Бурбон и секреты (ЛП) - Уайлдер Виктория
Обзор книги Бурбон и секреты (ЛП) - Уайлдер Виктория
В Фиаско, штат Кентукки, есть одно правило — никогда не влюбляйтесь в братьев Фокс.
Любая женщина, которая это делала, в конечном итоге умирала. Это были не просто слухи. Это была моя реальность. Я похоронил свою жену вместе со слишком большим количеством секретов, связанных с ночью ее смерти.
Теперь я отец-одиночка с двумя приоритетами: воспитанием двух моих дочерей и приготовлением отличного бурбона.
Но когда Фэй Кэллоуэй возвращается после того, как я выгнал ее из своего маленького городка, выглядит на сцене как фантазия и совсем не похожа на полицейского, на которого училась, я точно знаю, что она скрывает больше секретов, чем тот, который она шантажом заставила меня сохранить.
Пока все видят в ней дразняще прекрасную танцовщицу бурлеска, я отвлекаюсь на женщину со скрытыми намерениями. Умницу, которая говорит то, что хочет. И соблазнительницу, которая предпочитает пить свой бурбон весьма специфичным способом.
Но когда тайны начинают раскрываться, я понимаю, что она яростно защищает тех, кого любит. Когда она подвергает себя опасности, чтобы исправить прошлое, правила перестают иметь значение.
Только две вещи могут уберечь мою семью от распада, а меня от потери любимой женщины — бурбон и секреты.
Виктория Уайлдер
Бурбон и секреты
Посвящение
Открой для себя, что влюбляться можно столько раз, сколько шансов подарит тебе жизнь. Это может быть новый возлюбленный или старый друг. Даже один и тот же человек — ваши новые версии друг друга по мере вашего взросления. Влюбляйся, черт возьми. Делай это громко. Делай это в своем собственном ритме. Бросайся в омут. Не торопись. Наслаждайся мгновенной страстью, томительным влечением или сексом на одну ночь. Приди в себя. Влюбись снова. А если тебе захочется чего-то большего...
У Линкольна Фокса есть несколько креативных предложений. Они могут включать в себя немного бурбона...
Правила бурбона
Каждый бурбон — это виски, но не каждый виски — это бурбон. Существуют правила, в соответствии с которыми бурбон может называться бурбоном.
Он должен быть произведен в Соединенных Штатах.
Сусло должно состоять не менее чем на 51 % из кукурузы.
Виски должен выдерживаться не менее двух лет в новой обожженной дубовой бочке.
Виски для выдержки должен заливаться в бочку с крепостью не выше 125 пруфов1.
В виски нельзя добавлять ничего, кроме воды, и то, только для снижения крепости, когда это необходимо.
В Фиаско, штат Кентукки, есть еще одно правило, которое слабо связано с бурбоном, который там делают, — никогда не влюбляйтесь в братьев Фокс.
Глава 1
Линкольн
Я все неправильно понял.
Я с такой силой бью по тормозам, что обдаю взметнувшимися брызгами грязи весь бок фиолетового маслкара2 моей лучшей подруги. Припарковав грузовик, я откидываюсь на спинку сидения, все еще кипя от злости. Боль пронзает мою руку и поднимается по предплечью, когда я в пятый или шестой раз бью ладонью по рулю.
— Черт, черт, черт!
Я втягиваю воздух через нос, набираю полную грудь и задерживаю дыхание, считая про себя до трех. Адреналин бурлит в моих венах, и мне нужно убраться как можно дальше. Я отключаюсь, глядя на равнину перед собой и загоны с бегающими в последних лучах дневного света лошадьми. «Fleetwood Mac»3 снова и снова повторяет одни и те же слова о том, что нужно слушать ветер и никого не любить. Чертова ирония. Когда я сжимаю кулак, боль в разбитых, окровавленных костяшках заставляет меня поморщиться. У меня болит локоть, вероятно, от нанесенных ударов.
Она вздернула подбородок и, глядя полными слез глазами, нанесла последний удар.
— Все кончено. Нас больше нет, Линкольн, — выдавила она.
Прежде чем она успела сказать еще хоть слово, я выскочил через боковую дверь. Все, о чем я мог думать — это то, что теперь я именно такой. Сломленный. Я никогда не чувствовал себя таким раздавленным и чертовски сломленным. С тяжелым стоном я впечатал свой кулак в борт грузовика. После второго удара появилась вмятина. После третьего у меня заболели костяшки пальцев, а затем я ударил локтем, словно это была боксёрская груша, а не металл. Девочки уже спали наверху, слава богу.
У меня не было плана. Я не был готов к этому.
— Черт!
Я глушу машину и захлопываю за собой дверь, не обращая внимания на вмятину на двери. Сейчас я не в ладах с эмоциями. Я не могу вернуться.
