Екатерина Спирина - Стереть прошлое
– У вас в каждом регионе свой диалект?
– Я бы сказал, в каждой уважающей себя деревне.
– И они сильно отличаются от классического итальянского?
– Если, скажем, итальянец из Виченцы приедет в Верону, то он не поймет веронцев.
– Ничего себе! – удивилась Энрикетта, и от ее возмущения не осталось и следа.
Они подошли к одному из мостиков, перекинутому через канал с изумрудной водой, которая акварелью рисовала отражение домов.
– Погоди, – остановила его Энрикетта на середине мостика, залюбовавшись живописной картиной. – Так красиво…
– Если ты будешь останавливаться на каждом мостике, мы не дойдем даже до исторического центра.
– Их так много?
– 435, – медленно произнес Роберто. Желание доказать ей, что Венеция небанальна, становилось все сильнее.
– Неужели?! Венеция ведь не такая уж и большая! – изумилась она. – Шутишь?
– Нет. В Венеции 435 мостов, и соединяют они 121 остров. При этом 300 мостов – каменные, 60 – железные, а остальные – деревянные. И только 4 из всех венецианских мостов пересекают Гранд Канал. Мосты строятся еще с 1170 года, только раньше они были без перил.
– Без перил?! Так с них же легко свалиться.
– Наверно, потому и стали делать перила, – усмехнулся Роберто.
– И что, все они имеют названия?
– Да. Например, Ponte dei Bareteri33 называется так потому, что когда-то в том районе обитала куча производителей разных головных уборов. Или вот Ponte dei Lustraferi имеет такое название потому, что там раньше была мастерская, где изготавливали ferro34 для гондол. В районе Ponte de la Crea35 были залежи глины, из которой потом делали кирпичи.
– Ты что, все мосты знаешь? – изумилась Энрикетта.
– А также каналы, дворцы, дома…
– Опять издеваешься! – возмутилась она.
– Подумай, чужестранка, какой из меня был бы гондольер, если бы я катал туристов по каналам и то и дело окликал прохожих с вопросом: «А вы не подскажете, как мне найти мост такой-то или дом такой-то?» Или: – что еще хуже – «Как проплыть к площади Сан-Марко?»
Энрикетта расхохоталась не в силах больше сердиться на него.
– Что за кампанила впереди? – спросила она.
– Кампанила церкви Сан-Джорджо дей Гречи. Кстати говоря, знаешь, сколько в Венеции кампанил? Ты, наверно, думаешь, что помимо той, на какую ты забиралась, еще штук 5?
– Примерно, – подтвердила его догадку Энрикетта.
– Однако их 84. При этом три из них наклонные, как Пизанская башня.
– Неужели?! – снова изумилась она. – И на все можно забраться и увидеть Венецию с высоты?
– Нет, забраться можно только на кампанилы Сан-Марко, Сан-Джорджо Маджоре и Башню часов.
– А сейчас куда мы идем?
– На главный мост Венеции. Банально, конечно…
Они пересекли очередной канал. Под мостом проплывала гондола, в которой сидела пожилая пара и восхищенно смотрела по сторонам, а гондольер напевал известную песню «Volare36».
– А почему ты решил показать мне Венецию пешком, а не на гондоле? – спросила Энрикетта, задумчиво глядя на них.
– Ты же сказала, что плавать на гондоле – это банально. Я подумал внести немного небанальности в твою прогулку, – невозмутимо ответил Роберто.
Энрикетта хотела отпарировать какой-нибудь колкостью, но они уже шли по одной из самых туристических улиц Венеции. Толпа представителей самых разных стран хаотично двигалась от одной сувенирной лавки к другой. Лавки были полны всевозможных магнитов, стеклянной посуды и, конечно, венецианских масок.
– Ты уже купила себе маску? – спросил, ухмыляясь, Роберто. – Дай мне угадать: что-нибудь яркое, с перьями? Или ту, что с длинным носом?
– Нет, не купила, – язвительно сказала Энрикетта. – Когда побываю на карнавале, тогда и куплю себе маску.
– Разумно, – похвалил ее Роберто. – Когда приедешь на карнавал, предупреди меня. Я отведу тебя в лавки, где венецианки делают маски сами, а не по китайским шаблонам, и расписывают их вручную. У тебя будет уникальная маска и исключительно итальянского происхождения. Но я тебе рекомендую понаблюдать за процессом ее изготовления – действо в высшей степени медитативное.
– Хм, непременно… – протянула Энрикета, ступив на мост Риальто.
