Алёна Белозерская - Один вечер в Амстердаме
С каждым выпитым глотком Зеф все больше утверждался в мысли, что ведет себя как пойманный вор, который беспокоится не о совершенной краже, а о том, что его поймали. К концу бутылки Зеф уже перестал себя жалеть и решил, что его жизненный путь был единственно верным, что ни один поступок не заслуживает осуждения и ему не в чем оправдываться. Он пришел к компромиссу с совестью, которая уже устала беспрестанно упрекать хозяина. Кроме того, алкоголь, вначале усугубивший ситуацию, теперь вдруг превратился в союзника, лишив разум возможности сомневаться и обвинять самого себя.
Зеф вспомнил последнюю встречу с де Фризом и самодовольно улыбнулся. Тогда он очень боялся Макса, сейчас он уже не казался ему страшным. Напротив, де Фриз виделся обычным человеком, в душе которого живут и слабости, и пороки. Не зря он, как трусливая собака, сидит в своем доме, боясь выйти на улицу. Видимо, этому отчаянно смелому господину есть чего бояться, раз он окружил себя плотным кольцом охраны, не давая даже мухе подлететь ближе, чем на сто метров. Но Зефу нужен был не Макс. Этот второсортный товар, хозяйский прихвостень, не интересовал его. Зеф все еще желал получить Генриха. И если некоторое время назад его желание отличалось хрупкостью и боязливостью, то теперь он был полностью уверен, что получит этого человека в свои руки. Зеф напитал свою душу готовностью обладать и уже не видел иного пути, кроме как идти и получить то, без чего жизнь не может продолжаться.
Он потерял все: своего ближайшего советника Энвера, которого сам же и приказал убрать за то, что тот решил оставить его; Пирро, который был верен до последней минуты; Маргарет, благодаря которой мечтал выйти на Генриха. Единственное, что ожидало его, — это арест и бесславный конец в одной из тюрем Германии. Зеф представил, как дети и внуки станут стыдиться его, и скривился от этой картины. Оставалось одно — обменять свою свободу на Генриха. Но это будет сложно сделать, почти невозможно. Помочь в столь опасном деле никто не мог, а главное, не хотел. Ни у одного управляющего Зеф не смог заручиться поддержкой. Большинство из них тихо исчезли, остальные, которые не боялись полиции, так как чувствовали за собой силу, многократно превышающую ту, что несли с собой органы правопорядка, вероломно отказали. Габи Тасман напрямую сказала, что будет рада, если он пустит пулю себе в лоб. Зеф даже задумался над ее предложением, однако понял, что не сможет лишить себя жизни. Отчаяние еще не настолько захватило его, чтобы поднести пистолет к виску и одним движением остановить игру, в которой он проиграл. Зеф знал, что впереди его ждут только титры. Конец истории жизни уже близок, однако он до последнего цеплялся за возможность сыграть еще в нескольких кадрах.
Когда в номер постучались, Зеф даже не сразу понял, откуда доносится звук. Потом неровной походкой направился к двери. На пороге стоял Камиль, который занял место погибшего Пирро, такой же злобный и непримиримый. Единственное, что отличало его от предшественника, — это приятная внешность. Камиль был молод и хорош собой, черноволос и статен словом, настоящий албанец. Зеф улыбался, рассматривая его, а Камиль в нерешительности переступал с ноги на ногу, не понимая, отчего босс так весел.
— Эльза ван дер Ассен вернулась к себе на виллу, — наконец сказал он.
— Одна? — спросил Зеф, пропустив Камиля в комнату.
— Одна. Но дом по-прежнему под охраной, правда, она уменьшилась. На территории осталось всего шестеро.
— Странно, — пробормотал Зеф. — Но это к лучшему.
Камиль бросил на Зефа вопрошающий взгляд, ожидая дальнейших приказаний.
— Через час будьте готовы, — сказал Зеф. — Сколько нас?
— Одиннадцать, — отчеканил Камиль и добавил: — С вами.
— Очень хорошо.
Зеф устало опустился в кресло и закрыл глаза. Он не слышал, как за Камилем закрылась дверь, снова погрузившись в размышления. Через час, самое большее через два, все закончится. Либо он получит Генриха, либо лишится жизни. Замысел был прост: ворваться в дом Эльзы и, взяв ее в заложницы, требовать, чтобы хозяин «Аквилона», наконец, вышел из своего укрытия. Возвращение Эльзы в Амстердам подтверждало мысли Зефа о том, что Генрих находится где-то рядом. Люди возвращаются только к тем, кого не могут оставить, следовательно, Эльза приехала за своим мужем. Если это так, то Зеф перевернет весь город, но найдет его. А может, долго искать не придется и Генрих обитает в том же доме, где и его обожаемая Эльза.
