Запрещенные слова. Том первый (СИ) - Субботина Айя

Цепляю их на лицо Айронса, но ни черта не получается.

Hornet: Би?

Это сообщение он написал примерно через пару часов после предыдущих.

Я непроизвольно дергаю головой, потому что четко слышу это треклятое «Би» в голове его голосом.

Мой ник — Honey_Bee. Не оригинально, но он каким-то чудом оказался не занят, когда я регистрировалась еще лет пять назад. Нет ничего странного, что какой-то незнакомец из интернета назвал меня «Би». В конце концов, мы уже столько общаемся, что не называть друг друга хотя бы какими-то прозвищами становится просто некомфортно. Я и сама мысленно давно называю его «Шершнем».

Но, боже, нет, нет и нет… Только не «Би».

Я: Не «Би». Ок?

Бросаю телефон в карман и бегу домой, потому что уже почти не чувствую ног.

Забегаю в лифт, нажимаю на кнопку.

Еду.

Смотрю на себя в зеркало.

Нервно втягиваю губы в рот. Трогаю языком верхнее нёбо, вспоминая во рту теплый и тяжелый стальной шарик.

Ну вот, это случилось — я забылась и села в лифт. И из-за кого? Из-за анонима, который случайно назвал меня точно так же, как называл тот, из-за кого я начала бояться садиться в чертов лифт!

Заглядываю в переписку.

Hornet: Хани? Так ок?

Я: Да.

Я: Бронь на двоих. Зачем?

Выхожу из кабинки.

Заваливаюсь через порог. Быстро стаскиваю вещи, буквально на ходу.

Захожу в ванну, откручиваю на максимум вентиль горячей воды и наливаю под струю сразу двойную порцию пены с ароматом ванили. Забираюсь внутрь, откидываю голову на валик из полотенца.

Выдыхаю пару минут.

Динь.

Проверяю телефон. Пальцы оставляют на экране белые хлопья.

Hornet: Подумал, что ты не из тех, кто любит ходить в кино в одиночестве. Себя в качестве компании не предлагаю, если ты об этом.

Я: Давай просто оставим все как есть?

Нарочно ничего не расшифровываю. Мой любитель выкапывать в книгах второе и третье дно, с такой задачей как «пойми намек» точно справится без проблем.

Hornet: Без проблем, Хани.

Я: Я тебя не обидела?

Вода подступает выше, тело оттаивает, холод под кожей медленно растворяется, а вместе с ним и данное самой себе категоричное обещание поставить точку в нашей с Шершнем переписке.

Hornet: Обычно я не имею привычки обижаться на чужие личные границы.

Я: Спасибо за билеты. Это очень неожиданно и приятно.

Про себя добавляю, что обязательно придумаю каким образом вернуть эту «заботу». Не люблю чувствовать себя обязанной.

Hornet: Надеюсь, ты пойдешь.

Я: Конечно, пойду. И даже фото экрана тебе пришлю!))

Глава тринадцатая

Кинотеатр встречает меня приятным полумраком, негромким гулом голосов и запахом кофе и карамели. В вечер субботы здесь оживленно — группки молодежи, влюбленные парочки, несколько человек с детьми. В соседнем зале показывают новый мультик от Пиксар, так что детворы в зале столько, что приходится изображать болванчика в игре, старательно маневрируя между бегающей малышней.

Мысленно вздыхаю, что в последний момент у Наташи все сорвалось. Я предложила сходить в кино вместе, само собой, не вдаваясь в детали, почему вдруг два билета оказались у меня ДО того, как она согласилась. Положа руку на сердце. Натка никогда не была любительницей такого рода фильмов — как и вообще не любительницей ходить в кино — но она согласилась. Даже догадываюсь почему. После того нашего «разбора полетов» с Юлей, я решила больше не издеваться над своим чувством справедливости и просто удалилась из нашей «Шуршалки», потом что Юля продолжила как ни в чем не бывало там писать. Натку в наш конфликт я решила не втягивать. Подумала, что ситуация разрулится сама собой: Наташа увидит, что я вышла, поднимет переполох, так что Юля воспользуется шансом и выложит свою версию событий. И если после этого Натка больше не всплывет на моем горизонте — значит, я просто смирюсь с еще одной потерей и пойду дальше одна. Странно, но меня впервые в жизни это не испугал и не расстроило, хотя я всегда очень тяжело отпускала людей. Особенно тех, которых однажды пустила в свое сердце. Просто вспомнила слова Шершня о том, что не всегда нужно позволять себе все эмоции и решила, что эти эмоции на данном этапе жизни мне точно не нужны. А еще почему-то в голове все время зудело, что мой виртуальный собеседник явно относится к этому вопросу философски — вот уж кто точно легко и с твердым сердцем вышвыривает из своей жизни все лишнее. Он никогда ничего такого не озвучивал, но я абсолютно в этом уверена.

