Друг отца. Под запретом (СИ) - Ромуш Джулия

— Оставь, — решительно отрезает он, грубо притягивая меня к себе. — Хочу трахнуть тебя именно в этой юбке. И больше ты её никогда не наденешь.

— Что?! — я охаю, распахивая глаза от его слов.

— Что слышала, — Гордеев не шутит, в его голосе и взгляде собственнический огонь. — Это не форма, а костюм из секс-шопа. Я видел, как мужики на трибунах наклонялись ниже, когда ты за мячом тянулась, чтобы зад твой лучше рассмотреть.

Его слова пробивают насквозь, заставляя дрожь возбуждения растечься по телу. Он прижимает меня сильнее, заставляя моё сердце бешено колотиться.

— Так ты ревнуешь, Гордеев? Как не стыдно? Такой взрослый мальчик, а решил всем дядям на трибуне показать чья я?

— Сучка, давно нужно было начать тебя наказывать, — шепчет, проводя пальцами по внутренней стороне бедра, поднимаясь выше и выше. — Чтобы впредь знала, кому и что можно показывать.

Мои пальцы впиваются в его плечи, и я чувствую, как мои последние остатки контроля испаряются под его властным напором. Сегодня точно день Гордеева, а я, похоже, и не против.

Его руки уверенно скользят под мою юбку, цепляют край трусиков и резко, нетерпеливо стягивают вниз. Я даже не успеваю охнуть, как кружевное бельё уже оказывается где-то у моих щиколоток. Артём снова прижимает меня к холодной стене раздевалки, и я вздрагиваю от контраста между холодной поверхностью и его раскалёнными прикосновениями.

— Артём... — тихо всхлипываю, цепляясь руками за его плечи, чувствую, как сердце отчаянно бьётся в груди.

Он молча расстёгивает ширинку, и звук молнии отдаётся громко, будто специально для того, чтобы свести меня с ума ещё сильнее.

Взвизгиваю, когда в воздухе подлетаю. Быстро обхватываю его ногами. Моё дыхание сбивается, тело уже горит от нетерпения, и когда он резким движением насаживает меня на себя, я не могу сдержать громкий, чувственный стон.

— О Боже... — всхлипываю, цепляясь за него ещё сильнее, ощущая, как он заполняет меня полностью.

— Тише, Таисия, — хрипло шепчет Гордеев мне в ухо, и его голос звучит настолько собственнически и властно, что меня пробивает новая волна возбуждения. — Не хочешь же, чтобы нас сейчас услышали?

Я кусаю губу, стараясь сдержать стоны, но с каждым его мощным толчком это становится всё сложнее. Его руки крепко держат меня, движения становятся всё быстрее и жёстче, и я чувствую, что теряю контроль над собой окончательно.

— Артём... не останавливайся, пожалуйста, — прошу тихо, отчаянно, закрывая глаза и полностью отдаваясь в его власть.

— Не собирался, — его голос хрипит от напряжения, и он прижимает меня к стене ещё сильнее, заставляя моё тело содрогаться от мощных, глубоких толчков.

Каждое движение приближает меня к краю, и когда волна оргазма накрывает меня полностью, я кусаю его плечо, чтобы сдержать громкий стон. Артём делает несколько резких, финальных движений и я чувствую, как по бедру стекает струйка его спермы.

Глава 36

Я нервно поправляю платье, сидя на заднем сидении такси. Сердце в груди исполняет какой-то дикий брейк-данс, а пальцы дрожат, как у первокурсницы перед экзаменом.

— Девушка, с вами всё в порядке? — таксист бросает на меня подозрительный взгляд в зеркало.

"Отлично, нас считают чокнутыми за первые пять минут поездки. Рекорд, бляха".

— Конечно! Я просто так счастлива, что не могу спокойно сидеть, — широко улыбаюсь ему в ответ, чувствуя, как улыбка выходит слишком натянутой и похожей на гримасу.

Таксист молча кивает, явно решив, что я слегка тронулась, и больше вопросов не задаёт.

"Правильно, не фиг с нами связываться. Мы сегодня и так на нервняке".

Телефон снова молчит. Я уже три раза проверила, не было ли пропущенных сообщений от Артёма или отца. Нет. Молчание в эфире. Спокойно, Тая, это ещё ничего не значит. Просто все заняты. Скорее всего, каждый готовится к бою по-своему.