* * *В воздухе стояла непривычная тишина. Эльза прошлась по дому, словно прощалась с местом, где прошли самые страшные и счастливые годы ее жизни, надолго задержалась в спальне, перед портретом, который когда-то подарил Генрих. Как всегда, Эльза не нашла в той холодной особе и себе ничего общего, но улыбнулась женщине, с любопытством следящей за ее действиями. Госпожа ван дер Ассен присела на кровать и с легкой тоской в глазах оглядела комнату. Ей было грустно и вместе с тем хорошо на душе. Печаль появлялась внутри, когда она думала, что навсегда покидает это место, но быстро исчезала, стоило вспомнить о том, с кем Эльза уезжает в новую жизнь. Скоро должен приехать Макс, и, как только он появится, они через тоннель выйдут к озерам. Возле дома дежурят полицейские, не стоит заставлять их нервничать, выходя с чемоданами через главные ворота, лучше исчезнуть тихо и незаметно. Несколько дней они еще не смогут понять, что Эльзы и Макса нет на вилле и на территории находится лишь охрана, которая присматривает за пустым домом. Уйти таким таинственным образом Эльза решила из-за Макса. За себя она не боялась. Даже если у агентов Интерпола и появятся соображения о том, кто на самом деле является Генрихом, они ничего не смогут ей инкриминировать. Это будут лишь предположения, не более. Никаких фактов, только догадки. Для общества Эльза ван дер Ассен останется человеком с безупречной репутацией, владелицей сети цветочных магазинов, у которой никогда не было проблем с законом. Но на Макса у Интерпола может иметься компромат, хотя тот всегда проявлял осторожность. Он никогда не вступал в прямые контакты с поставщиками, только координировал их деятельность, находясь в стороне. Конечно, ему приходилось встречаться с управляющими, но встречи эти всегда проходили в публичных местах и имели миролюбивый характер. Найти в них что-либо провокационное будет сложно, и даже фотографии, сделанные в момент, когда он давал инструкции главам секторов, не смогут являться доказательствами причастности к деятельности «Аквилона». И все же Эльза страховала Макса, желая тихо и без лишнего шума увезти его из страны.
Она с восторгом думала о предстоящем, понимая, что, только оставив этот дом и навсегда порвав с Генрихом, сможет жить по-настоящему, но также не могла не вспомнить, что оставляла за плечами. Три раза в своей жизни Эльза любила: один раз — нежно, второй — благодарно, третий страстно. Все эти три любви были разными, как и мужчины, к которым она испытывала чувства. Но каждый из них оставил неизгладимый след в ее жизни. Павел подарил Риту, Генрих научил быть жестокой, Макс пробудил в ней женщину. Только он смог стать тем мужчиной, ради которого она готова была изменить мир вокруг себя. Эльза задумалась о том, что если бы Генрих не поверил Сапо, они до сих пор были бы вместе. Тогда ей не пришлось бы примерить на себя его образ и прожить его жизнь. Она была бы лишь женой, другом, но, к сожалению, не женщиной. Макс так и остался бы мечтой, которую она всегда хранила бы в своем сердце. И ей было бы больно видеть его каждый день и не иметь возможности дотронуться. Эльза вспоминала, как радовалась, когда он приезжал на виллу, и пыталась спрятать от Генриха свое хорошее настроение. Она по крупицам узнавала сведения о Максе, словно старалась незаметно к нему приблизиться и сделать его частью своей жизни. Многое он сам рассказывал о себе в том кафе, где они часто пили кофе. Он рассказал о веселом детстве, о том, что его родители были русскими и уехали в Голландию задолго до развала Союза. Эльза с интересом слушала о его младшей сестре, которая сейчас живет в Нью-Йорке, о годах учебы в университете, где Макс изучал юриспруденцию. Он сказал, что всегда хотел иметь турбюро и осуществил свою мечту, открыв агентство, которое, кстати, процветало на рынке туристических услуг. А к Генриху попал благодаря Сапо, лучшему другу, с которым познакомился еще в школе и который, не задумываясь, пожертвовал им, пытаясь упрочить свое положение в «Аквилоне».
