Будешь моей (СИ) - Романова Наталия
Как же всё происходящее напоминало события десятилетней давности: Олег с больной головой, покачивающейся походкой, привычно двигается в сторону уборной в домике для гостей, чтобы увидеть в зеркале собственную помятую рожу. Тогда совсем ещё юнца, которому ежедневно бриться не было нужды.
Сейчас взрослого, почти тридцатилетнего мужика, с грузом ошибок за спиной и, как казалось, научившегося контролировать души сомнительные порывы.
Младший сын генерала Калугина рос, не зная ни в чём отказа. Если со старшими сыновьями отец проявлял строгость, то младшенький – отрада на старость, даже с неожиданным появлением сестрёнок-близнецов, не потерял статуса всеобщего любимца, которому можно больше, чем остальным.
В семнадцать лет он связался с компанией местных мажоров, что не мудрено. Он сам был мажорчиком – сладким маминым-папином сыночком, считающим, что весь мир ему должен по праву рождения.
Что они творили, вспоминать не столько стыдно, сколько противно. Где только успели нахвататься такой грязи за жалкие шестнадцать-девятнадцать годков – средний возраст их компании.
Терпение отца лопнуло на разбитой в хлам тачке на стрит-рейсинге. Мало того, что неофициальном и незаконном, так ещё и с жертвами. Пострадали не от автомобиля Олега, он просто в пьяном угаре расхреначил машину, снеся отбойники на трассе, но сути это не меняло.
Калугин-старший впал в неистовство. Вопил так, что матери пришлось увозить младших сестёр из дома, подальше от психологических травм. Срочно примчались старшие братья Игнат с Николаем, чтобы спасти одного участника конфликта от инфаркта, другого от тяжких телесных повреждений.
Олега запихали в гвардейское высшее воздушно-десантное училище, по стопам Игната.
Отцы-командиры гайки закрутили быстро и без рассусоливаний. Превратили папиного сыночка, озадаченного поиском запрещёнки и доступных девиц, в почти образцового курсанта.
В истории Калугин-младший влипать продолжал, то самоволка, то драка, то пьянка, то девицы всех мастей, но строго в пределах терпения руководства училища и отца-генерала.
Молодая кровушка продолжала кипеть, организм требовал адреналина, безудержного секса, алкоголя, но распорядок дня нарушался крайне редко. Карающая длань закона, висевшая над буйной головой, неукоснительно напоминала о благе дисциплины.
К выпуску размягчённый возрастом и отсутствием косяков отец подготовил младшенькому отличное место в той же «конторе», где нёс службу Игнат. Федеральная служба безопасности – не шутки. С нехилой перспективой роста. Любой бы душу продал за такие прекрасные дали.
Олег отказываться не собирался. Распределение в жопу мира его совершенно не прельщало. Отказываться от протекции отца и брата и в мыслях не было.
С чего бы?
Перед выпуском Калугин-младший показал, что влипать в неприятности, доводить отца до белого каления – его истинный дар.
И шляпа Гриффиндора не понадобилась.
Олег не просто нажрался в говнище в компании таких же отбитых наглухо без пяти минут выпускников на территории училища, под бдительным оком вышестоящих.
Они устроил дебош, о котором быстро стало известно наверху. Настолько наверху, что выше только Главнокомандующий.
За месяц до выпуска из училища вылетели все участники событий. С таким треском, что задело командование учебного заведения. Нескольким полковникам прилетело с оттягом.
Правда, несколько курсантов после быстренько вернули. У некоторых нашлись влиятельные родственники, которым сильно не понравилось наказание, посчитали не соразмерным. В числе счастливчиков оказался Калугин. Олег Степанович.
Вот только после выпуска он отправился не на тёплое место в столице нашей Родины, где ему уже подыскивали квартиру в хорошем районе, а в Восточный военный округ. В настолько отдалённую точку, что до штаба в Хабаровске сначала на оленях нужно добираться – если утрировать. В крохотный военный городок, где из развлечений только ловля комаров и автолавка с шестидесятилетней продавщицей.
Выбраться было невозможно, папа-генерал постарался на славу. От всей души выложился.
Родина направила. Олег служил, мечтая свалить из богатого на дичь, рыбу, природные минералы и комаров края.
