Глянцевая женщина - Павленко Людмила Георгиевна

— Я не болтаю лишнего, не беспокойся, — усмехнулась Галина.

— Представь себе, мне это и не нужно. — Кронин повернулся ко всем присутствующим: — Я понял главное — мотив преступления.

Он собрал все кассеты, оформил протокол изъятия и попросил всех спуститься вниз.

— А вы мужьям нашим расскажете о кассетах? — схватила его за руку Лепницкая.

— И без того узнают. На суде.

— Прости-и-те, — протянула Лепницкая, — за что же это нас под суд? Мы никого не убивали! Это же сделал Женька, ясно как дважды два! Приревновал ее к Сережке — и убил. А то, что я сказала там о пожаре в музее, так это выдумка. Перед подругами хотела покрасоваться. Да постойте же! Куда вы так бежите? Послушайте меня…

Не обращая внимания на ее назойливые приставания, Кронин спустился вниз и прошел к террасе. Там его уже ждал оперуполномоченный с синей курткой в руках.

— Вот, — сказал он, — похожий по описанию соседки вещдок.

— А на спине это что за эмблема?

Виктор Петрович растянул куртку, разглядывая аппликацию — сердце, пронзенное стрелой.

— О! — воскликнула подошедшая Елена Ивановна. — Куртка та самая! Соседка мне сказала об этой аппликации.

— Замечательно!

Кронин был доволен. Он попросил хозяев дачи и их друзей занять места на террасе и положил на стол куртку, видеокассеты и свою папку. Оперуполномоченные отошли к машине, майор примостился в сторонке, а Чудин с Еленой Ивановной — на скамеечке, где сидели до этого. Они о чем-то пошептались, и затем актриса-спросила, глядя на следователя взором невинного младенца:

— Разве обыск закончен? А я вот случайно наклонилась и увидела, что к столешнице снизу прикреплен какой-то прибор. Вы не проверите, что там такое? Вдруг взрывное устройство?

Виктор Петрович внимательно взглянул на парочку самозваных детективов, а все сидевшие на террасе вытянули шеи, стараясь рассмотреть, что же прикреплено к столешнице.

Кронин достал магнитофон изобретателя, осторожно прихватив его носовым платком, и после короткого раздумья включил его. В установившейся тишине зазвучали голоса дамочек, обсуждавших издание журнала «Глянцевая женщина».

— Какой кошмар! У нас была «прослушка»! — не выдержала Лепницкая. — Я буду жаловаться, господин следователь!

— Следствие тут совершенно ни при чем. Любая экспертиза покажет, что ни я, ни майор Тепляков к этому не имеем отношения.

— А кто же прицепил тут эту мерзость?

— Следствие выяснит.

— Все равно эта запись не имеет юридической силы!

— Да заткнись ты! — вдруг зарычал на Лепницкую ее лояльный и покладистый супруг.

Установилась полная тишина. Все как завороженные слушали вчерашнюю болтовню дамочек, которая, как ни странно, не оборвалась на самом интересном месте, а продолжилась!

И Елена Ивановна, и Кронин одновременно с удивлением взглянули на изобретателя, но тот лишь хитро улыбнулся. Очевидно, он за ночь успел отрегулировать свое устройство, и все, что записалось тогда, теперь воспроизводилось с безукоризненной точностью.

— Я не пойму лишь одного, — зазвучал голос Лепницкой, — зачем ты молоток стянула с дачи?

— На всякий случай, — отвечала Прибыткова, — если я попадусь — я потяну и всех вас за собой. Скажу, что мне мои подруги вручили молоток и велели пристукнуть Алинку, чтобы она не обзвонила этих мужичков и не рассказала им, как вы с ними кувыркались на постельке под глазком видеокамеры.

— Но это же нечестно! Мы тянули жребий. Выпало тебе. Но перед этим мы договорились, что если вытянувшая жребий попадется, то она всю вину берет на себя, а мы постараемся нанять лучших адвокатов и вытащить ее из тюрьмы.

— Спасибо, — в голосе Прибытковой звучала насмешка, — я предоставлю вам эту возможность. Но если вы ее не используете — берегитесь. Не видеть вам ни журнальчика под названием «Глянцевая женщина», ни собственного клуба с тем же названием. И вообще ничего.

Я тут же выложу, каким макаром вы собирались достать денежки на это. И все ваши герои-любовники тоже узнают, как их собирались шантажировать с помощью видеопленок, снятых скрытой камерой.

— Ну в таком случае мы пленки уничтожим, а тебя утопим с головой, тем более что ты растяпа: платок оставила на месте преступления.

