Элизабет Олдфилд - Победа над прошлым
Обзор книги Элизабет Олдфилд - Победа над прошлым
Олдфилд Элизабет
Победа над прошлым
Глава 1
На фоне траурных одеяний тех, кто пришел проводить покойного в последний путь, алый жакет девушки выделялся ярким пятном. Сразу видно «трудный ребенок»! Вовсе не такой он себе ее представлял.
Пока пастор отпевал покойного, Рун внимательно рассмотрел девушку, да и остальных родственников, что в скорбных позах стояли вокруг гроба. Он знал: ей уже стукнуло двадцать пять, но, странное дело, она производила впечатление насупленной девчонки в извечных джинсах-варенках и грубых сапогах. Но хороша собой, ничего не скажешь: высокие скулы, сочные губы, здоровый цвет лица. Сорча недаром слыла красавицей, однако отнюдь не «ангелоподобной». Скорее наоборот: казалось, сам дьявол приложил руку к ее внешности — темные брови и пышная копна золотистых волос с серебряным отливом. Опустив взгляд ниже, Рун принялся разглядывать соблазнительные формы тела и стройные длинные ноги в черных чулках. Мини-юбка не добавляла возвышенности облику девушки.
Рун нахмурился. Сорчу называли не иначе как «эгоистичной и бессердечной сучкой». И ее вид вполне соответствует такой оценке, подумал Рун. Однако ее взгляд, устремленный на полированную, красного дерева, крышку гроба, показался ему неуверенным и тревожным. Не сожалела ли она о явно недружелюбном отношении к покойному? Не хотела ли повернуть время вспять и изменить прошлое? Или хотя бы искупить грехи? Порывистый февральский ветер подхватил и принялся трепать галстук, Рун пришлось водворять его на прежнее место. Разве можно мириться с людьми, которые заставляют страдать других? Впрочем, горе девушки, похоже, было неподдельным. Ну что ж, лучше поздно раскаяться, чем никогда!
Словно почувствовав, что за ней наблюдают, девушка вскинула голову. Широко раскрытые, цвета морской волны глаза спокойно встретили его взгляд. Сорча Риордан уже не выглядела слабой и уязвимой.
— Я просто не поверила ушам, когда услышала, что ваш отчим упал на улице и скончался, такой был крепкий на вид, — произнесла женщина средних лет, что остановила Сорчу, ухватившись за пуговицу пиджака, когда девушка пыталась пробиться сквозь толпу, теснившуюся в гостиной, устланной персидским ковром. «Соседка», — припомнила Сорча и согласно кивнула:
— Никогда не знаешь, что тебя ждет! После похорон мать пригласила всех домой на поминки. Снедь разложили на широком подоконнике, и каждый мог подойти и выбрать себе еду по вкусу. Пожилым гостям Сорча и ее брат, Майкл, подносили сандвичи с копченой лососиной и канапе.
— Дениза рассказывала мне, как вы дружно жили, — не унималась дама и так крепко сжала руку девушки цепкими пальцами, унизанными перстнями, что та едва сдержалась, чтобы не закричать, — вы, должно быть, потрясены случившимся.
Болезненно пережив развод с первым мужем, ее мать вбила себе в голову мысль создать новую семью. И своего добилась. Возникшая между Сорчей и ее отчимом вражда держалась в тайне, и на людях оба соблюдали видимость дружеских отношений. Хотя в душе Сорча порой и восставала против такого положения вещей, изменить она ничего не могла, мать искренне любила второго мужа, вот и приходилось лицемерить.
— Мне будет не хватать Хорхе, — ответила она, думая о том, что в ее словах есть доля правды: ведь ей доставляло недобрую радость хитрить и приезжать в просторный дом, располагавшийся в пригороде Саутаэмптона, в часы отсутствия отчима.
— Многие мужчины после пятидесяти становятся вялыми, я бы даже сказала, рыхлыми, но Хорхе не из их числа. Он сохранял великолепную форму, — продолжала соседка, и по ее восхищенному тону легко было догадаться, что она была неравнодушна к усопшему. — Мне не доводилось видеть другого столь же обходительного и внимательного человека, как ваш отчим. Настоящий джентльмен!
Весь вечер гости — в основном, конечно, усердствовали женщины — пели дифирамбы покойному, и это начало раздражать Сорчу. Она с отвращением играла роль убитой горем падчерицы: ей не было присуще притворство.
— Да, Господь ниспослал Хорхе дар обаяния, — без малейшей доли иронии произнес подошедший к ним пастор. — Я, как сейчас, помню, однажды…
— Разрешите, святой отец, наполнить ваш бокал и удалиться, — перебила его Сорча, твердо вознамерившаяся выбраться из гудящей толпы. — Я исполняю роль хозяйки, так что прошу великодушно извинить.
Налив вино пастору и еще нескольким гостям, она отправилась на кухню откупорить очередную бутылку. А вернувшись в гостиную, сразу же заметила, что все та же дама, их соседка, решительно направляется ей навстречу. Неужели придется продолжать пустой разговор? Выслушивать приторные похвалы в адрес Хорхе Альмейды и подавать соответствующие ответные реплики? От одной только этой мысли ее охватила дрожь. Нет уж, спасибо! Пытаясь избежать неприятной беседы, Сорча резко повернулась… и — вот незадача — столкнулась с мужчиной, который шел за ней следом. Потеряв равновесие, она закачалась на высоких каблуках, вскинула вверх руки и с ужасом увидела, что при этом выплеснула херес на безупречный черный костюм гостя.
— Простите, — пробормотала Сорча и хотела было смахнуть золотистую влагу с лацкана, но в ту же секунду новая струя вырвалась из бутылки, теперь уже на рукав незадачливого гостя. — Ах, извините!
— Меня предупреждали о ваших проделках, — проговорил пострадавший хрипловатым прокуренным голосом, с ухмылкой взглянув на промокший рукав, но я думал, что слухи сильно преувеличены. — Однако я, похоже, ошибался. Кто-кто, а вы хорошо знаете, как подмочить репутацию ближнему.
Перед Сорчей стоял высокий, широкоплечий мужчина лет тридцати пяти, спокойный, уверенный в себе — это качество друзьям наверняка внушало доверие, а недоброжелателям говорило скорее о высокомерии, — тот самый, что неодобрительно разглядывал ее на церковном кладбище.
В душе Сорчи закипела ярость. Прошлые привычки отмирали с трудом, и, может быть, последней попыткой проявить свой нрав явился алый жакет в день похорон, надетый, правда, на темно-серое платье в обтяжку. Узорчатые чулки и короткие замшевые сапожки на шпильках дополняли туалет. Что касается гостя, то он был облачен в черную тройку и белоснежную рубашку, черный шелковый галстук ставил последнюю точку в этом классическом траурном одеянии. Сначала Сорче показалось, что сей почтенный господин смотрит на нее осуждающе и чуть ли не собирается отругать за недостаточно уважительное отношение к покойному. Блеск зеленоватых глаз красноречиво свидетельствовал о том, что девушке совсем не нравится, когда посторонний делает ей замечание; к тому же было обидно, что столкновение с гостем произошло по ее вине.
