Друг отца. Под запретом (СИ) - Ромуш Джулия

— Намёков не нужно, — его голос становится ниже, теплее.

Я чуть прищуриваюсь.

— Ты хочешь, чтобы я ушла? - Приподнимаю бровку.

— Я хочу, чтобы ты прекратила провоцировать. - Гордеев улыбается уголками губ. Ух, какой.

— И что мне за это будет?

Гордеев лениво усмехается.

— Награда.

Я наклоняю голову набок, продолжая дразнить его.

— А если не прекращу?

— Тогда наказание.

Меня пробирает от его тона. Внутренний голос тут же оживляется.

"Кто-то хочет поиграть... Это мы любим. Это мы приветствуем"

— Не решила, что тебе больше нравится? — Гордеев внимательно следит за каждым моим движением.

Я чуть сильнее прикусываю нижнюю губу. Артём не сводит с меня взгляда. Его глаза темнеют, в них сверкает что-то опасное. Челюсть напряжена, пальцы всё ещё сжимают моё запястье, но он держит себя в руках.

Я облизываю губы.

— Хочу и награду, и наказание.

Гордеев хмыкает, его губы кривятся в оскале.

— Ненасытная.

— Ты же знал, с кем связываешься, — я прижимаюсь ближе, чувствуя, как его дыхание становится чуть глубже.

— Напомни мне об этом завтра.

А в следующую секунду я оказываюсь на столе. Резко. Но не грубо. Он легко обхватывает мою талию, ловит губами мой вздох. Поцелуй сначала мягкий, будто он даёт мне время передумать. Но я только крепче сжимаю его плечи, цепляясь за него, требуя. И он даёт. Губы двигаются медленно, дразняще, язык проникает внутрь, вырывая из меня тихий стон.

Я чувствую, как Артём скользит рукой вниз по моей спине, пока не сжимает моё бедро. Он настолько тёплый, что я буквально таю под его пальцами. Но он снова останавливается.

— Волнуешься?

— Раздражаюсь.

Гордеев усмехается.

— Люблю, когда ты злишься.

Я чуть приоткрываю глаза, встречаясь с его взглядом.

— Если ты сейчас не прекратишь тянуть, я разозлюсь ещё сильнее.

Гордеев ухмыляется, но на этот раз не медлит. Резким движением сдёргивает с меня полотенце. Оно скользит вниз, отлетает в сторону. Я остаюсь перед ним полностью обнажённая.

— Грех прятать такую красоту, — его голос хриплый, пальцы уже скользят по моей талии вверх, пока не касаются груди.

Я тихо вдыхаю.

— Артём…

— Тсс… - Он нагибается, губами проводит по линии моей ключицы.

Мои пальцы тут же впиваются в его плечи, когда он касается меня языком, оставляя влажные следы на коже. Я выгибаюсь, когда его ладонь скользит ниже, к внутренней стороне бедра.

— Ты такая тёплая…

Гордеев слегка сжимает мои бёдра и снова впивается в мои губы. Он заставляет меня сходить с ума. Мои ноги дрожат, внутри всё сжимается от одного его прикосновения.

Я чувствую, как его пальцы пробираются между моих ног, и едва не вскрикиваю, когда он касается меня там, где я больше всего его хочу. Гордеев изучает, исследует, пока я не начинаю задыхаться от удовольствия.

— Такая влажная… — он царапает зубами мою шею, заставляя меня выгнуться сильнее.

— Потому что я тебя хочу. - Голос у меня дрожит, в глазах плывёт.

— Покажи мне.

Я чувствую, как он прижимается ко мне, его губы касаются моей груди, а пальцы проникают глубже.

Я срываюсь. Взрываюсь. Моё тело напрягается, я выгибаюсь под ним, дрожа от разрывающего меня удовольствия. Но он не даёт мне передышки.

Я слышу, как Артём расстёгивает ремень, как его дыхание становится прерывистым.

— Посмотри на меня.

Я с трудом поднимаю веки. Его глаза горят.

Он входит медленно, до последнего сантиметра. Я же реально с ума схожу.

Артём напрягается, прикусывает мою губу, но не двигается.

— Чёрт…

Я крепче цепляюсь за его шею, толкая бёдрами.

— Двигайся…

И он двигается. Сначала медленно. Осторожно. Но с каждым толчком глубже, быстрее. Он заполняет меня полностью, доводит до безумия каждым движением.

