Сливово-лиловый (ЛП) - Скотт Клер

***

Через два часа мы сидим в нашем баре.

По дороге мы зашли в маленький итальянский ресторанчик и поели. Я была голодна, как волк, и наелась от пуза.

— Ух ты, Аллегра. Я и не думал, что ты сможешь столько съесть… — усмехнулся он и протянул мне десертное меню.

— После таких долгих сессий я всегда чувствую, что умираю от голода. Ты меня порядком измотал. И мои оргазмы ощущались так, будто они одни сожгли по крайней мере пятнадцать тысяч калорий.

Роберт громко рассмеялся, а затем самодовольно постучал себя по плечу, что, в свою очередь, заставило расхохотаться меня.

— Ты водишь машину? — спрашивает он, вырывая меня из моих мыслей.

— Да, конечно. Ты хочешь выпить?

— Хм-м. Я выпью пива.

— Конечно. Можешь и два. Пей спокойно. Ты заслужил.

Он улыбается и берет мои руки в свои.

— Сидишь ли ты удобно, дорогая?

Я краснею и киваю. Моя задница болит как сумасшедшая, и я не могла сидеть в итальянском ресторане. Я люблю это, люблю это, люблю это.

Его губы находят мои, и он целует меня, нежно и долго.

— Привет, — раздается голос рядом с нами, и я мысленно закатываю глаза. Только мысленно. У Фрэнка талант появляться в самый неподходящий момент, умеет он выбрать время. Но я не должна проявлять неуважение, и поэтому проглатываю свое недовольство. Роберт отстраняется от меня и выпрямляется.

— Привет, Фрэнк. Как дела?

— Очень хорошо. У меня назначена встреча. Через полчаса.

— Поздравляю. Где ты с ней познакомился?

— В «Ониксе».

— На дискотеке?

Я поражена. Фрэнк не кажется таким мужчиной, который ходит на дискотеку. И на самом деле слишком стар для этого. Меня вот уж точно туда не затащишь.

— Да. Вчера. Но я не уверен, что она…

— И ты решил, что мне стоит взглянуть на нее? — спрашивает Роберт, усмехаясь.

— Если бы ты был так добр…

— Я добр.

— Превосходно. Спасибо. Вас не было здесь в течение нескольких дней.

— Поразительно точно. И мы не задержимся здесь надолго и сегодня.

Фрэнк смотрит на меня со смесью зависти и грусти.

— Могу я тебя кое о чем спросить?

— Смотря что.

— Почему ты не носишь ошейник?

— Потому что она женщина, а не собака. Мне это не нравится, — отвечает Роберт за меня.

— Хм-м. От куда ты…

— Она и так хорошо знает, что принадлежит мне, — говорит Роберт и смотрит не на Фрэнка, а на меня.

Я улыбаюсь и сжимаю его руку.

— Извините, вот идет моя спутница. Слишком рано… — говорит Фрэнк и неодобрительно щелкает языком. Он идет к черноволосой девушке в полном готическом антураже, включая ошейник, и целует ее в обе щеки.

Роберт тихо смеется.

— Готическая невеста? Господи, помоги… Он все еще должен работать над своим радаром.

— Ваниль?

— Черная-пречерная, дремучая, жуткая ваниль, украшенная собачьим ошейником. Но это только предварительный диагноз.

Мы наблюдаем, как он ведет ее к свободному столу. Думаю, что он не так уж и неловок, у него просто нет плана — и ему не хватает отточенного радара Роберта, его чутья по отношению к желаниям женщины. Роберт гладит мою руку и, наклонив голову, наблюдает за началом разговора между Фрэнком и его пассией.

— Ты видишь, как она на него реагирует?

Я киваю.

— Да, я вижу.

— И?

— Я бы по-другому отреагировала, верно? Ты это имеешь в виду?

— Точно. Сабмиссивная женщина отреагировала бы по-другому на доминирование, которое сейчас излучает Фрэнк. Вербально и языком тела. Она совершенно не сабмиссивна. Она сейчас думает, что он высокомерный мудак. Потому что именно так это влияет на женщину, которая не реагирует на доминирование. Особенно, если использовать «фрэнковский» топорный метод.

Он отворачивается и снова концентрируется на мне.

— Кому ты принадлежишь, Аллегра? — спрашивает он, впиваясь в меня взглядом.

— Я принадлежу тебе, Роберт.

— Хорошая девочка.

— Спасибо. За всё.

