(не)любимая (СИ) - А Ярослава

- Почему?

- Ты, что, не слышал Антонину? Теперь все мои выходные будут заняты. Ты же сам этого хотел. Что тебя теперь не устраивает?!

Под конец мой тихий голос срывается на довольно высокой ноте.

- Ты же не будешь заниматься с девочкой целый день?

- А я этого и не говорила.

Павел, поняв, что больше конструктивного разговора не получится, с укоризной качает головой и ретируется.

Да, я такая бескомпромиссная.

Себя не навязываю и любить не заставляю.

Мне казалось, что он это еще на нашем прошлом свидании понял.

Оказывается, нет.

Домой я сегодня ухожу непозволительно рано.

Накатывает какая-то нездоровая апатия, и я, собравшись, выхожу из здания еще при свете зимнего дневного солнца.

По дороге заглядываю в магазин и покупаю большой шоколадный рулет. Обычно не ем сладкое, а тут что-то захотелось.

Дома тихо и холодно.

Потирая озябшие руки, прибавляю температуру в котле и ставлю чайник. На автомате ищу таблетки от головной боли, потому что она уже стала просто невыносимой. Достаю аптечку и понимаю, что, увы, они закончились. Придется обойтись успокаивающим чаем, массажем и надеждой на здоровый, крепкий сон. Мне нужно выспаться и набраться сил.

Сегодня пятница, а значит, уже завтра ко мне приведут Дарину.

Анализируя свое собственное поведение, прихожу к выводу, что вполне могла бы отказаться от ребенка. Ощущение, что в момент принятия этого тяжелого решения мною руководил не здравый смысл, а что-то другое.

Завариваю себе чай, разрезаю рулет и, едва успеваю положить на тарелку, как слышу какой-то шум на улице.

Испуганно сжавшись, выглядываю в окно - на соседнем участке что-то явно происходит. Напряженно вглядываюсь сквозь уже сгустившиеся сумерки и решаю на всякий случай отпустить с цепи Бурана. Мало ли…

Накидываю домашний пуховик и выхожу на порог.

Буран встречает меня щенячьим поскуливанием.

Отцепляю его, а сама через забор поглядываю.

- Ну, здравствуй, соседка! - Раздается внезапно за спиной, и я, подпрыгнув от неожиданности, оборачиваюсь.

- Максим? - Таращусь на высокую мужскую фигуру в рабочем комбинезоне.

- А что не похож? - Ухмыляется он.

- Ты что так подкрадываешься? - С укоризной гляжу на него. - Я испугалась.

- Честно, не хотел пугать. Так… Заглянул по-соседски.

- Так это ты на участке гремишь?

- Ага. Разбираю строительный мусор. Вот. - Показывает окровавленную руку. - Порезался. Надеялся попросить у тебя пластырь и перекись.

- Конечно. Проходи! Кажется, тут обычным пластырем не обойтись.

Мы вместе заходим в дом.

Максим уже, чувствуя себя почти как дома, раздевается, пристраивает форменную куртку на вешалку и, разувшись, идет на кухню. Он и сам знает, где у меня аптечка.

- Поможешь? - спрашивает он. - Левой рукой капец как неудобно.

- Конечно. - Киваю и подхожу к нему ближе. - Садись.

Он послушно приземляется на табурет, а я, со всей серьезностью, берусь за обработку его раны.

- Глубокий порез. - Морщусь я. - Может, в больницу?

- Ой, изыди! - ругается Макс. - Придумала - больницу!

Кто-то не любит больницы? Мне это даже не удивительно. Мой покойный отец, как и большинство мужчин, тоже не любил больницы. Пошел, только когда совсем приспичило, но, как оказалось, уже было поздно.

- Понятно…

Тщательно промываю перекисью рану, накладываю тугую повязку, а Максим, между тем, сокрушенно жалуется:

- Похоже на сегодня отработался я. Черт, и половины не успел сделать.

- Вот подзаживет и сделаешь.

- Да когда это будет… Эх! - В сердцах машет здоровой рукой.

- Ты торопишься?

- Ну, конечно! - Фыркает он. - Жизнь в гостинице - дорогое удовольствие.

- Я думала, ты снял квартиру. - Прикусываю губу и вновь щелкаю остывшим чайником.

- Не снял. Там, где сдавали, как в бомжатнике, а где нормально - я рожей не вышел, - расстроенно бурчит Максим. - Хочу дом теткин восстановить.

