В твоих глазах (ЛП) - Джусти Амабиле

Что он здесь делает? В совпадения я не верю, поэтому он должен был прийти, чтобы встретиться со мной. Как он узнал мой адрес?

Я иду достаточно быстро, чтобы отдалиться от него за несколько шагов. И тут меня останавливает чувство ужаса.

Это ночь Хэллоуина, вокруг полно маленьких девочек. Что, если он попытается причинить кому-нибудь вред?

«Нет, этого я тебе не позволю».

Я разворачиваюсь и повторяю свой путь. Элли Драйвер никогда не испытывала той ненависти, которую сейчас чувствую я. У Элли Драйвер не было такой сильной мотивации убивать, как у меня. Ядовитой змеи будет недостаточно, чтобы меня остановить.

Но его больше нет. Фонарь освещает только улицу. Я ищу внутри здания, даже поднимаюсь в квартиру, чтобы проверить, не вошёл ли он каким-то образом и не устроил мне засаду. Я никого не нахожу, кроме своего задыхающегося дыхания, отдающегося эхом, словно в глубокой пещере. Затем ищу отчима снова снаружи и повсюду в квартале, и когда встречаю группы детей, мне хочется сказать им, чтобы они шли домой, спасались. Но потом думаю, что это не значит, что дома они в безопасности, я не была. Я не могу защитить их всех, этих детей, которые роем проходят мимо. И не могу убить всех монстров. Не всех, но одного да. Жаль, что его больше нет.

Может, это и правда была галлюцинация?

Может, я схожу с ума.

Соблазн вернуться домой и оцепенеть от хорошей выпивки, нескольких сигарет и музыки, вливаемой в уши, очень силён, но я сдерживаюсь. Я должна была пойти на вечеринку, и я иду на неё.

В своём состоянии безумия я быстро добираюсь до места назначения. Штаб-квартира братства легко узнаваема в университетском кампусе, в этом городе внутри города, и если бы это было не так, то музыки, суеты людей в странной одежде и разноцветных париках было бы достаточно.

Честно говоря, не ожидала, что Эрик будет ждать меня у входа, но вместо этого он удивляет меня. Я замечаю парня почти сразу благодаря его пламенной улыбке, потому что всё остальное хорошо замаскировано. Он одет и загримирован, как Джокер из «Тёмного рыцаря»: зелёный жилет под фиолетовой курткой, ставший блекло-жёлтым парик, лицо покрыто белой краской, глаза сильно подведены чёрным, а губы очерчены красным.

Он не узнаёт меня, пока не видит моё декольте. Как только его взгляд падает с парика на повязку на лице, а затем на простой чёрный пиджак, под которым ношу белую рубашку с запахом на груди, он, кажется, узнаёт мои сиськи раньше, чем всё остальное.

— Франческа! — восклицает он. — Ты как Элли Драйвер в «Убить Билла»! Тебе не хватает катаны.

Он сильно ошибается. Нет, у меня нет с собой катаны, но только потому, что она была бы слишком громоздкой, и главное — ненастоящей. Терпеть не могу ненастоящее оружие. Однако в кармане моих чёрных джинсов лежит настоящий нож. Интересно, хватит ли его вместо катаны? Гарантирую, — он режет и убивает. Мне запрещено носить его с собой после того, как четыре года просидела в тюрьме за соучастие в непредумышленном убийстве, но бывают случаи, когда необходимость берёт верх над благоразумием. Я схватила его на лету, когда вернулась в квартиру, чтобы проверить, не поджидает ли меня монстр, скрючившись в темноте. Нож хорошо спрятан, я воспользуюсь им только в случае необходимости.

Надеюсь, необходимости не будет.

Была ли это галлюцинация или нет, но произошедшее встревожило меня больше, чем я готова признать. Я оглядываюсь по сторонам, словно среди этих фальшивых монстров, которые танцуют, пьют и веселятся, в любой момент должен появиться настоящий. Если это не галлюцинация, то здесь ему меня не найти. За мной никто не следил, я была очень осторожна. Если это был он, то у него не получится причинить мне какой-нибудь вред. Так чего же я боюсь, кроме риска окончательно сойти с ума?