Его пальцы сжимают мои бёдра, его губы снова находят мои. Мы теряемся друг в друге. Его толчки становятся резче, глубже. Моё тело дрожит, мышцы сжимаются.

— Таисия…

Я чувствую, как внутри всё взрывается. Я зажмуриваю глаза, захлёбываясь в эмоциях.

Гордеев теряет контроль, его движения сбиваются, он тяжело дышит, когда достигает предела. Брызги спермы обжигают живот. Я чувствую, как бешено колотится его сердце, слышу его тяжёлое дыхание. Он опускается на локти, касаясь своим лбом моего.

— Ты… — его голос дрожит.

Я улыбаюсь.

— Я.

Гордеев смеётся, зарывается носом в мои волосы.

— Ты знаешь, что это подсудное дело. Довести до такого состояния.

— Ой нет, только не это. Я готова на всё, только не подавайте на меня в суд... - Я игриво хлопаю ресницами. Наигранно кусаю губу. И по тому, как Гордеев младший начинает снова твердеть, я понимаю, что ролевушка Гордееву ой как заходит...

Глава 26

Аромат кофе и свежих тостов заполняет кухню. Я с довольной улыбкой оглядываю стол: яйца-Бенедикт, свежие овощи, поджаренный бекон. Всё идеально. Пожалуй, я великолепна.

Складываю салфетки рядом с тарелками, ставлю свежевыжатый апельсиновый сок, затем наклоняюсь, чтобы ещё раз понюхать аромат кофе.

"Где моя медалька за старания?" - внутренний голос требует похвалы, а тот, кто должен всем этим восхищаться, всё ещё не вышел из своего кабинета.

— Гордеев, — зову громко, с предупредительными нотками. Я, между прочим, тут ресторан высокой кухни организовала. Пора восхищаться моей гениальностью.

Тишина.

Я закатываю глаза, снимаю фартук и направляюсь к нему. Ещё до того, как подхожу к кабинету, слышу глухой звук чего-то тяжёлого по дереву. Затем тихий, но насыщенный эмоциями голос:

— Блядь.

Опять что-то случилось.

Приоткрываю дверь и осторожно заглядываю внутрь. Артём стоит у стола, без рубашки, в одних брюках, волосы взъерошены — явно не от сна, а от раздражения. Перед ним три стопки бумаг, одна из которых явно только что подверглась разгрому.

Я встаю в дверях, скрещиваю руки на груди и усмехаюсь:

— Может, я могу помочь?

Он резко поднимает голову, прищуривается, а потом переводит взгляд на документы.

— Я не для этого забирал тебя на выходные. - В голосе злость, но не на меня. Я это понимаю.

Ближе подхожу, пальчиками мягко прохожусь по его плечу.

— Но, если ты не забыл, я по совместительству твоя помощница, — протягиваю мягко. — Может скажешь, что ищешь?

Гордеев на секунду напрягается, затем тяжело вздыхает, садится в кресло.

— В этой папке была экспертиза Пахомова. Теперь её, блядь, нет.

Я смотрю на стол, потом на пол. Понимаю, что всё, что было в папочках, теперь раскидано по кабинету.

— Может, потому что она была в синенькой папочке? Там ещё было написано "Пахомов"?

Артём резко поворачивает ко мне голову, взгляд предупреждающий. В нём даже читается: "Ты издеваешься, блядь?"

— В какой синей?

Я широко улыбаюсь и указываю пальцем вниз.

— В той, что на полу лежит. Ты явно в порыве эмоций сбросил её со стола.

Он наклоняется, замечает папку и замирает на секунду.

— Блядь.

Я не сдерживаюсь и прыскаю со смеху.

— Гениальный адвокат, стратег, мозг с юридическим складом, а находит вещи только с моей помощью.

Гордеев медленно поднимает взгляд, явно намекая, что шутки сейчас неуместны, но я-то знаю, что внутри он уже не так злится.

— У меня есть предложения, от которого ты не смоешь отказаться, иначе всё это закончится очень и очень плачевно.

— Я заинтригован.

- Мы с тобой поступим так, — я беру его за руку, мягко сжимаю пальцы. — Ты сейчас идёшь завтракать, а после я найду тебе нужный документ и заодно рассортирую весь этот бардак.

— Мне показалось или у тебя прорезались командирские нотки?

Я мило улыбаюсь.

— Совсем немного.

Артём глубоко вдыхает, смотрит на меня пару секунд, потом резко встаёт с кресла, хватает меня за талию и, прежде чем я успеваю пискнуть, усаживает к себе на стол.