Элизабет Олдфилд - Интимные отношения
— Все твоего размера, — сказал он.
— Я знаю, — сказала она.
— Тебе не нравится то, что я выбрал?
— Мне все нравится, — в смятении ответила Энни.
— Боже мой! — вдруг резко сказал Гарсон. — Энни, это не благотворительность, я не собираюсь покушаться на твою драгоценную независимость. — Обняв двумя руками за талию, он привлек ее к себе. — Ты красивая молодая женщина с прекрасной шелковой кожей, которой необходимо шикарное шелковое белье, я сочту за честь, если ты разрешишь мне — твоему мужу, черт возьми! — подарить тебе это белье. — Он яростно посмотрел на нее. Я что, заслуживаю за это наказания?
Энни улыбнулась, глядя в его рассерженные глаза. Какая же она глупая! Когда Гарсон покупал белье, он думал только о ней — хотел побаловать ее, хотел, чтобы она хорошо выглядела. Об Изабель Дьюинг он даже не вспоминает. Как он сказал, эта женщина — в прошлом.
— Не только не заслуживаешь, но большое тебе за все спасибо, — сказала она, поднимаясь на цыпочки, чтобы поцеловать его.
Успокоившись, он наклонил к ней голову.
— А могу я попросить тебя не носить колготки, а выполнить мою мужскую прихоть и надевать вместо них чулки? — И он вытащил из кучи свертков кружевной черный пояс и протянул его на одном пальце. — Это не только гораздо более сексуально, но, когда мы не будем вместе, я всегда буду представлять нежную полоску кожи между черным нейлоном.
Энни улыбнулась.
— Это будет тебя возбуждать?
— Ты меня возбуждаешь. Что бы ты ни носила… или даже безо всего. Только ты, — серьезно сказал ей Гарсон и отбросил пояс. — В первую очередь, конечно, волосы, — сказал он, поднимая ее косу с плеча.
— Я должна забрать Оливера в три часа, — запротестовала она, когда он начал расплетать косу. Он взглянул на часы.
— Значит, у нас есть целый час. — Высунув от усердия кончик языка, Гарсон распустил ей волосы, которые упали на плечи. — Ты будешь надевать ночную рубашку, но не сейчас, — прошептал он и начал расстегивать ей блузку.
Какое-то мгновение Энни колебалась, сердясь на него за то, что он так уверен в ее желании принадлежать ему в любое время и использует ее для удовлетворения своих сексуальных потребностей, но, когда Гарсон наклонился и поцеловал ее, мысли Энни изменили направление. Никто ее не использует, удовольствие будет обоюдным. Она сама хотела отдаться ему. Прямо сейчас. Каждая клеточка ее тела жаждала близости.
Они помогли друг другу раздеться. Энни подумала, что, хотя за время медового месяца она изучила его тело — каждую родинку, каждую морщинку, каждый шрамик, — всякий раз, когда она видела Гарсона обнаженным, он поражал ее своей мужской красотой.
Путешествуя по всему миру, он загорел, и его кожа приобрела золотистый оттенок. Кроме того, он каждый день делал зарядку, которая, когда он был здесь, включала в себя пробежку вокруг деревни, поэтому у него твердые мускулы, крепкие ягодицы и мощные ноги.
Когда она насмотрелась на него, он поднял руку и медленно провел по ее плечу, по круглой груди и начал ласкать бедра. Энни замерла. Теперь его пальцы нежно поглаживали темные короткие волосы и влажную лощинку.
Сбросив белье и бумагу на пол, Гарсон снял покрывало, и они легли на четырехспальную кровать.
— Атласные простыни, и твои волосы как атлас, — прошептал он, раскладывая сверкающую копну ее волос на подушке.
— Ну как, ты удовлетворен? — спросила Энни, улыбаясь.
— Пока еще нет, но скоро буду. Мы оба будем, — заявил Гарсон, целуя ее.
Они лежали, обнявшись, их губы слились в долгом поцелуе, потом его рука опять начала свои ласкающие движения, скользя вниз по ее телу: плечам, груди, животу, бедрам, — как будто он вновь изучал ее, хотя две недели назад уже знал о ней все. Затем он губами прикусил твердый сосок ее груди, и от этого ощущения Энни изогнулась и прильнула к нему.
— Когда я уезжаю от тебя, то не перестаю думать о том, как ты лежишь подо мной, как я вхожу в тебя. Я схожу с ума от этих мыслей, — прошептал Гарсон. Он поднял глаза, и она увидела в них голод.
Опять он приник губами к ее соскам, потом скользящими поцелуями прошелся по животу и вниз, к ягодицам. Чувствуя его губы, язык на своем теле, Энни вся загорелась — от этого жара вспыхнула кожа, затуманился взгляд. Она подняла бедра повыше в страстном порыве соединиться с ним.
— Какая ты сильная, — прошептал Гарсон. Он раздвинул влажные крылья ее плоти и прижался к ним губами, Энни вскрикнула. Она не представляла раньше, какой необузданной, эротичной, всепоглощающей может быть любовь. Энни попыталась сдержать подступающий взрыв наслаждения. Гарсон опять коснулся ее языком, и тогда желание захлестнуло ее, заставило изогнуться ее тело и наконец выплеснулось наружу. Энни конвульсивно содрогнулась.
— Несколько раз не получится? — спросил он. Улыбаясь, она положила голову на его плечо.
— Кажется, нет.
Гарсон снова целовал и ласкал ее, до тех пор, пока желание опять не поднялось в ней. Он притянул ее к себе, и она почувствовала бедрами его напряжение. Ей захотелось поцеловать его. Сжав пальцами его плоть, она приникла к ней губами.
Гарсон застонал. Несколько минут он предавался этому наслаждению, затем поднял ее, положил под себя и вошел в нее. Потом начал равномерно двигаться.
Снова Энни почувствовала приближающийся оргазм. Скорость его движений увеличилась, и она поняла, что не сможет долго сдерживаться. Впившись ногтями в его спину, Энни отдалась утонченной пытке. Он сделал еще одно движение, и в закрытых глазах Энни взорвался целый сноп белых огней, а тело разорвалось на тысячи кусочков.
Энни взглянула на будильник. Было почти семь утра, скоро он зазвонит. Она улыбнулась. Целую неделю они с Гарсоном постоянно занимались любовью — часто днем, всегда перед сном, иногда среди ночи, — казалось бы, она должна была устать и выглядеть изможденной, но она, напротив, расцвела. Повернув голову, Энни посмотрела на лежащего рядом с собой мужчину. Темные волосы упали ему на лоб, глаза закрыты — он выглядел трогательно взъерошенным и беззащитным. Немного похож на Оливера.
Энни почувствовала комок в горле. Когда-то она отнеслась к его появлению как к очередному несчастью, а эта встреча оказалась ее счастливой судьбой. Пускай его назвали не в честь какого-нибудь рыцаря, но, женившись на ней, он как бы спас даму своего сердца от всех грозящих ей опасностей.
Но вот Гарсон медленно открыл веки и произнес:
— Доброе утро. — Он придвинулся к ней поближе и положил свою мускулистую ногу на ее.
Почувствовав его тяжесть, Энни услышала, как заколотилось ее сердце.
