Борис Михайлов - Немецкая любовь Севы Васильева
— Тебя обманули. Меня тоже. Разыграли похищение с требованием выкупа и заперли у кого-то в загородном доме.
Что похищение мнимое, организовано родителями она узнала, когда Сева уже ехал в поезде Москва — Стародубск.
— На восьмой день заточения, проснувшись, и приняв ванну, я обратила внимание, не слышно охранника. Обошла дом — никого, открыла входную дверь — не заперта, поискала телефон — не нашла, — рассказывала Марика. — Эй, кто-нибудь в доме есть? — закричала и не услышала ответа. — Поняла, меня решили отпустить, папа заплатил выкуп. Быстро оделась и вышла во двор, осмотрелась. Держали меня, оказалось, в симпатичном трехэтажном загородном доме. Дальше первого этажа не пускали, и я не знала, что собой представляет моя тюрьма. Вокруг дома парк, людей никого. Обошла здание, нашла гараж, подергала разные двери, всё заперто, зато увидела, как выбраться на шоссе.
Вышла на дорогу, место совершенно не знакомое. Собралась, зайти к соседям, позвонить, чтобы приехали за мной, и в эту минуту возле меня остановилась легковушка, немолодой мужчина за рулем, спросил, подвезти ли до города. Не размышляя, я села в машину, спросила, как называется эта местность. Он назвал незнакомое имя, объяснил, что город в двадцати километрах. Принялся расспрашивать, почему одна, без машины. Пришлось рассказать. Водитель посочувствовал мне и довез до самого дома.
Встретила маму и не заметила на лице радости, удивления моему появлению. Спросила, с её ли ведома заперли меня за городом, мама не стала отрицать, и объяснила, все сделано в моих интересах, родители заботятся обо мне. Приезжает Вильгельм и я должна, наконец, поставить точку в отношениях. Точку ставить я не хотела. Вернее, не решалась. До встречи с тобой он мне нравился, хотя многое в нём не устраивало. Из всех претендентов в мужья, по всем статьям он оставался лучшим. Собралась в последний раз встретиться с тобой, прежде чем сказать Вильгельму "Да". Позвонила. Кто-то из служащих в доме господина Клуге сказал, что ты вчера улетел в Россию. Набрала его рабочий номер, секретарша объяснила, вторую неделю болеет, слёг после твоего отъезда. Взяла авто и поехала к вам домой проведать отца твоего, а главное — узнать подробности твоего отъезда. Господин Клуге, оказалось, лег в клинику, объяснил управляющий домом. Амалия рассказала, как в аэропорту ты все оглядывался, ждал меня. Заверила, что ты любил меня, и согласись я выйти за тебя, остался бы с отцом. Правда? — спросила она, крепко обняв Всеволода, заглядывая ему в глаза.
— Помнишь нашу последнюю поездку в лес, березовую рощу, дятла? — Напомнил он. Марика кивнула.
— Не была еще готова. С Вильгельмом мы встречались больше года, и никак не могла решить, подходит он мне или нет. А с тобой всё началось головокружительно быстро, не понимала саму себя. Свадьбу откладывали долго, и все же наступил день, когда дальше тянуть стало невозможно.
Марика призналась, что жизнь с Вильгельмом оказалась труднее, чем предполагала. Мужа никогда не любила, надеялась, что проживут не хуже других. Семейная жизнь не сложилась.
— У Вильгельма продолжались увлечения на стороне. Дома был деспотом.
— Изменять такой женщине! Да он не нормальный, твой Вильгельм!
— Признаюсь, тоже не оставалась безгрешной. Постоянно вспоминала тебя, кляла себя, что не разобралась в чувствах. Мы еще не разошлись с Вильгельмом, когда написала тебе: просила прощение, звала немедленно приехать, простить. Писала, и в первом письме, и в следующих, что люблю тебя одного, не могу жить без тебя. Мечтаю провести остаток дней только с тобой. Ты не отвечал.
— Ничего я не получал, говорил тебе. Через год уехал из Стародубска в Ленинград.
***
За окном гостиницы наступил вечер. Стояли белые ночи и фонарей не зажигали, вспыхнула иллюминация на "Авроре". Лена не знала, где муж, и, занятая кухонными делами, попросила сына позвонить отцу на работу.
— Спроси, сколько можно торчать в своем институте?
Тем временем ошеломление от встречи с любимой у Всеволода начало проходить. Здравые мысли все настойчивее стучались в голову. "Что ты делаешь! Одумайся! Пора трезво взглянуть на ситуацию".
Переборов себя, он встал и начал одеваться.
— Не уходи!
Марика не отпускала. Немалых трудов стоило убеждать её, что должен идти. Оставлять её не хотелось, а в голове стучало: "Не надо дальше травмировать друг друга. Все равно будущего у нас нет. Продолжение к хорошему не приведет".
— С чистой страницы жизнь не начать… Жену с сыном не предам, пойми, — набравшись решимости, проговорил он.
Марика понимать не хотела.
— Переезжай с семьей, будешь жить рядом со мной. Я все устрою. Не отсудим у Клуге часть наследства — не беда, я богата.
— Всё это не реально. Сама подумай.
Его начала раздражать настырность, самоуверенность, с какой Марика пыталась всё решить за него. Лена давно хватилась его и сейчас обзванивает знакомых. Первое оцепенение от встречи прошло.
— Не хорошо поступил, — сказал вслух себе или Марике, заканчивая одеваться.
Она тоже встала, набросила на голое тело пеньюар.
— Ты о чем? Жалеешь, что встретились?
Всеволод покачал головой и ничего не ответил. Было жаль Марику, стыдно перед Еленой.
— Завтра жду. Не придешь — приеду в твой институт, приду домой, скажу жене: отдай, мы любим друг друга!
— Не знаю… Нет! Не смогу… Не нужно никуда ходить. Плохо кончится, — к этой минуте здравые мысли окончательно овладели его разумом. Понял, пора немедленно завязывать, иначе раскиснет, не устоит и наделает непоправимых глупостей.
— Сэва! — Она бросилась к нему и повисла, не отпуская. Плача, принялась отчаянно целовать. — Не оставляй меня! За тобой приехала. Молодая не понимала своего счастья! Сегодня не поздно исправить ошибку. Ты меня еще любишь, я вижу!
— Поздно! — он поцеловал её в последний раз и, оставив плачущей, пошел к лифту. На стоянке Всеволод открыл свою "девятку", сел и закурил. На душе было скверно. Убедился, что по-прежнему любит её. И Лену любит, и Никиту. А работа, воплощенная мечта детских лет?! Долго не включал зажигания. Прошло, наверное, минут десять, может больше, когда Всеволод, наконец, завел мотор и нажал на газ. Машина медленно выползла на набережную. Он прибавил скорость.
