Запрещенные слова. книга 2 (СИ) - Субботина Айя

Я быстро поднимаюсь к себе, потому что кажется, только за закрытой дверью смогу нормально выдохнуть. Что-то для одного вечера слишком много впечатлений. Или это уже просто старость и я «не вывожу»?

Щелчок замка в пустой квартире звучит впервые не звучит как выстрел, а как будто даже успокаивает. Я прохожу вглубь квартиры, на ходу сбрасывая с себя этот вечер, как надоевшую, колючую одежду. Пальто летит на кресло. Туфли - в угол прихожей. Иду на кухню, механически открываю холодильник, достаю бутылку ледяной минералки. Пью прямо из горла, жадно, большими глотками, пытаясь залить водой пожар, который бушует где-то внутри.

«Ты совсем не изменилась».

Слова Саши — не упрек, а констатация факта. Горькая, беспощадная, как диагноз. Десять лет. Целая вечность, за которую мир успел перевернуться с ног на голову, а я… я осталась прежней. Все та же Майя, для которой карьера - это предел всего, а любовь - лишь приятный, но необязательный привал у его подножия.

Я смотрю на свое отражение в темном окне, и вижу там сильную, независимую, чертовски успешную женщину. До одури, до тошноты одинокую. И, в то же время, не желающую размениваться на что-то… другое. Я выбрала этот путь - он мне, блин, нравится. Почему обязательно нужно отменять одно - ради другого? Почему нельзя хотеть какой-то разумный компромисс, боже?!

«И мой мужчина должен либо принимать меня вот такой… Либо, это просто не мой мужчина…».

Зафиксировать. Выбить на камне.

Я сказала это. Сама. Вслух. Как будто вынесла приговор, заодно разом отрезав от себя добрую половину мужчин в моем поле. Потому что… кому нужна карьеристка, верно?

Я хожу по квартире, как лунатик, из угла в угол. Включаю телевизор, но не слышу звуков. Беру с полки книгу, но не вижу букв. Пытаюсь приготовить ужин - достаю из холодильника стейк из лосося, свежий шпинат. Но аппетита нет, и чтобы продукты не пропали, заталкиваю все это обратно. Боже, мне даже не ради кого учиться готовить. С другой стороны - хорошо, что я не очень в восторге от мыси торчать на кухне по несколько часов в день.

Телефон, лежащий на столике, кажется единственным живым существом в этой квартире. Рука тянется сама. Пальцы находят в списке контактов номер Славы. Почему-то, хоть у нас с ним вроде бы все… стабильно (какое странное слово для непонятно какого формата нашей «фрэндзоны») набирать его становится все тяжелее. А сейчас - тем более.

Его признания до сих пор в моих ушах.

Его слова о том, что он хотел бы…

Я все-таки поддаюсь импульсу, отчаянному, как прыжок с обрыва.

Обычно просто пишу ему СМСки, но сегодня хочется чего-то большего.

Мой палец нажимает на кнопку вызова.

Возможно, мне просто нужно услышать гудки и тишину - и прийти в себя?

Он долго не отвечает, но когда я уже готова сбросить и проклясть себя за эту минутную слабость, на том конце, наконец, раздается его голос.

— Привет, Би.

Хриплый, низкий, с едва уловимыми нотками спрятанной где-то там иронии. Я же знаю, что это не персонально для меня - он почти всегда и со всеми вот так разговаривает .

— Привет, - сама я почему-то перехожу на шепот. - Извини, что позвонила без предупреждения. Если ты занят, я…

Бросаю взгляд на руку, непроизвольно скрестившую пальцы на удачу. Если он сейчас скажет, что не один и попросит перезвонить позже… Или просто даст мне услышать женский голос…

— Я не занят, - отвечает Слава, и я слышу, как он усмехается. - Что-то случилось?

— Да. То есть, нет. Я… Просто… знаешь… еще одна пара дурацких вопросов.

— Ммм, - тянет он. - Вопросы, ради которых ты настолько осмелела, что, наконец, решила не прятаться за сообщениями и даже позвонила? Звучит интригующе.

— Это очень важные вопросы. - Я потихоньку улыбаюсь и мысленно благодарю его за это «наконец». Звучит так, будто он правда ждал, что однажды я позвоню.

— Ты дочитала книгу? - предполагает Слава. На том конце связи раздается легкий шорох, но что именно он может означать - догадаться сложно. Ясно одно - разговаривает со мной Дубровский явно не с дивана.

