Сливово-лиловый (ЛП) - Скотт Клер

О, Боже.

— Я… я не могу так.

— Нет?

Его голос звучит насмешливо, и я знаю, что он ухмыляется. Он двигается минимально, заставляет меня стонать, а затем снова останавливается.

— Пожалуйста, Роберт, пожалуйста, пожалуйста, трахни меня!

Настойчиво, умоляюще. Он хочет именно так, ему нужно именно так. И я даю это ему. От всего сердца. И наконец он двигается. Мощно, быстро. Я чувствую ткань его штанов на своих голых ногах. Он даже не снял с себя одежду, просто расстегнул штаны. Роберту нравятся подобные игры, я уже знаю это. А он знает, что нужно мне, и засовывает палец в нужное место. Ему не приходится долго стимулировать, за несколько секунд я на пике и позволяю своему оргазму катапультировать меня в забытье. Он наслаждается моим кульминационным моментом, хрипит что-то, что звучит как похвала, продлевает мое наслаждение, усиливает ощущения, продолжая вбиваться в меня все быстрее и быстрее. Когда снова открываю глаза, я дышу так громко, что почти не слышу, как Роберт кончает с тихим стоном. Он падает на меня, и в поисках поддержки я вцепляюсь связанными руками в его рубашку, которую он до сих пор не снял. Мы остаемся лежать на кухонном столе, ожидая, когда наше дыхание вернется в нормальный ритм. Когда чувствую, что Роберт отстраняется от меня, я издаю недовольный стон.

— Это… — бормочет он, — …позже мы сделаем это еще раз.

Я могу только кивнуть.

— Вставай.

Я с трудом поднимаюсь, слегка качнувшись, и чувствую, как его сперма стекает по моему бедру. Он отщелкивает карабин, и я вытягиваю руки вперед, встряхивая их. Было недолго, но я все равно чувствую последствия неестественного положения.

— Гостиная, — тихо говорит Роберт, — лицом к стене, руки над головой, ноги широко расставлены.

Я вижу, как он убирает свой член в штаны и застегивает брюки. Затем я разворачиваюсь и выполняю его приказ. Я слышу, что Роберт проходит мимо гостиной, и гадаю, что же он принесет. Выпорет ли он меня? Сделала ли я что-то не так? Я не смотрю в его сторону, когда он входит в гостиную. Он кладет ладонь мне на спину и подталкивает меня ближе к стене. Затем садится на пол и придвигается мне между ног.

— Черт, — бормочет он, — так я и подумал.

Я смотрю сверху вниз, как он, прислонившись спиной к стене и вытянув ноги, задумчиво рассматривает меня. Он тянется в сторону и притягивает маленький низкий розовый пуфик, который всегда стоит в ванной комнате, в нише за дверью.

— Сделай шаг назад, Аллегра. Мне нужно немного больше места…

Я отступаю назад и наблюдаю, как он поднимает бедра и проталкивает розовую штуковину себе под задницу.

— Вернись, — говорит он, подзывая меня. — Ха! Намного лучше!

Роберт издает торжествующий звук и заметно удовлетворен, когда я оказываюсь прямо перед ним.

— Это стульчик Лотти для чистки зубов. Надеюсь, что она простит мне незаконное присвоение. И надеюсь, что он выдержит мой вес.

— Выглядит хорошо, пока.

— М-м-м. Подойди ближе. Еще ближе. Руки вверх над головой. Обопрись на стену.

Он откидывается назад, совершенно расслабленно, его ноги вытянуты и скрещены в лодыжках. Немного ерзает задом, пока стул не оказывается в идеальном положении для него. Выглядит очень мило то, что он делает там, и вызывает у меня смех. Он тянется к моим бедрам и тянет меня туда, где хочет меня видеть. Его нос оказывается прямо напротив моего лобка, и я вздрагиваю, когда он легонько целует мои половые губы.

— Я могла бы снять обувь и потом… — предлагаю я ему.

— Туфли остаются на месте. Они охренетительно сексуальны. Ты выглядишь фантастически в них. Особенно, если в остальном ты совершенно обнажена.

Я улыбаюсь ему. Это не выглядит, как наказание. Я чувствую, что немного расслабляюсь.

Он откидывает голову назад и улыбается в ответ. Затем произносит:

— Вот как это будет дальше: я буду лизать тебя. Ты не будешь отклоняться, и ты кончишь. Ты можешь кончить стоя, Аллегра?

— Да, я могу.