— А вот это еще не доказательство! У нас у всех и платки носовые одинаковые, и духи. Забыла? Это же атрибуты нашего тайного женского общества, так сказать, знаки отличия! Ты же сама придумала всю эту чушь! — Голос Светланы Прибытковой звенел от обиды и ярости.

— Ах, теперь это чушь? А раньше все вы восторгались. В общем, подруга дорогая, учти: если ты попадешься, будешь сидеть сколько дадут. И потом, почему это ты говоришь — «ваши» герои-любовники? А ты что, не снималась в этой порнухе? Еще как надрывалась! Такие штучки вытворяла — всех нас переплюнула. Да, еще я хотела спросить: ключи ты сперла у Алины?

— Я.

— Зачем?

— Ну а вдруг ее дома бы не оказалось?

— Вот именно. Зачем ключи? Если ее нет дома, то зачем входить в квартиру?

— Ну… Я бы тогда там все покрушила молотком у них в квартире. Она бы поняла. Испугалась бы. И не стала звонить всем этим мужикам по этому списку.

— А почему ты сразу убежала после того, как… стукнула ее? — Это спрашивала Большакова. И в голосе ее стояли слезы. — Если этого списка не было в сумочке Алины, то надо было поискать его.

— А может, я и поискала? Может, я и нашла?

— Вы не нашли. — Кронин выключил крохотный магнитофон и достал из папки лист бумаги, который дала ему Валентина. — Вот он, этот список самых богатых людей города. Из-за него вы и убили Шиманскую. Точнее, из-за того, что она не пожелала участвовать в вашей афере. Ее ведь нет на этих пленках, не так ли? Она ваш бизнес посчитала грязным и, вероятно, пригрозила обзвонить ваших потенциальных спонсоров и сообщить им о предстоящем шантаже. Вот за это ее и убили. Убили все вы, уважаемые леди. Светлана Федоровна была лишь исполнителем. Просто вытащила несчастливый билет, то бишь жребий. Однако же она подстраховалась: не только орудие убийства взяла с этой дачи, но еще и подбросила сюда вот эту куртку, в которой приходила к Алине, чтобы убить ее.

— Да! — закричала Прибыткова. — Подстраховалась! Потому что — вы правильно сказали — я только исполнитель! И мне теперь кошмары снятся! А они чистенькие!

У нее началась истерика. Сквозь рыдания она продолжала кричать о том, что вдохновителем и генератором идей в их женском сообществе была Лепницкая, а не она, не Прибыткова.

— И меняться мужьями в темноте она придумала, и как деньги достать на создание клуба и на издание журнала — все она! Мы только пешки, только глина в ее руках!..

— Ну да, конечно, — язвительным и совершенно спокойным тоном произнесла Лепницкая, — у тебя ведь своего-то ума отродясь не бывало. Даже свой стиль в одежде не могла продумать, даже в этом копируешь меня, хотя и держишь модельное агентство.

— Да, копирую! Слабая! Ты меня подчинила своей воле. Потому что ты… Ты ведь не женщина. Ты же мужик!

Супруг Лепницкой вдруг встал, подошел к жене и, глядя ей в глаза, проговорил:

— Знал, что ты стерва. Но что такая… И пожар, значит, тоже устроила ты? И картины стащила. А я грешил на Женьку…

Шиманский поднял голову:

— Ты?!.. На меня?!.. — Он неожиданно закрыл лицо руками и в голос зарыдал. — Все думали, что и жену я…

Сергей Гудков медленно подошел к Шиманскому и положил ему руку на плечо.

— Жень, прости, — прошептал он, — так получилось… Я ведь правда в Алину влюбился…

Шиманский стряхнул его руку с плеча, вскочил и побежал к калитке. Когда он скрылся с глаз, Тепляков спросил у Кронина:

— Как думаешь, не наделает он глупостей? Может, ребят послать?..

— Да нет, — тихо ответил Кронин, — обойдется. Он любит дочь. Ради нее и будет жить. Сейчас его не стоит трогать.

Между тем на террасе стояла напряженная тишина. Дамочки сбились в кучку, за исключением Светланы Прибытковой, сидевшей в сторонке. Она уже не всхлипывала, а, опустив локти на стол, закрыла ладонями лицо и не двигалась. Лепницкая смотрела перед собой ничего не выражающим взглядом, Большакова и Додикова сидели испуганные, не смея поднять глаза. Их мужья были явно шокированы. На их лицах был стыд. Наконец Большаков поднял голову и проговорил, ни к кому конкретно не обращаясь: