Неонилла Самухина - Когда любить нельзя…
– Ты… Ты хочешь сказать, что это… отец Кирилл?! – потрясенно воскликнул Николай Дмитриевич, и приподнявшись с дивана, расхохотался: – Во дает батюшка!.. Вот молодец!.. Игнат Филаретов!.. Ха-ха-ха… Да за это же просто необходимо выпить!
Чокнувшись бокалами, они дружно сделали по большому глотку, посмаковали вино во рту и закусили его сыром.
– Нет, ну ты только представь!.. – никак не мог успокоиться Николай Дмитриевич, восхищенно качая головой.
– Но это, пап, большой секрет! – улыбаясь, предупредила Мария отца.
– Само собой! Я буду нем, как могила! – демонстративно закрывая себе рот рукой, пообещал Николай Дмитриевич, но тут же убрал ее, чтобы задать очередной вопрос: – А ты это уже в Каневе знала?
Чувствуя, что ступает на зыбкую почву, Мария замешкалась, но, решив идти до конца, ответила:
– Нет, там я ничего не знала. Это я потом узнала. А так мы с ним случайно познакомились.
– Хороша случайность! Из двухсот миллионов человек в нашей стране познакомиться именно с популярным писателем! Ну и когда ты узнала, что он Филаретов?
– Когда он приезжал сюда в начале декабря сдавать экзамены в академии.
– Так вы с ним встречались?
– Да, – Мария опустила глаза, глядя в свой бокал и взбалтывая в нем остатки вина. – Помнишь, когда Вика приводила ко мне своего приятеля знакомиться? Вот, в тот вечер и отец Кирилл был у меня в гостях. Он мне ничего не сказал, просто оставил автограф на своей книге, которую случайно увидел в моем кабинете. Кстати, он не знает, что переводчиком его книги являюсь я…
– Еще не лучше, прямо какие-то тайны Мадридского двора! Почему ты это от него скрываешь?
– А вот об этом, пап, я пока говорить не хотела бы, – бросив на отца умоляющий взгляд, сказала Мария. – У меня есть свои соображения, по которым я не хочу до поры, чтобы он что-нибудь узнал.
– Ну, хорошо, хорошо, но потом-то расскажешь?
Мария кивнула.
– Ну, тогда давай праздновать. Не каждый же день такие события в жизни происходят! – сказал Николай Дмитриевич, наливая им еще вина.
Глядя, как отец наполняет ее бокал, Мария остановила его:
– Хватит, хватит, мне еще срочно нужно перевести поправки к договору, я хотела их сегодня же отправить в Мюнхен.
– Ничего, пара-тройка бокалов только тебя подкрепят. Кстати, показала бы мне, что они вам там предложили…
– Сейчас…
Мария вскочила с дивана и, сбегав в кабинет, принесла отцу договоры.
Поставив бокал на столик, отец надел очки и принялся читать. Прочитав сначала договор с автором и молча отложив его в сторону, он принялся читать договор с Марией, хмыкнув при этом: «тоже мне, конспиратор!», видимо наткнувшись на ее псевдоним.
Закончив чтение, он снял очки, и, изучающе посмотрев на дочь, заключил:
– Не слабо!
– Правда же? – обрадовалась Мария. – Я тоже, когда прочла, не поверила своим глазам.
– Все! – хлопнув в ладоши, приказал отец. – Сворачиваем пьянку гурманов и за работу! Погоняй в кабинет переводить! Время – деньги, нечего уважаемых людей заставлять ждать.
И словно услышав его слова, по всей квартире затрезвонили телефоны.
Мария подскочила от неожиданности, а потом бросилась к трубке. Это были чудеса телепатии – звонил именно герр Майнкопф…
Услышав, как дочь отвечает по-немецки, Николай Дмитриевич сделал жест рукой, типа: «Я же тебе говорил!»
Мария, показала рассмеявшемуся отцу язык и отвернулась, отвечая на вопросы далекого собеседника.
Переговорив минут пять, она положила трубку.
– Ну? – вопросительно спросил отец.
– Ты был прав, он спрашивал, почему мы так долго не отвечаем и не появились ли у нас какие-нибудь проблемы с автором…
– И что ты ему ответила?
– Пап, ну чего ты прикидываешься, ты же все слышал!
– Мало ли слышал! Я же не говорю по-немецки.
– Может, и не говоришь, зато все прекрасно понимаешь, уж мне-то не рассказывай! – рассмеялась Мария.
– Ты обо мне, как о собаке: все понимаю, да сказать не могу, – проворчал с улыбкой отец.
– Ладно тебе! Я до сих пор помню лицо того немца, который сидел с нами за столиком в санатории и обсуждал со своим приятелем твои уши, думая, что ты не понимаешь по-немецки…
Отец тогда, действительно, отчебучил номер! Ему видимо надоело слушать разнообразные комментарии о своих ушах, которые у него, действительно, были выдающимися, поэтому он решил подшутить. Смачно полив кетчупом большой пельмень, он незаметно стащил его из тарелки и зажал в руке. А потом схватил нож и невозмутимо начал изображать, что отрезает себе ухо. По щеке, из-под сжатой ладони живописным кровавым ручейком пополз кетчуп вперемешку с пельменным соком. Оторопевший немец в ужасе выпучил глаза и, открыв рот, наблюдал за страшными действиями сотрапезника. Тогда отец, обратившись к нему на чистом немецком языке, сказал, что хочет сделать ему презент, и вложил пельмень тому в руку. Немец глянул на свою ладонь, в которой лежал вымазанный кетчупом пельмень, и видимо, приняв его за отрезанное ухо, молча упал в обморок.
– А чего там было понимать? Он так красноречиво поглядывал на мои уши, что и без перевода было понятно, что он хотел меня обидеть…
– Ой, обиженный, ха-ха-ха, – рассмеялась Мария. – А кто же потом пересел за другой столик и обходил нас за три версты? Ты или он?
– Ну ладно, ладно, беги работай, я тут сам приберу, – прервал ее Николай Дмитриевич, смеясь, и хлопнул ее ниже талии.
Мария возмущенно вскрикнула и выскочила из гостиной.
Закончив работу над договорами только к трем часам утра, она сразу же вышла в интернет и отправила документы электронной почтой герру Майнкопфу. После чего рухнула в постель и сразу же провалилась в сон.
Утром она, конечно, проспала все мыслимые сроки, забыв поставить себе будильник. А отец, уходя, видимо, не захотел ее будить, решив, что ей нужно выспаться.
Часы показывали двадцать минут двенадцатого.
Мария вскочила с постели и побежала мыться. Сквозь шум воды, она услышала телефонный звонок.
Обернувшись полотенцем, она выскочила из ванной в холл и схватила трубку.
– Фройляйн Мария, почему такая таинственность? – поздоровавшись, и сразу же переходя к делу, спросил ее герр Майнкопф.
– Потому, что автор здесь занимается очень специфичным бизнесом, и даже российские читатели ничего о нем не знают. Герр Майнкопф, я думаю, что такой гениальный человек, как вы, сумеет извлечь из тщательно охраняемого инкогнито автора большую рекламную пользу. Представьте, как это можно обыграть! Вы выпускаете книгу загадочного автора, произведениями которого все зачитываются, но никто не знает его в лицо, даже в нашей стране, и он впервые, подчеркиваю: впервые, соглашается приехать на презентацию своей книги, в данном случае, пообщаться с немецкой общественностью. И выставляет только одно условие – сохранить свое настоящее имя и лицо в тайне…