— Можешь ли ты наслаждаться, когда тебя вылизывают?

— Я не знаю, думаю, что да.

— Хорошо. Наслаждайся. Это маленькая награда.

— Награда? За что?

— Потому что ты — это ты. И за это ты заслуживаешь небольшую награду каждый день.

— И потому что я была очень послушна сегодня?

— Это тоже. Но прежде всего за первое. Не забывай это.

Он улыбается мне и затем очень нежно посвящает себя моим половым губам. Его поцелуи нежны и легки, и когда он впервые проводит языком по клитору, я практически вижу звезды. Я чувствую его язык везде на мне, во мне, он основательный, не пропускает ни единого сантиметра, не торопится. Мне становится все жарче и жарче, я чувствую, что начинаю источать настоящие потоки влаги. Снова и снова его язык возвращается к моему клитору, все чаще и чаще, все настойчивее. Он массирует, дразнит, сводит меня с ума. Когда я кончаю, Роберт крепко обнимает меня. Затем притягивает к себе на колени и соскальзвает со стульчика, прежде чем тот развалится под нашим весом. Мы сидим на полу, плотно переплетенные, я — тяжело дыша, а он — улыбаясь. Он шепчет мне на ухо бессмысленные нежности, хвалит меня. Дает мне интенсивное чувство того, что я любима и достойна любой, даже самой небольшой ласки.

***

Вечером мы валяемся в его постели, что уже чувствуется уютно и знакомо. Он отправил меня в душ, давая мне время для уединения, а когда сам пошел в душ после меня, то принес две бутылки пива в спальню.

— Итак? — спрашивает Роберт, укладывая мою голову себе на плечо, а руку на грудь, где бьется сердце. — Поговорим?

— Хм.

— Начинай, если готова.

Кончиками пальцев он гладит мою руку.

— Ты разозлишься, когда я расскажу это.

— Я не буду злиться.

— Будешь, непременно.

— Испытай меня, давай. Если я разозлюсь, ты можешь чего-нибудь пожелать.

— Однажды… — тихо говорю я, — …однажды он наказал меня, потому что… потому что у меня начались месячные. Они начались… на два дня раньше, а он… что-то запланировал на выходные. А ему не нравилось… когда я… у меня были эти дни. Этим я испортила ему выходные.

Я чувствую, как Роберт тяжело дышит, вижу, как его свободная рука сжимается в кулак и разжимается, один, два, три раза.

— Он наказал тебя за то, что у тебя начались месячные?

— Да.

— Я не могу в это поверить. Слов не хватает.

Проходит несколько секунд. Роберт борется, я чувствую это.

— Ладно, ты можешь желать чего-то. Я ужасно зол.

— Это было… в самом начале. Я думала, что отношения должны быть такими.

— Я отполирую морду этого придурка, когда он снова попадется мне на глаза.

— Роберт, это… это его образ жизни, а я была…

— Стоп! Не говори так. Не говори этого. Ты не виновата.

— Я была молода и неопытна.

— Это не делает его лучше.

— Ты умеешь играть в покер?

Роберт немного поднимает голову и, хмурясь, смотрит на меня.

— Покер? Да, я умею. А что?

— Я — нет. Предположим, я иду в казино, я, как человек, который не имеет представления о покере, обмениваю все свои деньги на фишки и иду ва-банк, играя впервые в своей жизни, даже до того, как посмотрю карты. Довольно глупо, правда? И тут я понимаю: опля, а карты выглядят дерьмово. Я вряд ли выиграю с таким раскладом. Могу ли я пожаловаться дилеру? Нет. Потому что я была достаточно глупа, чтобы пойти ва-банк, прежде чем узнала, какие у меня карты, даже прежде чем узнала, каковы правила игры. Я не смогу вернуть свои деньги, всё, пшик. Безвозвратно потеряно. Дилер безвинно умывает руки и говорит: «Я только делал свою работу. Если эта корова такая глупая… не моя проблема».

— Ты не можешь это сравнивать. И в покере нельзя пойти ва-банк, пока не увидишь карты.

— Да, можно сравнить. Я не знала, что поставлено на карту, с кем я играю и какие правила игры. Когда я пошла к Мареку, я была ослеплена любовью и полным доверием, что этот опытный, культурный мужчина — именно тот, кто сделает меня такой, какой я хотела стать. Ва-банк. И я потеряла все. Я заплатила за это, и мне потребовалось много времени, чтобы… снова стать собой.