В воздухе витает резкий запах вычищенных лошадиных стойл. Смешанный с сегодняшней густой влажностью, он перекрывает обычную летнюю сладость Фиаско. В этот поздний вечер на ипподроме, и в конюшнях остаются только тренеры и владельцы. Я оглядываюсь по сторонам в поисках темных кудрей, собранных в высокую прическу, и, конечно же, сразу замечаю мелькание рук моей лучшей подруги, увлеченно беседующей с кем-то в дальнем конце конюшни.
— Хэдс, — зову я.
Она оборачивается и встречает меня своей обычной приветливой улыбкой.
— Линк, что ты здесь делаешь?
Но ее улыбка быстро гаснет, когда я подхожу ближе. Она умеет читать меня лучше, чем большинство людей. Иногда даже лучше, чем Оливия. Ее взгляд падает на мои сжатые кулаки. Я прочищаю горло.
— Мне нужна минутка.
Она ничего не спрашивает. Она просто наблюдает, как я мысленно задаюсь вопросами и пытаюсь понять, что произошло. «Мне нужна минутка» действует как код. Несколько простых слов, которые дают понять, что что-то не так, и мне нужно место, чтобы разобраться с этим. Дружба для нас означает заставлять другого смеяться, когда нет ничего смешного, радоваться мелочам и понимать, когда другому пространство требуется больше, чем мудрые слова.
Может, я познакомился с Хэдли как с подругой Оливии, но по какой-то причине мы с ней стали ближе. Она околачивалась в нашем доме со средней школы, как давно потерянная сестра, которая никому не была нужна. Ей она оставалась и сейчас — моей лучшей подругой, которая больше походила на сестру.
— Леди Бриттани Кристина Пинк все еще оседлана. Можешь взять ее. — Она кивает мне за спину на стойло с одной из ее новых лошадей.
Светло-коричневые грива и хвост делают ее чертовски красивым животным.
— Я не буду так называть лошадь, — отвечаю я, любуясь ей. Она поскачет быстро, и это просто идеально. Мне нужно что-то вместо бурбона и драк.
Хэдли показывает мне средний палец.
— Она победила в трех номинациях. Это сделает ее обладательницей Тройной короны. Я это чувствую. — Она тычет указательным пальцем мне в грудь. — Ты будешь называть ее так и никак иначе.
Я выдавливаю улыбку.
— Это нелепо, ты же знаешь, да?
— И все же ты здесь, потому что считаешь меня своей лучшей подругой и тебе нужна помощь.
Я тяну за седло.
— Я тебя так никогда не называл.
Закатив глаза, она отмахивается от меня.
— Это не меняет сути. — Она проверяет крепежные ремни и проводит руками по шее лошади. — Она быстрая. — Хэдли сжимает мое предплечье. — Езжай с умом. Давай я принесу тебе сумку.
— Спасибо, — говорю я, проводя руками по волосам. Я оглядываюсь на нескольких парней, с которыми она разговаривала.
— Хэдс, все в порядке с этими парнями?
Наклонив голову, она бросает взгляд через плечо.
— Да ладно, они боятся меня больше, чем моего отца. Так что, да, все в порядке. — Она ободряюще улыбается мне. — Возьми это. — Она бросает мне свой ярко-желтый рюкзак. — Тебе нужно прикрытие? Или я тебя не видела?
Я закидываю рюкзак на плечо и делаю шаг к Леди.
— Никогда меня не видела.
Она снова хватает меня за предплечье, но на этот раз заключает в объятия. Крепко сжимает и отпускает, после чего ее глаза встречаются с моими.
— Мне нужно что-то знать?
Я быстро качаю головой и без лишних слов сажусь на лошадь. Ей не нужно ничего знать. По правде говоря, я тоже не хочу этого знать. Это секрет. Еще один. И в конечном счете я чувствую, что это моя вина.
Теплый ветер хлещет меня по лицу, и я замечаю, как солнце опускается все ниже, наконец-то касаясь линии горизонта в этот гребаный день. Я скачу без остановки. Последние лучи дневного света освещают поля кентуккийского мятлика. Обычно в этой части штата его не так уж много, но на протяжении следующих двух миль трава густая и такая высокая, что касается моих ботинок в стременах. Пока я еду, влажность немного уменьшается, превратив липкий день в вечер, когда я наконец-то могу дышать.
Я мог бы поехать к брату и взять лошадь из нашей конюшни, ведь у моей семьи их много. Но тогда мне пришлось бы объяснять, зачем мне это. Грант спросил бы, все ли со мной в порядке, несмотря на то, что он сам едва выживает. Мой младший брат — это лишь оболочка того, кем он был раньше. Эйс наверняка озадачил бы какими-то проблемами, которые нужно решить. Он так увлекся ролью старшего брата, что иногда забывает, как быть другом. А Гриз все бы понял, как бы я ни старался это скрыть. Мой дед всегда все знает, будто умеет предсказывать будущее. Я не хочу сейчас иметь дело ни с чем из этого. Пока сам во всем не разберусь.
