Друг отца. Под запретом (СИ) - Ромуш Джулия
Я зажимаю рот рукой, чувствуя, как подкатывает тошнота. Сердце бешено колотится, ноги подкашиваются. Я стою в полнейшем шоке. Господи... Нет. Этого не может быть. Я хочу оглохнуть. Ослепнуть. Потерять сознание. Всё что угодно, только бы весь сегодняшний кошмар перестал существовать.
Отец выходит из кабинета врача и застывает, увидев меня перед дверью. В глазах сначала мелькает растерянность, затем появляется жёсткость.
— Тая? Ты… давно здесь? — Произносит он неуверенно, слегка хрипло, явно пытаясь понять, как много я успела узнать.
Я горько усмехаюсь, чувствуя, как по щекам начинают снова катиться слёзы. В груди разрастается мучительная боль, которая грозит разорвать меня изнутри.
— Ты меня использовал, пап? — Шепчу, не в силах сдержать дрожь в голосе. Горло обжигает, а слёзы застилают глаза. — Ты всё это время просто… пользовался мной?
— Таисия… — отец делает шаг ко мне, поднимая руки в примирительном жесте, но я отшатываюсь назад, как от удара.
— Значит, всё, что сейчас происходит с Артёмом… — голос срывается, становится почти неразборчивым от слёз. — Ты просто мною воспользовался? Подставил его моими руками?
Он резко морщится, его лицо становится твёрдым и холодным, и я едва узнаю в нём человека, которого так сильно любила и уважала.
— Прекрати развивать эту драму, — его голос звучит раздражённо, почти зло. — У меня не было другого выхода, Тая. Меня прижали. Было два варианта: либо я, либо он. А в самопожертвование я не играю.
Я не верю, что это говорит он. Не хочу верить. Моё сердце разбивается с каждым произнесённым им словом. Умирает всё, во что я верила, чему доверяла всю жизнь.
— У тебя был выбор! — Резко и почти истерично выкрикиваю я, глядя на него сквозь слёзы. — Такой же, как и у Артёма! И он выбрал тебя не подставлять. Он не пошёл против тебя, даже когда ему предложили это сделать!
Отец презрительно усмехается и качает головой.
— Потому что думал не головой, а играл в благородного рыцаря. Это не моя вина, что он оказался таким идиотом. Прекрати устраивать здесь трагедию. Я с самого начала говорил, что он тебе не пара. Ты скоро успокоишься и поймёшь, что я поступил правильно.
Я делаю ещё один шаг назад, прикрывая рот рукой, чтобы заглушить рыдания, которые рвутся наружу.
— Ты… ты же моими руками… — задыхаюсь от собственной боли, от осознания того, что именно я стала причиной всех бед Артёма.
— Таисия, прекрати это немедленно, — отец повышает голос, но я качаю головой, чувствуя, что меня начинает трясти от ужаса.
— Нет! — Отчаянно кричу, не заботясь о том, кто меня услышит. — Господи, папа! Ты заставил меня подставить Артёма! Это я всё сделала… это из-за меня он… - Я не могу договорить, слёзы душат меня, сердце стучит, словно пытаясь разбить грудную клетку.
Я отворачиваюсь и, не разбирая дороги, бегу по коридору, чувствуя, как меня снова накрывает волна отчаяния. Я больше не могу оставаться здесь. Я больше не могу смотреть в его глаза, слышать его голос. Не могу быть частью его игр. Сейчас всё, чего я хочу, это проснуться. Стряхнуть с себя этот кошмар. Но, к сожалению, я не сплю.
***
Меня трясёт от рыданий. Таксист то и дело посматривает в зеркало заднего вида, явно нервничая, но не решаясь спросить, что происходит.
Я обнимаю себя руками, чувствуя, как дрожь пронизывает всё тело. Мысли спутаны, и я не понимаю, что делать дальше. В одну секунду я потеряла всё, что было для меня важно. Доверие любимого мужчины, отца, своё будущее. Сердце стучит болезненно и глухо, словно пытается убежать от меня, выскочить из груди и исчезнуть вместе с надеждой.
Я всхлипываю, снимая блокировку экрана телефона. Пальцы трясутся, едва попадая по буквам. Быстро, небрежно, почти в истерике набираю сообщение Артёму.
"Артём, я дура. Я ничего не знала. Это отец, он всё подстроил. Мне так жаль, я помогу всё исправить. У меня никого не осталось, кроме тебя".
С замиранием сердца смотрю на экран, отслеживая статус сообщения. Когда появляются две галочки, дыхание останавливается. Я напряжённо жду его ответа, сердце замирает. Ещё же можно исправить? Всё наладить?
Но когда приходит ответ, кажется, что сердце останавливается окончательно. В груди образуется болезненная пустота.
"Это ничего не меняет, Таисия".
Когда я захожу в квартиру Артёма, ноги почти не держат. Внутри темно и тихо. Дверь за мной тихонько захлопывается, и я бессильно сползаю вниз, закрывая лицо руками. Тишину разрезает мой надрывный, отчаянный плач. Слёзы душат, боль разрывает грудь, и я не могу остановиться, не в силах принять произошедшее.
Три дня я не могу заставить себя подняться с кровати. Я уничтожаю себя воспоминаниями, упрёками, доводя до изнеможения, впадая во всё более глубокую депрессию. Но на четвёртый день я заставляю себя встать. Я не собираю вещи, потому что это значило бы признать, что всё кончено. Я не готова сдаться. Артём сказал, что вернётся через неделю. Я жду. Он остынет, мы поговорим, мы всё решим.
Но проходит семь дней, а Артёма всё нет. Собрав всю смелость и остатки гордости, я снова пишу ему:
"Пожалуйста, давай поговорим. Я жду тебя в квартире. Нам нужен ещё один разговор".
Я жду с замиранием сердца, веря, что он придёт. Но проходит три мучительно долгих дня, и вместо Артёма приходит незнакомый мужчина, риелтор, который с сухим, равнодушным выражением лица сообщает:
— Мне поручили продажу этой квартиры. Вы должны выехать как можно скорее.
Артём поставил точку. Жестокую, беспощадную, окончательную.
Собирая вещи и по кусочкам разбитое сердце, я покидаю это место, наполненное воспоминаниями и болью. Я заставляю себя признать, что эта точка необходима, чтобы двигаться дальше.
Мы больше никогда не увидимся. Именно с этой уверенностью я живу следующие пять лет, стараясь строить карьеру и забыть прошлое. И всё было бы хорошо, если бы в один день…