(Не)милая Мила (СИ) - Жилло Анна

— Леш, давай Восьмое марта как-нибудь по-особому отпразднуем, — я положила руку поверх его пальцев.

— Хорошо, — немного удивленно кивнул он. — Хочешь куда-нибудь пойти?

— Нет. Вдвоем.

— Хорошо, — повторил он и посмотрел на часы. — Не пора?

— Пора. Надо няню отпустить.

После этого мы виделись еще три раза, но для меня эта была уже дорога к концу. Я готовила себя к этому, настраивала. И вместе с этим пыталась запомнить каждую мелочь. Смотрела на него, впитывая в себя. И говорила себе: хорошо, что так. Хорошо, что сейчас. Мы были вместе всего ничего — и уже приходится рвать по живому. А если бы дольше?

Я переживу. Переболею.

Лешка позвонил седьмого, когда я вела Инку в садик, собираясь остаться на утренник. С мамой мы договорились, что она заберет ее вечером к себе.

— Мил, как ты смотришь, чтобы в той квартире отметить? На крыше? Тетка жильца нашла, так что в последний раз, потом возможности не будет.

Последний раз? Символично. Закончить там, где началось. Вроде бы совсем недавно.

— Хорошо, давай.

— За тобой заехать?

— Да нет. Лучше сама приеду. Часикам к восьми.

Мне нужна была дорога туда без него. Чтобы побыть наедине с собой. Люди в метро или водитель такси не в счет.

После утренника я зашла домой, переоделась, покидала в сумку всякие мелочи. На работе никак не могла сосредоточиться. Хотя кто вообще работает в предпраздничные дни? Коллеги были головой в предстоящем вечером корпоративе, а я — совсем в другом вечере и ночи.

Алексей

Когда Милка сказала, что хочет отметить Восьмое марта по-особому, я сразу понял, о чем она.

Поставить наконец точку. Красиво попрощаться.

Был соблазн обрубить все прямо там.

Прости, Мила, но ничего мы не отметим, потому что это последняя наша встреча. Спасибо за все.

Но подумал, что как-то это… не по-мужски. Если была возможность, я всегда предоставлял право разрыва даме. Хотя иногда приходилось ее провоцировать. А тут и этого не надо. Хочешь? Пожалуйста.

Впрочем, я и сам хотел закончить эту историю так, чтобы не было стыдно. Достаточно того, что будет больно. Уже больно, а будет еще сильнее.

Я думал, что она приедет ко мне, но за пару дней до праздника позвонила Варя.

— Лешенька, извини, если отвлекаю, я на минутку, — затрещала она, как отбойный молоток. — Васька жильца нашел на вашу квартиру.

— Ключи надо привезти? — едва скрывая досаду, спросил я, потому что напрочь о них забыл, а тащиться через весь город не хотелось.

— Да нет, пусть у тебя будут. У нас же вторые есть. Парень уже смотрел, его все устраивает, десятого числа заезжает. Это я просто, чтобы ты знал. А то вдруг захочешь заехать, а там…

— Спасибо, Варя, — перебил я. — Извини, у меня тут люди.

Людей никаких у меня не было, как и настроения разговаривать. Зато пришла мысль: может, отметить Восьмое там? Уж точно по-особому. Замкнуть кольцо. Правда, я не был уверен, что Мила согласится, но она возражать не стала.

Я приехал в Рыбацкое после обеда, забив на корпоратив. Расставил по вазам цветы, застелил постель, заказал ужин из ресторана. Времени оставалось еще много, я лежал на кровати, смотрел на медленно темнеющее за окнами небо и крутил в руках синюю бархатную коробочку.

А ведь ситуация могла бы быть диаметрально противоположной. Я мог бы ждать ее, чтобы сделать предложение. И тогда это было бы кольцо. Но нет. Серьги с сапфирами. Подарок не столько праздничный, сколько прощальный.

Привезли ужин, и я накрыл на стол, поставил в ведерко со льдом бутылку шампанского. Остановился у окна, глядя на море огней далеко внизу.

Полететь бы вот так — над всем городом…

Э, давай без глупостей, летчик херов. Это просто надо пережить.

Милка приехала ровно в восемь. Остановилась на пороге, словно вдруг засомневалась: а стоит ли? Выражение мрачной решимости сменило холодную скуку последних недель и подтвердило, что я не ошибся.