– Так вот мост Риальто, – сказал Роберто, – это первый каменный мост, перекинутый через Гранд Канал. Первая его версия была построена еще в XII веке архитектором Николо Бараттьери. Он был сооружен из лодок, объединенных деревянной осью, и назывался Ponte della Moneta37 из-за платы за проезд по мосту. Но в 1444 году он рухнул под тяжестью толпы, которая собралась посмотреть водный парад. Мост реконструировали, используя опять же дерево. Он простоял меньше века. После нового крушения за проект взялись разные архитекторы, вроде Палладио, Сансовино, Микеланджело… На основе их проектов за три года к 1591 году был построен белый каменный мост с лавками, как и на Ponte Vecchio38 во Флоренции. Именно по этому мосту ты сейчас шагаешь прямиком на рынок.
– На рынок? Зачем нам на рынок?! – изумилась Энрикетта.
– Чтобы ты хоть немного перестала быть банальной туристкой.
Роберто стал углубляться в венецианские улочки, откуда совсем пропали туристы, и через некоторое время они оказались на самом обыкновенном рынке, куда приходят самые обыкновенные венецианцы за свежими фруктами, овощами, рыбой. Энрикетте сразу показалось, что она попала в совсем другую атмосферу. У одного прилавка пожилые венецианки старательно выбирали фрукты, у другого немолодой венецианец спорил с торговцем о качестве продаваемой рыбы, у третьего прилавка старичок сосредоточенно выбирал приправы. Продавцы что-то насвистывали, спорили, смеялись, рассказывали анекдоты, обменивались новостями. Атмосфера царила яркая и живописная, хоть мольберт доставай. Энрикетта вдруг начала понимать, что Венеция совсем не такая, какой она ее себе представляла.
Они прошли чуть дальше, и в нос им ударил запах свежей рыбы. Огромные чайки важно расхаживали в поисках вкусной рыбки, которую разгружали моряки с лодок, привязанных к сваям Гранд Канала. Пройдя мимо прилавков, Роберто с Энрикеттой вышли к голубым волнам канала, которые бились о причал. На противоположном берегу разноцветной вереницей сменяли друг друга венецианские дворцы.
– Это жилой дом? – спросила Энрикетта, указывая на один из дворцов.
– Нет. Сейчас там проходят выставки. А вообще вдоль Гранд Канала расположены сплошь дворцы. Каждый венецианский дож имел тут palazzo39, и каждый из них по-своему уникален. Какие-то украшены невероятной красоты фресками, какие-то – колоннами, какие-то – лепниной…
– Напомни мне, кто такие венецианские дожи?
– Дож – это глава Венецианской Республики. Первый дож появился еще в 697 году, и традиция эта прожила аж до XVIII века. Избирались они из самых богатых семей Венеции и пожизненно.
– А если правление оказывалось плохим, не свергали?
– Процедура выбора дожа была очень сложной и замысловатой. Она практически исключала избрание какого-то ставленника одной из партий и позволяла сделать такой выбор, который учитывал интересы всех сторон.
– Хм, выборы в Средние века, получается, были куда справедливей, чем сейчас.
– Не скажи! Интриги плелись такие, что и по сей день рассказы о них леденят кровь, – рассмеялся Роберто.
– Слушай, а вот эти колышки – их вбили, чтобы лодки привязывать? – спросила она, указывая на лес свай, торчащих из воды.
– Ты вообще знаешь, как построена Венеция? – осведомился Роберто.
– Не особо, – смутилась Энрикетта.
– В грунт на разную глубину были вбиты сваи из лиственницы, растущей в Альпах. Она почти не гниет в воде. На сваи уложены бревна, на которых построены дома.
– Но кому понадобилось так мучиться? Почему не построить дома на суше?
– Мучиться понадобилось беглецам павшего Рима, бежавшим от варваров. Они приплыли сюда, на болотистый остров Риальто. Чтобы добыть еду, они стали выпаривать из морской воды соль и менять ее на хлеб. Так возникло поселение, где дома возводились на сваях.
– А питьевую воду где брали?
– Почти на каждом campo были построены парапеты колодцев, откуда можно было добывать дождевую воду, профильтрованную слоями глины.
– Campo – это ведь «поле» в переводе с итальянского?
– Так называются венецианские площади. Не «пьяцца», а «кампо», потому что в былые времена все площади использовались под огороды… – пояснил Роберто. – Так же воду брали из артезианских бассейнов. Это привело к тому, что грунт осел, и ничего хорошего Венеции такая ситуация не сулит. В 1971 году забор воды из-под земли был запрещен, но процесс оседания не прекратился, а только замедлился. Поэтому правительство в последние годы начало разрабатывать проект спасения города, но одному небу известно, будет он успешным или вскоре вместо гондольеров тут будут плавать лишь дайверы… – сказал Роберто, и в голосе его послышалась грусть. – Может, пообедаем? – решил он сменить тему, понимая, что испанской туристке нет никакого дела, уйдет ли банальная Венеция под воду через несколько десятков лет или нет.