- Строиться будешь? - С интересом смотрю на него.

- Буду. - Утвердительно кивает. - Хотел завалы сам разгрести, чтобы на подсобных услугах сэкономить. Сэкономил, называется…

Он сокрушённо опускает голову, рассматривая свою забинтованную руку, а я неожиданно для себя предлагаю:

- Хочешь рулет шоколадный? Я чайник поставила.

Поднимает на меня взгляд, в котором приятное удивление и кажется… Восхищение.

Мной?

Уф-ф-ф-ф, наверное, мне это кажется.

- Оль, да я весь грязный… В робе…

- Ну и что? Ты и так на кухне. - Резонно замечаю я и достаю из шкафчика вторую тарелку. - Расслабься уже.

Все же любой человек, даже такой замкнутый, как я, - социальное существо. Чай с рулетом в компании соседа оказывается еще вкуснее, а вечер - гораздо приятнее.

Максим подробно рассказывает, что он хочет построить на своем участке, и я невольно завидую ему, потому что глаза его горят нешуточным энтузиазмом.

- Много места мне не нужно. Думаю, трех комнат будет вполне достаточно. Я все же один живу, - делится он.

- Но, возможно, так будет не всегда, - подкладывая ему рулет, предполагаю я.

- Это ты сейчас на что намекаешь? - Хмурится он. - Что я женюсь? О, нет! Плавали-знаем. Я больше добровольно в эту петлю не полезу.

Конечно, я догадывалась, что у Максима в прошлом своя не очень красивая история, но чтоб вот… Хм… Настолько.

Повисает короткая пауза, и я, чтобы разрядить обстановку, перевожу тему в другое русло. Спрашиваю соседа о новой работе и с интересом его слушаю.

Чай с рулетом постепенно заканчивается.

Часы переваливают за девять вечера.

- Ого! - Удивляется мужчина. - Вот это мы чайку с тобой попили! Кстати, кран не течет больше?

- Нет. Все отлично.

- Тогда я поеду. Завтра на работу с утра.

- В субботу?

- Что поделать…

Провожаю Максима до двери. Он накидывает куртку, берет в руки шапку и, замерев напротив, смотрит, словно что-то хочет сказать, но не решается.

- Спасибо тебе, Оль, за чудесный вечер, - наконец произносит он, и мне чудится в этих словах обращенная ко мне нежность.

- Не за что. - Мой голос отчего-то понижается практически до шепота.

Он внезапно протягивает здоровую руку и осторожно касается моей щеки

- У тебя тут… Шоколад…

Аккуратно стирает пятнышко, а мне от этого невинного прикосновения становится очень жарко. Краска бросается в лицо. Его чуткие пальцы около моих дрожащих губ.

- Оль?

- А? - Поднимаю глаза и замираю, пойманная в плен его изучающего взгляда.

- Я заеду завтра после работы?

- Зачем?

- Да так… Чай… Опять попьем…

Кончики пальцев скользят по моей шее, вызывая целый табун мурашек.

- Хорошо.

- Ну, тогда… До завтра?

- До завтра.

Напоследок мазнув острым взглядом по моим губам, он уходит, а я, привалившись спиной к двери, шумно выдыхаю, пытаясь понять, что сейчас было.

- Мяу! - глубокомысленно изрекает Фифи, что лицезрела эту сцену.

- Ты совершенно права, милая. - Усмехаюсь себе под нос, чувствуя, что у меня больше не болит голова.

Вот совсем! Ни капельки!

Наоборот, в ней легко, светло и пусто.

И с этой блаженной пустотой я ложусь в постель, быстро засыпаю и крепко сплю до самого утра.

Глава 7 «Ученье - свет»

Обычно, любимая спутница моего отдыха - это тишина.

Я ее просто обожаю.

Как и любая другая скучная и нудная особа, люблю с утра под чашечку кофе, повздыхать в тишине и, глядя в окно, подумать о бренности нашей жизни…

Шучу.

На самом деле тишина для меня - это своеобразный релакс. Все же работа с детьми имеет свои плюсы и минусы. Из минусов - постоянная суета, которую создают больше родители, нежели дети. Поэтому по выходным хочется хоть как-то напиться домашним уютом и спокойствием.

Но сегодня у меня какое-то странное настроение.

Хорошее, но необычное.

Хочется какого-то движа.