Борис Михайлов - Немецкая любовь Севы Васильева
Осмотрели знаменитый "Цветочный двор", остановились на площади перед церковью святого Кастора, построенной в 12 веке. Перед входом в храм, Пауль подвел гостей к каменному фонтану "Castor Brunnen" и рассказал историю сохраненных на фонтане надписей.
— В годы наполеоновских войн, в честь будущей победы над русскими, французский префект в 1812 году написал… — он попытался прочитать французский текст, а Амалия перевела: "Памятник о походе против русских". Пауль продолжал: — Как вы хорошо знаете, поход Наполеона на Россию для его армии закончился плачевно. В новогоднюю ночь 1814 года войска Пруссии и России форсировала Рейн и русская армия овладела Кобленцем, освободив от французов. Командующий русскими, урожденный француз на русской службе, продемонстрировал чувство юмора и приказал прибавить на постаменте к "памяти о походе против русских" дополнительную надпись на французском: "Vu et approuve par nous commandant (russe de la ville de Coblentz) le ler janvier 1814". На русский переводится как: "Видели и подтверждено нами. Русский комендант города Кобленца, 1 января 1814".
— А теперь едем на самое живописное место — знаменитый "Немецкий угол", — объявил отец Севы.
— Это визитная карточка города. Обычно знакомство с Кобленцем начинают отсюда, я специально повез вас вначале в Старый город. Побоялся, после будет не так интересно.
Оставив машину, все четверо направились к стреле — обелиску с флагом ФРГ.
— С 1897 года на огромном гранитном пьедестале здесь возвышалась конная статуя кайзера Вильгельма Первого — объединителя Германии. В 1945 году, в последние дни войны, американские солдаты, оккупировавшие Кобленц, разрушили памятник, уничтожили статую. Мальчишкой я прибегал сюда смотреть, как ремонтировали разрушенный пьедестал, а потом возвели обелиск, — продолжал рассказ о достопримечательностях города Пауль.
Отец Севы заметил, что тоже мальчишкой, до войны, часто бывал у памятника и надеется, его восстановят. Концерн "Клуге &Мейер" и ряд фирм выделили средства на реставрацию монумента Вильгельму Первому.
— Что угол понятно, в России назвали бы это место стрелкой, а почему немецкий? — спросил Сева Амалию. Она не знала или не решилась при боссе и местном экскурсоводе объяснять, перевела вопрос г-ну Курту.
— Когда-то здесь находилась резиденция "Рыцарей тевтонского ордена", более известного в Германии как "Немецкий орден", — пояснил он. — Потому и назвали место слияния двух рек "немецким углом". Посмотри, — он обнял Севу. — Слева Рейн, справа Мозель. Красиво? Еще одна достопримечательность — мост через Мозель, его начали строить в четырнадцатом веке.
— Вверх и вниз по течению Рейна множество старинных замков, практически на каждом километре, — продолжил Пауль. — В прошлую субботу ночью мы с друзьями были на теплоходной экскурсии "Рейн в огне". Впечатление — не забываемое. Замки расцвечены огнями, стреляют петарды, фейерверк. До самого рассвета теплоход возил по реке, а гид рассказывала историю замков.
— Может, найдешь время еще раз поехать и взять Севу? — предложил отец. — Посмотрит на замки ночью, заодно поупражняется в языке.
— Конечно, пусть приезжает.
Осмотрев место слияния рек, сфотографировавшись, взяли курс на Санкт — Гоарсхаузен. По дороге Пауль рассказывал легенды о Лорелее, цитировал Гейне:
Пловец в челноке беззащитном с тоскою глядит в вышину.
Несется он к скалам гранитным, но видит ее одну.
А скалы кругом все отвесней, волны — круче и злей
И, верно, погубит песней Пловца и челнок Лорелей.
Прочитав из Гейне, он помолчал, дал гостям возможность налюбоваться рекой, и продолжил экскурс в прошлое.
Идти в конец косы к самой Лорелее — огромной пятиметровой каменной девушке с распущенными волосами, сидящей на скале, г-н Клуге и Амалия отказались. Сева тоже не рвался, и Пауль пообещал в следующий раз на катере привезти Севу прямо к Лорелее. А пока рассказал еще несколько легенд. Сам он больше любил историю неразделенной любви.
— В прекрасную Лорелею влюблялся каждый, кто ее слышал или видел. Она же отдала свое сердце простому лодочнику, уплывшему в другую страну. В отчаянии Лорелея поднялась на утес и бросилась в Рейн. В память о ней и возведена скульптура. Проплывая мимо, моряки часто слышали ее грустную песню, зовущую к себе. Завороженные ее дивным голосом, рыбаки забывали о лодке, теряли весла и гибли в рейнских водоворотах, капитаны теряли управление судном, налетали на скалу и разбивались.
Поклонники всех легенд виновницей кораблекрушений между городками Бахарах и Санкт — Гоарсхаузен сотни лет считали легендарную Лорелею. Сегодня вблизи горы Лорелей суда проходят без происшествий. Пороги, которые на самом деле были причиной кораблекрушений, и по другой легенде названные рифами "Семь дев" или "Семь девственниц", давно затоплены и не мешают судоходству. Мировую известность легендам о Лорелее принесло стихотворение Генриха Гейне, написанное в 1824 году.
В Кобленц вернулись уже в сумерки. Пауль пообещал Севе в ближайшие дни организовать ночную поездку по реке и пригласить его. Остаться на ужин гости не пожелали и, попрощавшись с Паулем и его родителями, поехали домой в Бонн.
Лена снова остановила мужа.
— Завидую — видел Лорелею. В Университете, когда изучали немецкую поэзию ХІХ века, нам показывали фильм, не помню о каких поэтах, в памяти сохранилось только волшебная картина горного ущелья с рекой, игрушечными замками по берегам, рисунки прекрасной девы с распущенными волосами. Очевидно, рассказывалось о Гейне, и река была Рейн. Повезло тебе! Носились с тобой, устраивали экскурсии, приемы, знакомили с красавицами, всеми способами перевоспитывали рабочего парня в беззаботного сына капиталиста, а ты не поддался, оставил отца, уехал.
— Считаешь, следовало остаться? Сегодня был бы уже директором концерна… И не встретил тебя. — Всеволод обнял, поцеловал жену, она не ответила, вырвалась.
— Отстань! Без меня был бы счастлив.
— Такой чистой доброй души не найти там. Как ни было прекрасно у отца, тянуло домой. — Всеволод снова попытался обнять жену, она опять отвергла его ласки.
— Отвлеклись. Меня интересует история с Марикой, а ты всё про красоты Германии.
***
По утрам г-н фон Клуге просматривал свежие газеты. Однажды, едва развернул первую, натолкнулся на интервью Севы. Быстро пробежав текст, отбросил газету, взял вторую и там фотография Севы с рюмкой, высказывания о заводе, ночном клубе и все, что успел вынюхать Штефан. Объявись здесь писака, г-н Клуге с кулаками набросился бы. Был взбешен. К вниманию прессы относился серьезно, интервью давал редко и лишь солидным газетам. Амалии наказал оберегать Севу от репортеров.