Если честно, вся эта история с рестораном и совместным ужином с отцом и Гордеевым мне категорически не нравится. Нет, я, конечно, понимаю — у Артёма, вероятно, благие намерения. Но, учитывая, как эти двое друг друга "обожают", стоило бы заранее позвонить в ресторан и попросить не приносить столовые приборы. На всякий случай. Потому что вилка и нож вполне могут превратиться в оружие массового поражения, и вечер вполне реально закончиться в машине скорой помощи.

"Господи, хоть бы один из них взял с собой успокоительное!" — мысленно причитаю я, поправляя причёску и стараясь вернуть себе хоть каплю уверенности.

Таксист останавливает машину у ресторана, и я выхожу, едва удерживая равновесие на каблуках. Глубокий вдох. Выдох.

"Ну, вперёд, Таисия. Пусть начнутся эти грёбаные Голодные игры!".

Захожу в ресторан. Гордеев не пожадничал - выбрал самый лучший.

"Как грустно, что после сегодняшнего ужина мы все окажемся здесь в чёрном списке".

Официант проводит меня к столику, за которым пока сидит только Гордеев, и я, внутренне молясь всем существующим богам за отсутствие отца, быстро и изящно подхожу к нему, пытаясь выглядеть спокойной, а не как нервно дёргающаяся марионетка. Но выходит хреново.

Сажусь на своё место. Поправляю платье и наклоняюсь к Артёму:

— У нас ещё есть все шансы отсюда спокойненько улизнуть, — тихо шепчу Гордееву, улыбаясь как можно невиннее.

Артём приподнимает бровь и наклоняется ко мне ближе, его губы растягиваются в широкой, довольной улыбке.

— Предлагаешь сделать ноги? Ты мне всегда казалась смелой девушкой, — в его голосе проскальзывает насмешка, а глаза откровенно веселятся.

— Поверь, оказаться в новостях — не самая моя большая мечта. Так что да, я бы слиняла. Готова даже пообещать тебе что-то совершенно непозволительное, явно не граничащее с моим воспитанием, но тебе очень и очень понравится.

Гордеев резко давится водой, кашляет и смотрит на меня с таким удивлением, будто я прямо сейчас на столе предложила станцевать ему стриптиз.

— Даже в голову не приходит, что именно, — хрипло произносит он, приходя в себя и ухмыляясь. — Мы уже столько всего перепробовали, что даже порнушка отдыхает.

Я громко фыркаю, не успевая сдержать смех, и в тот же миг чувствую, как кровь отхлынула от лица. Боковым зрением замечаю фигуру, медленно и неотвратимо приближающуюся к нашему столику. Сердце мгновенно падает куда-то вниз, где-то в район пяток, и там тихонько умирает. Отец.

Сжимаю пальцами бокал с водой так, что удивляюсь, как он до сих пор цел. Господи, пожалуйста, скажите, что он ничего не слышал из нашего разговора!

Отец садится за стол с подозрительно непроницаемым выражением лица, кивая Гордееву и лишь затем бросая быстрый взгляд на меня. Я натянуто улыбаюсь, мысленно молясь, чтобы моя улыбка не выглядела так, словно меня только что застали за притуплением.

"Давай словим официанта и графинчик беленькой закажем. Кому-кому, а тебе он точно пригодится" — саркастично подсказывает внутренний голос.

Пожалуй, сегодня его советам стоит прислушаться. Я нервно начинаю оглядываться по сторонам. Алкоголь точно нужно заказать. Потому что иначе я не переживу этот вечер.

Господи, если я пообещаю быть хорошей девочкой, ты проследишь, чтобы сегодня всё прошло мирно?

Внутренний голос громко ржать начинает.

Я сижу за столом и не могу отделаться от ощущения, что хочется сбежать.

"Ага, драпать пока можем. Я - за! Погнали!" - внутренний голос вопит на всю катушку. Мне даже кажется, что его люди за другими столиками слышать начинают.

Папа и Гордеев обмениваются тяжёлыми взглядами, и атмосфера настолько напряжённая, что воздух, кажется, можно резать ножом и подавать вместо основного блюда.

"Приборы, забирай у них приборы!"

— Смотрю, Артём, ресторан ты выбрал приличный, даже удивительно, — замечает отец, лениво крутя в пальцах бокал с вином. Я же оглядываюсь в поисках официанта. Где мой напиток?!