В СОБР недалеко от Московской области устраивался сам. Без протекций, без блата, не заикаясь о связях. Летал на собеседования и проверки больше года.
Брать не хотели, Олег понимал почему. Репутация, которую под лавку не засунешь, в личном деле всё указано, да и земля слухами полнится. Плюс бюрократические препоны, которые только пляской с бубном обойти можно.
Главный же шаман считал, что Родине служить можно и нужно в любых условиях, а у любимого сына трёхразовое горячее питание, койко-место в офицерском общежитии, и сортир не на улице – тёпленько драгоценной жопоньке.
И всё-таки Олег прогнул систему. Вспомнил, что помимо связей отца, у него ещё и натура Калугинская.
Значит, мир под него, а не он под мир.
В СОБР его взяли. Олег переехал, обтёрся, обзавёлся друзьями – почти братьями. Карьера, как на дрожжах не пёрла, деньги с неба не сыпались, блата не было, зато появилась уверенность, что он на своём месте.
На правильном. Там, где должен быть. Для чего родился и жил.
В совмещённом санузле оглядел себя. Щетина, взъерошенные волосы, морда, словно осы покусали – это понятно. Откуда ссадины на костяшках рук, царапины на шее?
Дрался? Трахался? И где его одежда?..
Джинсы расстёгнуты на верхние болты, босиком, футболки с толстовкой нет, воняет, как от скотины.
Умылся, привёл себя в относительный порядок, найдя одноразовые гигиенические принадлежности, принял душ, пошлёпал в комнату.
Нужно выходить, сдаваться отцу, но для начала не мешало бы оценить масштаб бедствия. Вспомнить, что происходило, как он вообще сюда попал?
Не пьяный же за рулём приехал?.. Су-у-у-ка…
Зашёл в комнату, кутаясь в махровый халат. Знобило не на шутку, зуб не попадал на зуб. Обошёл стоящий у стены диван, распахнул шторы, впуская яркий солнечный свет.
Выходит, примерно полдень. Осталось выяснить, какого дня.
Завтра наступило или послезавтра…
– Олеж, блин, дай поспать! Всю ночь с тобой, ещё и утром спать не даёшь! – раздался девичий голос с дивана.
Покрывало зашевелилось, недовольно зафырчало. Из-под него показалась тонкая ступня, потом голая, стройная нога, рука с длинными пальцами, и сразу же прицельно полетела подушка прямо в ошарашенного Олега.
Ещё и девка… И ни одного гондона в пределах видимости…
Здравствуй триппер или ещё один наследник.
– Олег, совесть имей!
Девица резко уселась, уставилась на виновника торжества знакомыми светло-карими глазами. Повела тощими плечами в широкой футболке, встряхнула длинными, русыми космами и скривила премиленькое, когда смиренно молчит, личико.
Владислава – одна из сестёр-близняшек. Вторая – Валерия. Со всех сторон неслось, что сёстры похожи, как две капли воды. Калугины же отличали их с самого рождения, настолько разные у них были характеры, что это передавалось в мимике, жестах, взглядах, кажется, дышали они тоже по-разному.
Лера – плавная, задумчивая, восторженная почитательница высокого искусства. Музыка, литература, живопись, особенно последнее.
Славка – резкая, как стрела, прямая, как шпала. Из всех возможных искусств признавала только боевые.
– Ты что здесь делаешь, заноза? – выдохнув с заметным облегчением, Олег шлёпнулся рядом с недовольно сопящей сестрой.
– То есть, что ты здесь делаешь, тебе не интересно? – ехидно ответила Славка.
– Интересно… – сморщился Олег.
– Отвечаю. Я тебя привезла. Хотела к тебе, но ты потерял ключи от квартиры, с чем тебя, кстати, поздравляю, – пропела Слава.
– На чём?
– На твоей машине, конечно. Финика тоже, к слову. Совсем ничего не помнишь? – с сочувствием покосилась Славка.
– Помню. Помню на веранде бара в парке сидел, потом в следующем, накачался как следует. Оказался в баре рядом с домом, там бармен знакомый, пускает нас Фиником пропустить по бокальчику… а дальше, прости, мелкая… – нервно дёрнул плечом Олег.
