Исцелиться любовью (ЛП) - Харт Кэмерон

Я хмыкаю, заставляя Бриэль оторваться от папки и встретиться со мной взглядом. Она бросает на меня строгий взгляд, и я отвечаю ей тем же.

— Я собираюсь предположить, что это ворчание означало «да, я понимаю, Бриэль, и я буду придерживаться графика тренировок, который ты для меня составила, чтобы я мог вылечиться, а не быть ворчливой задницей с больной ногой всю свою жизнь».

И снова эта удивительная женщина застала меня врасплох. Она что, только что назвала меня сварливой задницей?

— Я, э-э... — заикаюсь я, прежде чем закрыть рот. Самодовольная ухмылка, расплывающаяся на ее лице, не должна быть такой сексуальной и соблазнительной, какой она есть на самом деле.

— Отлично. Теперь, когда мы с этим разобрались, давайте, снимайте штаны.

Это заставляет меня закашляться, мои глаза вылезают из орбит.

— Прости что? — хриплю я.

— О, это первая вежливая фраза, сказанная вами за весь день! — в голосе Бриэль звучат одновременно игривость и сарказм. Я продолжаю пристально смотреть на нее, а она, прищурившись, смотрит на меня. — Это моя работа, помните? Не делайте из этого ничего странного. Мне просто нужно посмотреть на вашу ногу и состояние мышц. Если хотите, мы также можем обсудить кремы от шрамов или даже пересадку кожи, если вы хотите двигаться в этом направлении. Конечно, все это просто эстетика. Хорошая новость в том, что ваша нога заживет, мышцы восстановятся, а с помощью некоторых натуральных добавок мы сможем укрепить ваши кости и мышцы.

— Хорошие новости? — рычу я. — Что из этого хорошего? Что из этого справедливого?

Бриэль некоторое время молчит, и я задаюсь вопросом, не перешел ли я, наконец, черту. Я пристально смотрю на нее, и эти голубые глаза проникают в глубины того, что осталось от моей души. Я не вижу в ее взгляде ни боли, ни гнева, ни жалости. Я не могу понять, что за эмоции отражаются в ее сияющих глазах, но я знаю, что никогда не видел их раньше.

Великолепная, сбивающая с толку и недоступная женщина встает из-за своего стола и медленно подходит ко мне, словно я дикий зверь. Наверное, в этот момент я чувствую себя таковым. Она садится на диван рядом со мной, достаточно близко, чтобы я мог ощутить ее сладкий цитрусовый аромат.

Медленно, чертовски медленно Бриэль протягивает руку и кладет ее на мое разбитое бедро и коленку. Часть меня хочет рвануть прочь, выбежать из этого офиса, из этого здания, направиться прямиком в горы к моим коллегам — бывшим армейским рейнджерам и никогда больше не покидать их. Другая часть, однако, хочет остаться. Я застываю на месте, наблюдая, как эта женщина, которую я едва знаю, обращается со мной с такой заботой.

Когда ее рука касается моей ноги, у меня по спине пробегает дрожь. Даже сквозь джинсовую ткань я чувствую это прикосновение повсюду. Это не больно, это просто… Я чувствую себя... спокойнее. Бегущие мысли и накатывающая ненависть к себе прекращаются, и на один невероятный момент я снова могу дышать.

— Все это несправедливо, — шепчет Бриэль, отвечая на мой предыдущий вопрос. — И вы правы, наверное, это звучит как оксюморон, когда я говорю о хороших новостях, когда эта травма отняла у вас так много сил.

Я прочищаю горло и смаргиваю то, что никак не могло быть слезами. Зачем она это делает? Это что, какая-то игра на моих эмоциях, чтобы я показал ей свою ногу? Я не верю в это, но ее слова западают мне в душу.

— Я собирался стать профессиональным военным, — почему-то говорю я. — Как мой отец. Но что у меня есть сейчас?

— Еще один шанс что-то изменить в своей жизни. Смена планов. Новое направление.

— Тебе легко говорить, — бормочу я себе под нос. Я вел себя как осел со всеми в моей жизни, кто пытался посочувствовать или помочь мне после этого инцидента. Однако, впервые я жалею, что сорвался на ком-то. Особенно на Бриэль.

Ее рука все еще лежит на моей ноге, но через мгновение она убирает ее, лишая меня возможности прикоснуться к ней. Тяжесть в моем сердце растет, знакомое ощущение тисков, сжимающих легкие, овладевает мной, как только она перестает прикасаться ко мне.