Не знаю, но мне страшно. Неспокойно. Каждый локоть, который касается меня, кажется его локтем, каждая маска может скрывать его бледное, морщинистое лицо. Я бы предпочла столкнуться с настоящими Фредди Крюгером, Ганнибалом Лектером и Оно. Я бы не находилась на грани паники и была бы менее напряжена. Временами комнаты дома братства, в котором нет ничего таинственного или мерзкого, как бы кружатся, словно я заперта в гигантском кубике Рубика.

Если это галлюцинация, то единственное, что я могу сделать, чтобы прогнать её, — это отвлечься. А чтобы отвлечься, нет ничего лучше выпивки. И я пью. А после выпивки я наконец-то смеюсь. Я смеюсь, танцую и чувствую себя свободной. Я словно возвращаюсь в прошлое, в то время, когда была панком-подростком, кто напивается каждую ночь, неделями не ходит в школу и курит косяки.

Дом становится многолюднее. Вечеринка прибавляет громкость. Музыка, музыка, громкая музыка.

Люди веселятся.

Я и бутылка пива.

Я и бутылка Jack Daniel's на четверых.

Я танцую на столе.

Нет, это не я, это Элли Драйвер.

Вокруг хлопают в ладоши.

Смеются.

Экзальтированные монстры.

Я уже даже не знаю, где Эрик.

Лица перед моими глазами расплываются, они смешиваются в медленном, размытом исчезновении. А потом, пока я танцую так, как танцует тот, кто должен что-то забыть, с отчаянным желанием рассмеяться, чтобы не заплакать, мой желудок содрогается, как подводная лодка, пока на поверхности бушует шторм, потом… я полностью теряю равновесие.

Не в переносном смысле, или, по крайней мере, не только в переносном. Очевидно, стол меньше, чем ожидалось, и менее устойчив. Внезапно мы падаем вместе.

Грохот. Я лечу. Подводная лодка внутри меня качается, качается и качается. Сейчас я приземлюсь и разобьюсь или растекусь. Так случается с морскими звёздами, когда их оставляют умирать.

Но я не падаю и не умираю. Кто-то останавливает моё крушение. Кто-то меня обнимает.

Я оборачиваюсь, убеждённая, что столкнусь с Джокером с гавайской улыбкой, но вместо этого оказываюсь лицом к лицу с маской Гая Фокса из фильма «V значит Вендетта».

— Ты ошибся, — говорю я маске, смеясь. — Он не был плохим.

— Я знаю, но парень, который продал мне её за пятьдесят баксов, думал иначе. А теперь пойдём, — отвечает приглушённым маской, но от этого не менее обнадёживающим голосом, профессор Байрон Лорд.

— Ты можешь стоять? — спрашивает он, когда мы подходим к выходу. Ошеломлённая, я прислоняюсь к его плечу. Вроде бы шум вечеринки такой же, как и раньше, но на меня опустилась тишина, пропитанная запахом снега.

Я не отвечаю на его вопрос, ни словом. Я рискую потерять равновесие. На мгновение кажется, что пол пошёл волнами.

Он замечает это и бормочет:

— Не волнуйся, я тебя не брошу.

— Не обращайся со мной как… как…

Я не знаю, как именно. Слова спотыкаются на языке, путаются в голове, шатаются в одном ритме с ногами.

«Дура?

Пьяница?

Инвалид?»

Логично, что подходит всё вышеперечисленное, поскольку только идиотка могла напиться до такой степени, что не может стоять без помощи его рук.

Но другие вопросы выводят танец у меня во рту. Так много вопросов, что я просто не могу произнести ни одного из них.

Мы проходим через французскую дверь и оказываемся на улице. Прохладный воздух, словно ведро льда, ошеломляет и встряхивает меня одновременно. В углу я замечаю небольшой фонтанчик. Купидон в стиле барокко, безвкусная имитация какой-нибудь европейской классики, выплевывает воду из узких губ в форме маленькой буквы «о», словно целует, причмокивая. Я указываю на фонтан и издаю стон.

— Хочешь пить? — спрашивает он.

— Нет, я…

Не успеваю закончить фразу, как начинаю подражать купидону. Только из горла течёт не свежая вода. Меня рвёт в ванночку, что окружает пухлые босые ноги статуи. Я наклоняюсь вперёд и ожидаю, как рухну на колени, но этого не происходит. Профессор продолжает поддерживать меня, хотя и только одной рукой, чтобы я могла наклониться.

«Конечно, он не хочет переспать со мной, меня всегда тошнит у него на глазах.