Окей, Мила, только давай не будем тянуть, ладно? Не надо откладывать на завтрашний вечер. Давай скажем сразу, а потом уже все остальное.

Я вдруг понял, что совершенно не волнуюсь. Все ушло в ожидание. А теперь хочется просто перешагнуть через это и идти дальше.

Она царственно стряхнула с плеч пальто мне на руки, сняла сапоги, надела туфли, которые достала из сумки. Процокала в ванную и долго не выходила — проводила внутреннюю мобилизацию? Села за стол, нервно покусывая губу. Я открыл бутылку, разлил шампанское по бокалам, взял свой.

— Леша…

Она смотрела на меня, словно ожидала, не скажу ли я все вместо нее.

Нет, милая, не жди, что я сам буду закапывать свою могилу. Ты озвучила тот сраный договор, тебе и карты в руки. Банкуй!

— Леш, мы договорились, что закончим все, если… когда кому-то… станет уже не нужно. Давай мы сегодня… попрощаемся? Ладно?

Ну слава тебе яйца, Мила! Как будто гнойник вскрыли. Боль адская, но должно стать легче. Если гангрена не начнется, конечно.

Я встал, обошел стол, обнял ее, второй рукой держа бокал.

— Знаешь, Мила, я и сам хотел тебе это сказать, но подумал, что праздник… как-то… не того. Но раз ты сама об этом заговорила… Да, давай отметим и попрощаемся. Потому что было хорошо. Очень хорошо, — и добавил про себя, что хорошо было недолго. — Спасибо тебе.

Я коснулся ее бокала своим, отпил, поцеловал ее. Она шмыгнула носом, отвернулась.

— Ну? — я слегка приподнял ее подбородок. — Мы же договорились: без слез.

— Не знаю, Леш, — Милка попыталась улыбнуться, но получилось криво. — Чувствую себя свиньей.

— Почему? — я пожал плечами. — Мы же с самого начала знали: любви у нас с тобой не будет. А секс без любви хорош свежим. Потом выдыхается. Да, отношения всегда тяжело заканчивать, даже когда они уже сами закончились. Точку ставить тяжело. Но это не драма, Мил, правда. Совсем не драма. Поэтому сейчас ты высморкаешься, и мы будем отмечать праздник. У нас ведь что-то друг к другу еще осталось, правда? Не весь интерес прошел? Давай отдадим все, что можно. И возьмем. Чтобы было о чем вспомнить. Идет?

Она кивнула, снова шмыгнула носом и ушла в ванную. Я залпом допил шампанское, налил еще.

Ну вот и все… Слова сказаны, притворяться больше нет смысла. Разумеется, я не скажу тебе, что люблю, но сдерживать себя, как все эти недели, не буду. Теперь уже все равно, что ты подумаешь. Потому что больше мы не увидимся.

Милка вернулась с улыбкой, но покрасневшие глаза было не спрятать.

Неважно, все уже неважно.

Я сел на стул, усадил ее к себе на колени, вытащил серьги из ее ушей. Достал коробочку, вдел новые.

— Тебе идет. И к платью больше подходят.

На ней было то же самое синее платье, что и в «Мегуми». Еще одна заноза под ногти.

— Спасибо, Леш, — она потянулась к моим губам.

Надеюсь, Мил, это не из-за подарка? Было бы как-то слишком пошло. Хотя… какая теперь разница?

Я не мог оторваться от ее губ, упивался ее запахом, пропускал волосы сквозь пальцы. Совсем недавно думал: пусть каждый раз будет как последний. Теперь и правда был последний, но я хотел, чтобы он был таким, как самый первый…

Глава 22

Мила

Дежавю…

Так же, как и тогда, перевалило за полдень. Лешка ушел в душ, а я лежала на кровати, жмурясь от солнечных лучей, льющихся через огромные окна. Вот только тогда я плавилась от счастья, а сейчас на душе было так темно, будто весь свет мира провалился в черную дыру.

Пискнул телефон, я дотянулась до тумбочки.

Юрка.

Только тебя мне сейчас и не хватало. Как напоминание. Закон парных случаев, блядь!

Стандартное поздравление с припиской:

«Ты в пролете, Милый. Поведешь меня туда, где самое забористое бухло».

Не знаю, как ты, Юрский, а Милый точно в пролете. Клуб одиноких сердец сержанта Пеппера! Самое время утешить друг друга.