— Я бы сказала, что сегодня мы добились большого прогресса, не так ли? — спрашивает Бриэль, поднимаясь с дивана. Я тупо смотрю на нее, не желая показывать какие-либо непонятные эмоции, которые эхом отдаются в моей голове. — Мы можем начать с того, что покажете мне свою ногу. А пока делайте растяжки три раза в день, это поможет уберечь мышцы от судорог.

— И это все? — спрашиваю я, хотя мне следовало бы просто забыть об этом. Она хочет отослать меня подальше, это нормально. Это то, чего я хотел, верно? — Так ты хочешь, чтобы я снял штаны?

— Мистер Эриксон, это неприлично с вашей стороны! — она вцепилась в свой пресловутый жемчуг, и на ее лице было такое потрясение, что на мгновение мне показалось, будто я выдумал ту часть, где она сказала, что я должен раздеться. Секунду спустя комнату наполняет волшебная мелодия… Смех Бриэль. — Шучу, шучу, — говорит она, после того как справляется со своим хихиканьем. Я хочу сохранить этот звук в себе и носить его с собой повсюду.

Что, черт возьми, это за мысли? Что это за побуждения?

Я никогда не испытывал таких сильных чувств ни к кому и ни к чему, кроме армейских рейнджеров.

— Не сегодня, — подтверждает Бриэль. — Мы добились некоторого эмоционального прогресса, который, на мой взгляд, не уступает физическому прогрессу. Особенно после травмирующих событий. — И снова я теряю дар речи, хотя обычно это не является проблемой для меня. Чем меньше слов мне придется произнести, тем лучше.

— Отлично, — выдавливаю я из себя, вставая со своего места. — Итак, я закончил?

Бриэль закатывает глаза, но продолжает улыбаться.

— Да, Эллиот. Увидимся на следующей неделе, где я надеюсь добиться большего прогресса.

Я открываю рот, затем снова закрываю, не зная, что сказать. Бриэль просто кивает и открывает дверь своего кабинета, выпроваживая меня. Когда дверь за мной со щелчком закрывается, я, наконец, выхожу из транса, в котором пребывал.

Добравшись до своего грузовика, я облокачиваюсь на руль и делаю несколько глубоких вдохов. Хотя это была наименее изнурительная встреча из всех, на которых я был, у меня почему-то до сих пор такое чувство, будто меня сбил автобус.

Отгоняя эти мысли, я достаю телефон и звоню Кассиану. Он, а также Хаксли и Уайлдер были там в тот роковой день, когда граната чуть не унесла наши жизни. Они втроем уже несколько месяцев находятся здесь, в Дымчатых горах, работая над восстановлением старого шахтерского городка, который был заброшен много лет назад. Они добились немалого прогресса, и, должен сказать, я впечатлен. Я только хотел бы быть в лучшей физической форме, чтобы больше помогать другим.

— Эллиот, разве ты не должен быть сейчас на физиотерапии? — спрашивает мой друг, как только отвечает на мой звонок.

— Уже закончил. Сегодня новая девушка. Не заставила себя долго ждать.

Кассиан вздыхает.

— Я надеюсь, что это сработает, — говорит он, хотя в его тоне слышится сомнение.

— Просто звоню узнать, не нужны ли нам какие-нибудь припасы, пока я здесь, в городе

— А... Эм… — повисает пауза, и я знаю, что он собирается сказать, еще до того, как он это произнесет. — Тебе, наверное, стоит позвонить Уайлдеру и спросить. У него было бы лучшее представление о том, что нам нужно.

Мой желудок скручивает, а затем камнем падает на пол грузовика.

Уайлдер.

— Ты не можешь вечно хранить молчание, — произносит Кассиан через некоторое время. — Ладно, хорошо. Может, ты и смог бы. Но тогда какой смысл переезжать сюда? В конце концов, тебе придется с ним поговорить. Почему не сейчас?

Я хмыкаю, зная, что он прав, но не желая этого признавать. Думаю, сегодня для меня знаменательный день. Впервые я был очарован женщиной, каким бы запретным и неуместным это ни казалось, и впервые поговорю с Уайлдером с тех пор, как все произошло.

— Ладно, — ворчу я, вешая трубку. Я знаю, что мой друг понимает.