несколько дней.

"Шикарный план, только ты немного не учла все факторы..."

Сердце стучит так сильно, словно пытается пробить рёбра, а мысли мечутся и путаются, никак не желая складываться в логичную цепочку. И, конечно же, мой план проскользнуть незаметно в комнату трещит по швам.

— Таисия, это ты? — голос отца доносится из гостиной, и я невольно застываю на месте, крепко сжимая пальцами перила лестницы.

"А ведь почти свинтили..."

Дыхание сбивается, и я чувствую, как внутри всё скручивается в тугой узел.

Я не готова сейчас его видеть. Просто не представляю, как смотреть ему в глаза, не выдавая того, что узнала. Вопросы подступают к горлу, и я с трудом сдерживаюсь, чтобы не выпалить их всё разом.

— Да, пап, это я, — отвечаю, стараясь, чтобы мой голос звучал максимально ровно и спокойно.

— Ужинать будешь? — спрашивает отец, и, мне кажется, в его голосе звучит привычная забота, от которой сейчас становится только хуже.

— Нет, я в ресторане поела, — лгу, крепче сжимая пальцы на перилах. На самом деле я не ела нигде, аппетита просто нет. Желудок сводит от нервов.

— Гордеев расщедрился на ресторан? Не ухажёр, а мечта.

Я же втягиваю воздух через ноздри.

— Это всё? Я устала.

— Таисия...

— Пап! - Я повышаю голос, срываюсь в его сторону. — Хватит, понятно?! Гордеев никуда не денется, смирись уже с этим наконец-то!

— С тобой нормально всё? - Отец хмурится.

— Нормально, я к экзаменам готовлюсь, нервная.

— Каким ещё экзаменам?!

— Пап...

— Ты что, серьёзно всё это?! - Отец срывается на крик. Я же глубоко вдыхаю. Он выбрал точно не лучший момент. Не тогда, когда я пытаюсь сдержаться.

— Нет, я шучу. - Выдаю с каменным лицом.

— Таисия... - Отец проводит рукой по волосам, на виске начинает пульсировать вена.

— Пап, голова раскалывается, я спать. - Прерываю этот разговор. Я совсем не в том настроении. И лучше ему сейчас не настаивать на разговоре.

Я быстро поднимаюсь наверх и захожу в свою комнату, закрываю дверь на замок. После направляясь в ванную. Включаю прохладную воду и встаю под душ, закрывая глаза. Ледяные струи стекают по лицу, волосам, немного приводя меня в чувство, но в голове всё ещё полный хаос. Там как будто самый настоящий ураган прошёлся. Я ни черта в кучу собрать не могу.

Я ещё много чего не понимаю. Почему эти документы у Гордеева? Ведь он раньше был адвокатом отца. И это действительно так, разве он может теперь выступать против него? Разве это не конфликт интересов или нарушение адвокатской тайны?

Я мало соображаю в этот момент, понимаю только, что что-то не клеится. Я слишком сильно поддаюсь эмоциям, поэтому мозги работают в замороженном режиме.

Прижимаюсь лбом к холодной плитке, пытаясь хоть немного успокоить мысли, но это бесполезно. Они бьются о черепную коробку, снова и снова повторяя вопросы, на которые я не знаю ответов. Что это вообще значит? Почему Артём хранит у себя дело на моего отца? Он что-то знает? Или пытается его защитить? Кто этот мужчина, что принёс ему документы? Он же не просто так меня разглядывал, да? Он знал, что я дочь Волкова.

В груди неприятно сжимает от догадок, которые одна другой хуже.

Я закрываю воду и медленно выхожу из душа, оборачиваясь полотенцем. Голова тяжёлая, и я уже знаю, что ближайшие дни будут мучительно длинными и полными бессонных ночей, пока не поговорю с Гордеевым лично. Только он может объяснить мне всё происходящее. И я получу эти ответы, чего бы мне это ни стоило.