Натали Патрик - Больше собственной жизни
— Ты сказала — заняться безумной, страстной любовью? — Он вскинул брови, облизал губы и стиснул ее упругие бедра.
— Да. Но я не хотела бы заставлять тебя. Если ты не готов… — Она сняла с него ногу.
— О, нет. Ты не заставляешь. — Он удержал ее. — И я готов…
Алиса провела пальцем по его подбородку, шее и ниже к ключице.
Он сквозь зубы втянул воздух. По коже прошел озноб.
— Есть одно дело, Коб, которое я хотела бы выяснить, прежде чем мы пойдем дальше. — Она осторожно ущипнула его темный плоский сосок.
— Какое, дорогая? — Он закрыл глаза и застонал от наслаждения.
— Если мы придем к согласию, то сделаем еще один шаг к восстановлению нашего брака, а если нет…
— Мы сделаем этот шаг. — Он поднял голову и посмотрел Алисе прямо в глаза. — Я всегда хотел быть твоим мужем. В этом между нами никогда не было разногласий. Но я хочу заслужить право быть твоим мужем.
— Ты и есть мой муж. — Она сжала в ладонях его лицо. — Ты это право заслужил. Ты заслужил гораздо больше, чем я, законченная эгоистка, давала тебе.
— Нет, это я эгоист…
— Коб, если бы ты больше ничего не делал, только любил меня, доверял мне, был моим другом и любовником, настоящим отцом нашему ребенку, или нашим детям, то уже одним этим заслужил бы мою любовь и преданность, такую большую, что не могу даже выразить.
— Много значит услышать от тебя такое, дорогая. Но есть еще одна важная вещь.
— Какая?
— Я должен помогать тебе. Не управлять твоей жизнью вместо тебя, а помогать, как ты помогаешь мне. И если я не научусь этому, то мне нечего делать рядом с тобой и нашей крошкой.
— О, Коб. — Губы Алисы так нежно коснулись его, что он просто не представлял, как при такой силе желания, пронизывающей все тело, ему удастся поддерживать спокойную интенсивность их любовных ласк.
Напрасное беспокойство.
Спортивные костюмы, конечно, не так сексуальны, как тесные джинсы, но от них легче избавиться в чрезвычайных ситуациях. И вот они уже на полу. А пока пальцы Коба боролись со шнурком ее тренировочных штанов, Алиса избавилась от кружевного лифчика.
При виде округлых полных грудей Коб застонал, ему не терпелось дюйм за дюймом исследовать изгибы ее тела. Наконец узелок развязан…
Она подвинулась, чтобы он мог стянуть с нее штаны и трусики, потом чуть помедлила, стоя над ним на коленях.
— Как лучше для твоего бедра? Или нам…
— Так хорошо. — Он обнял ее за талию и притягивал к себе, пока ее влажное тепло не встретилось с его стальной твердостью.
Улыбаясь, она наклонилась, волосы упали ему на щеки и нос. Тугие полушария терлись о волосатую грудь. Он ласкал подушечками пальцев розовые бутоны. Она мяукала как котенок. И вдруг вся изогнулась. Настоящая дикая кошка.
— По-моему, ковбой, пора и мне вступать в дело. И посмотрим, сможешь ли ты выдержать больше восьми секунд.
Вряд ли когда-нибудь Коб бывал счастливее, чем в этот момент. Он понимал, что ей хорошо с ним. Алиса закрыла глаза и наслаждалась, полностью доверяя ему.
Коб быстро нашел ее ритм и пытался замедлить его, чтобы продлить наслаждение, но она сопротивлялась. К его восторгу, она полностью овладела ситуацией: наклонялась, покусывала ему шею, прижималась к его телу, постанывала, повизгивала, вскрикивала… А его тело уже дрожало от потребности освободиться.
— Дорогая, я больше не могу…
Она снова и снова выкрикивала его имя. Другого поощрения ему не понадобилось. Слившись в едином порыве, они растворились друг в друге…
— Это было… — Долгий ленивый стон слетел с губ, она положила голову ему на грудь.
— Знаю. — Он запустил пальцы ей в волосы.
— По-моему, это значит, что ты можешь переехать из комнаты для гостей в мою комнату?
— Да. — Он засмеялся. — Как только приду в себя.
— Ведь мы будем настоящей семьей, правда? — Она нежно поцеловала шрам на подбородке.
— Да, мы будем семьей. — Семьей! Эта мысль согрела его, словно бодрый рождественский гимн холодной зимней ночью. — Ты, я и… минутку, дорогая.
— Что? — Она прижалась к нему. — Что такое?
— Все так быстро произошло, что, боюсь, мы об одном не подумали.
— Только об одном? — Холодные пальцы поглаживали ему висок. — О чем же?
— Между нами все такое новое. — Он погладил ладонью ее голую спину. — И, ну, если прямо сейчас прибавится еще один малыш…
— О! — Ее рот округлился, и на губах заиграла лукавая улыбка. — Конечно, не могу гарантировать, но, по-моему, я сейчас не в таком периоде, чтобы забеременеть… Наверно, мы все же сделаем поход в аптеку, пока есть время.
— Ха-ха, по-твоему, у нас есть время? — Ее нежное покусывание вызвало у него прилив желания. Снова вскипела кровь, однако он взял себя в руки. — Ладно, давай совершим этот поход. А в следующий раз у нас будет медленный, нежный и очень долгий секс…
В этот момент пронзительно зазвонил телефон.
— Пусть автоответчик примет сообщение, — прошептала Алиса, потянувшись за одеждой. — Не стоит терять драгоценное время.
Аппарат продолжал звонить.
— Женщина, мне нравится ход твоих мыслей. — Он взял у нее свои вещи. — И еще мне нравится…
«Если вы звоните Джакобу Гудэкру, оставьте ваше сообщение…» — донеслось из автоответчика. После сигнала голос Шелби Краудера неприятно царапнул слух Коба: «Коб! Дружище, ты мне нужен».
Он подтянул тренировочные штаны и решил не обращать внимания.
— Почему Шелби звонит тебе? — Алиса выглянула из ворота рубашки.
— Как ты просила, я кое-что проверяю.
— Ты или он? И что вы проверяете?
Под ее озабоченным взглядом он поспешно одевался, чтобы поскорее вместе выйти и не слушать автоответчик.
«Дружище, я столько раз звонил тебе, что казалось, трубка прирастет к уху».
Коб рывком одернул рубашку и, подхватив сапоги, открыл дверь спальни.
— Пойдем, я прослушаю его сообщение позже. — Он протянул Алисе руку.
Она неуверенно шагнула к нему.
«Ты был прав. Имя старины Коба Гудэкра еще кое-что значит для всех, кто хоть что-то понимает в родео! — Краудер отрывисто хохотнул. — И мне удалось с помощью этого рычага получить от спонсоров огромную сумму на последний тур в Нью-Мексико».
Алиса похолодела.
«Как ты любишь говорить, приятель, это смахивает на выигрыш в лотерее…»
Коб бросился к телефону и снял трубку. Автоответчик тут же замолчал.
— Значит, лотерея? — Алиса скрестила руки на груди.
— Я… — Он приложил трубку к уху.
— Коб, как ты мог?
— Подожди, Краудер. — Он прижал трубку к груди. — Как я мог что? Позаботиться о собственной карьере?