— Нет, я как раз уперлась в очередную горячую сцену и мне кажется, я близка к тому, чтобы бросить это замаскированное под книгу порно.

— По-моему, ты преувеличиваешь, - поддразнивает Слава. - С технической точки зрения, куни он делает на десять баллов.

Я сглатываю, чувствуя как под коже расползается покалывающее напряжение.

Мы что - правда будем это обсуждать?

— Нет, пошляк, это не про… секс. Это про некоторые жизненные установки. И мне нужно, чтобы ты ответил честно, - продолжаю я, намеренно съезжая с пикантной темы. - Как друг.

На том конце связи повисает непродолжительная пауза.

— Честность - дорогой товар, Би, - наконец, отвечает он, и в его голосе появляются знакомые, дразнящие нотки. - За нее нужно платить. Я как раз собирался проветрить голову. Побудешь моей «двойкой» - отвечу хоть на сто твоих вопросов. Даже на самые неудобные. И даже не как друг.

Я снова смотрю на свои пальцы - теперь они мелко подрагивают, потому что картинки в голове слишком… живые. Мне придется сидеть сзади на черном, ревущем монстре Дубровского, обнимать его слишком крепко, чтобы не свалиться, чувствуя его спину, тепло, силу…

— Я не уверена, что это - хорошая идея, - лепечу я. - Я никогда раньше так не ездила и, боюсь, это может быть небезопасно для тебя. И малоприятно.

— Мало…что? Что за фигню ты сейчас сказала, трусиха Би? - Его голос, несмотря на нотки раздражения, моментально просачивается под кожу. Кажется, нужно было разговаривать о технике демонического кунилингуса - это было бы безопаснее. - Боишься что придется слишком сильно меня лапать, Би?

Он бросает мне вызов. Тонкий, почти невесомый, но адски соблазнительный.

— Не льсти себе, Дубровский, ничего я не боюсь. - «Только, что если трону тебя - на этот раз тормоза у меня уже точно не сработают…».

— Тогда в чем проблема? - Слава посмеивается. Тихо, хрипло, так, что мурашки у мня под кожей превращаются в огненные искры. Еще ничего не произошло - а я уже знаю, что эта прогулка будет самым адски сложным испытанием на прочность моего здравомыслия. - Обещаю не ехать быстрее ста. Почти. Просто покатаемся по ночному городу. А потом я отвечу на все твои вопросы. Честно.

Я автоматически фиксирую, что он намеренно упустил мое «как друг».

Как будто заранее готовит почву, чтобы в случае чего сказать: «Ну это ты такую херню придумала, а я ничего такого не обещал…»

Я прикрываю глаза. Ищу логический убийственный аргумент, почему должна отказаться. Но вместо этого вспоминаю его черный байк, и как уверенно Слава на нем сидит, и то короткое виде. Когда мы еще общались как случайные знакомые по переписке, и…

— Хорошо, - выдыхаю я, и сама не верю, что произношу его вслух, практически капитулируя.

— Умница, - его голос теплеет. - Одевайся потеплее. Узкие джинсы или лосины, теплая кофта. Кеды. Не хочу, чтобы ты замерзла. И чтобы ты случайно поцарапала свои охуенные ноги. Я наберу, когда подъеду. Минут через тридцать.

Я кладу трубку, и меня начинает трясти. Мелкая, нервная дрожь.

Отлично, Би, а ты ведь просто собиралась спросить его, как он относится к карьеристкам и их праву на существование в дикой природе…

Иду в гардеробную, как во сне. Прохожу мимо деловых костюмов, шелковых платьев, кашемировых свитеров. Мои руки сами находят то, что нужно. Черные плотные леггинсы, обтягивающие ноги, как вторая кожа. Длинный, объемный свитер крупной вязки, который скроет дрожь в плечах. Высокие кеды на толстой подошве - конечно же, «Конверсы».

Собираю маленький рюкзак - купила его на какой-то модной распродаже, так и не поняла, зачем, если он не подходит даже к моим повседневным не рабочим образам. Но сейчас он как раз кстати - бросаю туда влажные салфетки, маленькую бутылку с водой, крем для рук, расческу (наверное, у меня же растреплются волосы?), кошелек.

Смотрю на себя в зеркало, и обнаруживаю в своем взгляде смесь любопытства и азарта, хотя нотки страха где-то там тоже есть. На щеках - лихорадочный румянец. Женщина в отражении не похожа на холодную, рассудительную Майю Франковскую. Она похожа на девчонку, которая сбегает из дома на первое в своей жизни свидание. Свидание с главным хулиганом школы.