***

Через десять минут готическое свидание Фрэнка «исчезает» в туалете. Я думаю, она позвонит своей подруге, чтобы та вытащила ее отсюда. О, извини, мне нужно срочно уйти. Я позвоню тебе, хорошо?

«Бедный Фрэнк», — думаю я, искренне сочувствуя ему. Фрэнк использует попытку побега своей пассии, чтобы подойти к нам.

— И?

— Извини, Фрэнк, но она не то, что ты ищешь.

— Да, я так и думал. Она не отреагировала так, как… хм-м… должна была.

— А как она должна реагировать? — спрашивает Роберт, и я понимаю, что он, вероятно, хочет ненавязчиво кое-чему научить Фрэнка.

— В лучшем случае, как Аллегра реагирует на тебя.

Я резко втягиваю воздух. Ух-х, черт

— Проклятье, — говорю я, — это так очевидно?

— Да, — ухмыляется Роберт, — ты удивительно красноречива в этом отношении. Поразительная покорность.

— Но она может и по-другому.

— Да, может. Если Аллегра хочет спровоцировать меня, она может быть совсем другой, — говорит Роберт, улыбаясь мне. Я вспоминаю, как подкатывала к Фрэнку, и краснею.

— Ох, вот и она снова. Сейчас я закончу это по-быстрому.

— Мудрое решение, мой друг. Удачи в следующий раз.

Фрэнк возвращается за свой стол.

— Мы уходим, сейчас, — шепчет Роберт мне на ухо, — эта покорность, которую ты излучаешь, невероятно заводит меня.

— Роберт, я…

— Мы. Уходим. Сейчас. Прямиком в кровать.

Я вздыхаю, встаю и тихо пищу, когда Роберт игриво шлепает меня по истерзанной заднице.

Глава 17

В четверг, когда Роберт обедает с Лотти, меня посещает Мелинда.

— Послушай, улитка моя, — укоризненно говорит она, опускаясь на мой диван, — тебя совсем не видать. Новый мальчик для утех совсем заездил?

— Он не мальчик для утех, Мел.

— Ах, да, у вас же наоборот. Ты… как это называют-то?

— Понятия не имею. Я знаю, что ты имеешь в виду. И это не верно.

Мелинда закатывает глаза и берет поданный мной стакан воды. Она — моя давняя подруга, но совершенно не признает моего способа сексуальной жизни. Когда я была с Мареком, она еще не знала, что тот делал со мной за закрытыми дверьми, и все же продолжала настаивать на том, чтобы я ушла от него. Потому что я не была счастлива. Я не могла рассказать ей, что искала в отношениях с ним, чего ожидала. Когда она, лишь в общих чертах, узнала, что Марек требовал от меня, то разозлилась, отчитала и словесно отшлепала мою задницу. Думаю, если бы я подробно рассказала ей о том, что происходило, она бы убила Марека. С тех пор она неусыпно следит за моими отношениями и крайне скептически относится к любому мужчине, с которым у меня возникают интимные отношения.

— Он как Марек? — вдруг спрашивает она, испытующе глядя на меня. Она хочет правду, и будет «бурить», пока не докопается до нее. В глубине души я люблю ее за то, что она так волнуется за меня. С другой стороны, я не люблю говорить об этом, даже с ней. Все, что происходит между мной и Робертом, должно обсуждаться между мной и Робертом. Третьим там нечего делать.

— Нет. Ни капельки.

— Ну, хоть что-то. Если ты не лжешь мне. Ты обманываешь меня, дурында?

Мелинда ухмыляется, и я качаю головой.

— Я не обманываю тебя. Сама ты дурында.

— Если ты скажешь такое Роберту, он тебя отшлепает?

— Надеюсь, что да.

— И ты этого хочешь?

— Да. Все еще. Это никогда не изменится. Думаю, это как… быть лесбиянкой. Поставь меня в нормальные отношения, и я буду несчастна, замучена, не удовлетворена. Так же, как женщина, которая на самом деле лесбиянка, никогда не станет счастливой в отношениях с мужчиной.

— Хм-м. Он горяч, я признаю, выглядит великолепно, и действительно создает положительное впечатление. Я бы тоже не отказалась быть хорошенько выебаной им, но…

— Мелинда! Ты так выражаешься, что…

— Не строй из себя принцессу, подруга. В любом случае, никто не поверит. У тебя есть M&M’s в доме? Мне нужно что-нибудь погрызть. Последующий разговор будет испытанием для нервов.

— Какой разговор? Какие нервы? — спрашиваю я, вставая, чтобы посмотреть, не осталось ли в «шоколадной нычке» чего-нибудь, что нравится Мелинде.