Неонилла Самухина - Когда любить нельзя…
Сзади вдруг громко хлопнула дверца автомашины и мужской голос окликнул Марию:
– Мария, подождите!
Она удивленно повернулась. Женя, загородив ее собой, настороженно наблюдал за спешащим к ним подозрительным бритым мужчиной с манерными усиками.
– А я вас в брюках не узнал! – сказал Борис, подходя к Марии.
– Мы оба богатыми будем – я вас тоже не сразу узнала! – улыбнулась Мария и повернулась к охраннику: – Женечка, это ко мне.
– Позвольте, сударь? – спросил Борис и протянул руку, собираясь забрать у Жени пакеты Марии. Тот молча отдал их и отступил, открывая перед ними дверь в парадную.
Зайдя в лифт, Мария с нетерпением повернулась к Борису:
– Ну?…
– Докладываю: в Багдаде все спокойно, можем приступать ко второй стадии нашей секретной операции, – вытянувшись во фрунт, шутливо козырнул Борис.
– Согласился?…
– А як же ж! А что, кто-то сомневался? Вот только, должен признаться, мне кое в чем пришлось приврать, мы же с вами забыли придумать версию, откуда немцы пронюхали о его романе… Пришлось сказать, что это я, такой хороший, отослал им рукопись, а уж они сами подсуетились с переводом. Эх, обманул священника и приписал себе чужие заслуги, грех-то какой! – сокрушенно покачал головой Борис, явно дурачась.
– Ну, ну, Борис, не ёрничайте! – прервала его Мария.
– Да я же шучу! – виновато подняв руки вместе с ее сумками, попытался оправдаться Борис. – И кстати, врать я совсем не умею… Боюсь, вычислит он нас, ведь не даром же детективы пишет, а не любовную лирику…
– Ну что ж, вычислит, так вычислит, не будем загадывать, – сказала Мария, открывая ключом дверь в квартиру.
Войдя в холл, она удивилась, увидев включенный свет. В воздухе пахло табачным дымом. Мария в недоумении остановилась, но тут из кухни появился ее отец.
– Пап, слава Богу, это ты! А я уже, было, испугалась. Ты же не предупредил меня, что приедешь сегодня. И Женя внизу ничего не сказал. Что-нибудь случилось?
– Привет тебе, дочура… – чмокнув ее в лоб, поздоровался отец. – Вам – тоже, молодой человек. Ничего не случилось, – и тут же добавил возмущенно: – Что, я не могу просто так навестить свою собственную дочь?
– Можешь, можешь, – рассмеялась Мария. – Пап, познакомься, это Борис. Он приехал ко мне по делу.
– Очень приятно. Здравствуйте, Борис, – отец Марии торжественно пожал руку показавшемуся совсем маленьким по сравнению с ним Борису. – А я родитель этой леди, Николай Дмитриевич… Ну, не буду вам мешать, делайте ваши дела.
– Мне тоже очень приятно! – запоздало сказал Борис, глядя в исчезающую за дверью в кухню спину Николая Дмитриевича, и потрясенно протянул: – Это же Бекешев!
– Да, а что, вы знаете папу?
– Кто же в нашем городе не знает юриста Бекешева?… Это же настоящий зубр!..
– Вам что, приходилось с ним сталкиваться по делам?
– Отец Кирилл и дети чувствуют себя хорошо, – почему-то резко меняя тему, сказал Борис, проходя в кабинет. – Малыши, кстати, были в полном восторге от ваших подарков, – и добавил, улыбаясь: – Кирилл, правда, разворчался, что я балую мальчишек, и что я, наверное, подворовываю из его гонораров, если могу позволить себе накупить такую гору дорогих подарков… Так что я чувствовал себя очень неловко, принимая их благодарности. К тому же, меня никто раньше не называл воришкой…
Мария хмыкнула:
– Меня тоже…
– Я совсем не имел в виду, что вы подворовываете… – смутился Борис.
– Ладно, бросьте вы, я и не думала принимать это на свой счет.
Вытащив из дипломата бумаги, Борис разложил их на столе.
– Так… Вот, я привез вам документы обратно. Мы согласовали с Кириллом все пункты договора и кое-что в него добавили. Вот, например, пункт, где оговаривается обязательное сохранение в тайне реальной фамилии и имени автора. Ну, это понятно почему… Комментировать не надо?
Мария отрицательно покачала головой.
– И еще… Вот: «Автор настаивает на том, чтобы в рекламной компании книги, в частности, на презентации, ни издательство, ни пресса не использовали его фотографии». То есть нужно убедить издателя, что если на презентацию книги с участием Кирилла будет приглашена пресса, то ей должно быть запрещено фотографировать автора – только словесные интервью с ним. Иначе Кирилл туда не поедет… Короче говоря, Мария, это нужно перевести и отправить им на согласование. Если издатель согласится с нашими требованиями, то договор мы тут же подписываем и – «Вперед, Франция!».
– Да, о фото я и не подумала… Это же может сразу же перекочевать к нам. Попадет статья в интернет и все, а здесь уж наши постараются… Как же! Раскрылось инкогнито знаменитого детективщика! Да и с интервью может оказаться все не так просто. Как же он будет выкручиваться? Ведь журналисты обязательно начнут его расспрашивать о его жизни, семье, образовании, чем он занимается, ну и так далее…
– Ничего! – хмыкнул Борис. – Скажет, что закончил специальное учебное заведение и занимается работой с людьми…
– Да… – рассмеялась Мария. – Под это определение могут попасть все – от врачей в психбольнице до работников ФСБ. Ну хорошо, я сегодня переведу ваши поправки и отправлю по электронной почте в Мюнхен. Если их все устроит, то вам придется опять ехать к отцу Кириллу за подписями на договоре на обоих языках, вы готовы к этому?
– Это не проблема! В конце концов, мы можем встретиться с Кириллом в аэропорту в Борисполе. Он подпишет, и я сразу же улечу обратно. В принципе я могу и сам подписать за него договор, я же говорил вам, что у меня есть доверенность на это. Кстати, а мы не можем объединить обе языковые версии в одном договоре, набрав текст двумя параллельными колонками?
– В принципе можем, – ответила Мария. – Единственное, что нам, наверное, придется поставить печать какой-нибудь переводческой фирмы, подтверждающей адекватность перевода тексту оригинала.
Борис выжидающе посмотрел на нее.
– Нет, печать моей фирмы мы ставить не будем, – возразила она на его молчаливый намек. – Отец Кирилл сразу же все поймет… Я лучше поговорю с гильдией переводчиков.
– Ну, тогда мы все обсудили. Я поехал. Буду ждать от вас известий, вернее, вестей с неметчины.
Мария рассмеялась и пошла провожать Бориса в холл.
Борис потоптался у порога, глядя в ожидании на дверь кухни, но оттуда никто не появился. Тогда он попрощался с Марией и ушел.
Мария, закрыв за ним дверь, вернулась в кабинет, и принялась разбирать бумаги, откладывая в сторону те, на которых были пометки. Но потом, вспомнив об отце, собрала бумаги в стопку и, положив их в стол, пошла на кухню.
Судя по количеству табачного дыма, с которым не справлялась даже ее мощная вытяжка, отец Марии курил одну сигарету за другой.
