Борис Михайлов - Немецкая любовь Севы Васильева
— Этой мой дом.
— Не поздно?
— Отвезти домой?
— О тебе беспокоюсь. С тобой готов и ночь, и день, никогда не расстаться.
— Тогда пошли.
Марика провела Севу мимо поклонившейся ей горничной, что-то сказала, и повела на второй этаж. У себя в гостиной притянула к себе и поцеловала. Счастливый, Сева сжал ее в объятиях, осыпал поцелуями. Вырвавшись, она остановила его,
— Не спеши.
Сева попытался закрыть дверь на ключ и не нашел запоров.
— Комнаты родителей в другом крыле. Никто не войдет, не волнуйся. — Достала из бара небольшой поднос с бутылками и бокалы.
— Что будешь?
— Сок или минералку, перебрал сегодня. И ты хороша.
Марика налила ему сока, себе виски, разбавила содовой.
— Посиди. — Она включила магнитофон. — Послушай пока музыку, я первая приму ванну. — И скрылась за одной из дверей. Прошло несколько минут, показавшиеся Севе часами, ему наскучило одиночество, и он постучал в дверь. Марика что-то прокричала, Сева не разобрал и приоткрыл дверь. Из белой пены выглядывала голова Марики. Он подошел и они поцеловались.
— Не терпится? Лезь!
Сева не понял.
— Залезай, говорю! Чего ждешь? — Марика наполовину поднялась из пены и стала расстегивать ему брюки. Сева смутился. "Она в уме"?
— Мне тебя раздевать?
— Поместимся? — "Была, не была", — решил Сева. Снял брюки, рубашку и, оставшись в плавках, залез в ванну. Купаться вместе с женщиной ему еще не приходилось. Не видел раньше и такой большой, да еще изогнутой ванны. Они опять целовались, брызгали пеной друг в друга, баловались как дети. Под водой Марика стянула с него плавки, и они соединились в любовном экстазе. Впервые Сева занимался любовью в такой необычной обстановке. Из ванной поползла пена, во все стороны летели брызги, вода заливала пол.
Как-то Сева предложил жене заняться любовью в ванной, так она возмутилась, обозвала извращенцем, посчитала оскорблением и не позволила. Сказывалось пуританское воспитание. Фригидная по натуре, Лариса равнодушно относилась к сексу, всякий раз, стесняясь, тушила свет и не позволяла разглядывать себя.
Сейчас в ванной сладостная истома охватила Севу. Несмотря на усталость в ногах, они соединились во второй раз и потом отдыхали, нежась в теплой приятной воде. Марика первой поднялась и вылезла из ванны. Сева попытался удержать, затащить обратно в воду, но она выскользнула из его рук, достала с вешалки и протянула ему край широкого полотенца. Они долго вытирали друг друга, потом Марика повела в спальню. Оказавшись в постели, Сева сразу же набросился на неё.
— Передохнем, замучил, — устало проговорила она. — Жарко. — Сдернула с себя простыню. В комнате царил полумрак, лишь свет не очень близкого уличного фонаря освещал Марику и позволял любоваться, открывать подробности её тела. Оно было прекрасным. Раньше Сева не удостаивался чести — любоваться женским телом.
— Ты чудо! Красавица моя! Не верю, все, правда, не сон. Может, снишься? — Сева не мог сдержать восторга, рассматривая Марику.
Признался, что впервые видит нагую женщину. Она не поверила.
— С женой, будто не занимались любовью.
— Очень стеснительная была, всегда тушила свет. Посмотреть, не смел. Русские женщины скромны, не представляешь!
Марика не представляла.
— Мужчина должен хорошо знать свою женщину, все интимные и эрогенные места. Нескольких секунд созерцания оказалось достаточно, чтобы Сева вновь возбудился. — Не спеши, передохнем, — шептала она, рука продолжала путешествовать по его телу, пока они вновь не оказались на качелях любви.
***
Большую часть времени фрау Маргарет фон Клуге проводила на своей половине дома. У нее большая гостиная, обставленная старинной мебелью. Стены украшали картины в добротных рамах. Здесь фрау Маргарет принимала своих гостей — таких же, как сама, старых дам, друзей юности. Она выросла в богатой семье, когда-то приближенной к императору, затем к канцлеру. При Гитлере семья тоже процветала. Муж поставлял армии лекарства, предприятия его входили в империю фармацевтического короля Бауэра. Старший сын Курт мог остаться в Берлине, служить при генеральном штабе. Муж имел достаточно связей в верхушке Третьего рейха, чтобы не посылать сына на Восточный фронт. Курт сам напросился. Отто — более практичный, остался дома. После войны благополучие семьи Клуге пошатнулось, муж умер в сорок шестом, и все заботы взял на себя старший сын. Он нашел компаньона, и вместе не только восстановили принадлежащий отцу завод медицинского оборудования, приобрели еще несколько фармацевтических предприятий, стали совладельцами большого концерна. Кто из сыновей оказался умнее, показало время. Отто и учился плохо, и к делам интереса не проявлял. Женился удачно. В жены взял дочку богатого торговца из новых, сколотивших капитал на войне. Свёкор предлагал приличную должность в своей фирме, Отто, поработав с неделю, отказался. Денег жены и сумм, выделяемых братом, с избытком хватало для приятного времяпрепровождения. Честь семьи поддерживал Курт, и мать любила его больше.
Известие о незаконнорожденном сыне Курта, Отто встретил в штыки. Убеждал мать и брата, что Сева ни какой не сын, а красный агент. Фрау Маргарет тоже настороженно ожидала приезда неожиданно объявившегося внука. Увидев, как помолодел, преобразился сын с приездом Севы, изменила отношение. Радость Курта передалась и ей. После гибели жены и дочки, Курт так и не женился, а потом и вовсе перестал думать о новой семье. Известие о сыне несказанно обрадовало, придало новые силы, подняло дух. Фрау Маргарет давно не видела сына таким счастливым.
Не впервые после приезда Севы, заводит о нем разговор с сыном.
— Спешить не будем, — объяснял Курт холодность Севы. — Не торопи, не привык еще к нам. Поживет, посмотрит, сравнит…Парень смышленый. Не хватает культуры? В приюте воспитывался. Каким манерам могли научить… Наверстает упущенное. — Курт не строил иллюзий легко перевоспитать взрослого человека, выросшего в другом мире, поклонявшегося другим богам.
— Отто не верит — Сэва сын твой. Агент красный.
Курт расхохотался.
— Ему пора приличные книги читать, тогда перестанут кругом мерещиться агенты Кремля. Посмотри на парня, не похож на меня в молодости?
— Что-то наше фамильное есть, ты прав. Одно не нравится — родственные чувства к нам не проявляются у сына твоего.
— Ждала, бросится на шею, ах, грандмаман! Ах, бабушка, как я счастлив! — Курт выхаживал по комнате. — Русские не склонны выплескивать эмоции. Поставь себя на его место, как воспитывали, что вбивали в голову? Курт склонился над матерью, она притянула его к себе, прижала голову к груди.