Но на следующий день Натка позвонила сама и начала разговор с абсолютно определенного: «В общем, я тоже вышла из «Шуршалки», так что пусть эта цаца там сама с собой разговаривает». Мы пересеклись в обед на следующий день, выпили кофе и моя чудесная подруга Наташа сказала, что на моей стороне, а подробности ее не интересуют.

Я не тороплюсь заходить в зал. До сеанса еще десять минут, так что я покупаю ведерко карамельного попкорна и бутылку минералки. Колу, конечно, было бы логичнее, но после сладкого попкорна хочется пить еще больше, так что лучше не усугублять.

Еще раз осматриваю зону ожидания, разделенную на семейное кафе, игровую, где бесится малышня и просторное свободное фойе с удобными диванчиками. Сюда пришлось ехать почти сорок минут, потому что это довольно далеко от моего дома. Но это довольно новый кинотеатр, насколько я знаю, и если бы не Шершень, я бы, наверное, еще долго не решилась его опробовать.

Обращаю внимание на трех парней, которые развалились за столиком. Лет по двадцать пять — самый максимум. Один — светловолосый и тонкий, как спагетти, уже пару минут не сводит с меня глаз. У меня нет повода думать, что Шершень нарушит слово и нашу договоренность «оставить как есть». Но все равно подсознательно применяю на него некоторые лица. Этот точно как будто не может им быть. Симпатичный, но, кажется, мой анонимный любитель поспорить о высокой литературе, должен быть с каким-то более… интеллектуальным лицом? Наверное.

Обращаю внимание на мужчину постарше — высокий, интеллигентный, с заметной сединой на висках. Очень «в стиле» Джереми Айронса. Даже на секунду допускаю мысль, что вот он — мой категоричный, очень глубоко копающий Шершень, но потом к нему, раскинув руки, бежит маленькая девочка с бантиками. «Деда!» — и бросается на руки с такой любовью, как будто это не он ее сюда привел, а они миллион лет не виделись. Не знаю почему, но мой мозг отказывается воспринимать Шершня чьим-то дедушкой. Из каких-то отдельных его фразочек и высказываний, воображение упорно рисует мужчину от тридцати до сорока.

Отбрасываю идиотскую затею искать Шершня в зале. Вместо этого ставлю ведерко с попкорном на стол, кладу рядом солнцезащитные очки, выбираю ракурс так, чтобы решетчатая панель на заднем фоне отбрасывала красивые графические тени. Делаю пару кадров, выбираю лучший и отправляю Шершню с припиской: «Пришла на свидание со Скорсезе». Обычно он довольно быстро реагирует на мои сообщения и это даже немного льстит — как будто я в его контактах Номер один. Но сейчас он молчит и я, глянув на часы, прячу телефон в карман и захожу в зал.

Первое, на что обращаю внимание — синие бархатные кресла с высокими удобными спинками. Я видела такие же на тех фото в его «сохраненках». Не знаю, почему цепляюсь за этот факт — логично, что он выбрал место, в котором точно был. Просто странно щекочет, что неделю назад он сидел в этом же зале, возможно, даже на том же мест, что и я, смотрел на экран. Может быть тоже с попкорном. Может — с чипсами и колой.

Бросаю взгляд на пустое соседнее кресло. Мелькает мысль сделать еще один кадр так, чтобы как-то обозначить этот факт, но я беспощадно от нее избавляюсь. Шершень купил два билета, но никак не проявил интереса к тому, с кем я пойду. Я могла бы пойти в кино с кем угодно — ему этот маленький факт и моей реальности абсолютно никак не интересен. Он даже о своем свободном статусе озвучил как данность. Хотя я так же уверена — понятия не имею, почему — что он не из тех мужчин, которые будучи в отношениях покупают незнакомкам билеты в кино. Возможно, я просто слишком сильно его идеализирую?