Наталья Андреева - Дети белой богини
Она попятилась. Вошли. В небольшой двухкомнатной квартирке сразу стало тесно. Из кухни вышел Павел, удивленно глянул на непрошеных гостей.
- Павнов Павел Михайлович? - спросил Горанин.
- Да, - ответил он и с ненавистью глянул на старшего следователя.
- Вот постановление, подписанное прокурором. Ознакомьтесь.
И тут Павел уставился на него, Александра Завьялова:
- Так вот что вы вчера имели в виду! Вы знали!
- Начнем с большой комнаты, пожалуй, - кашлянув, сказал участковый.
Как только все прошли в комнату, из маленькой выполз заспанный Василий:
- Мать? Что такое?
- Обыск у нас, Вася, — растерянно взглянула на него Ирина Михайловна.
- Как это?
- Гражданин, документы у вас есть? - обратился к нему Герман.
Василий явно перетрусил. Когда вынимал из буфета барсетку, руки у него дрожали. Вскоре участковый привел старушку-соседку, и обыск начался. Прошло около часа. Как и ожидал Завьялов это ничего не дало. Павел держался очень уверенно. А Герман, казалось, ничуть не расстроился. По окончании процедуры спросил:
- Гражданка Павнова, у вас имеется сарай?
- Да, имеется, - кивнула та. - Вы скажите, что ищете. Может, я сама отдам?
- Что у вас хранится в сарае?
- Картошка хранится. Огурцы соленые. Помидоры. Тушенка в банках. Рыбацкие снасти.
- И больше ничего? Может, из одежды что-нибудь?
- Пара старых телогреек, - пожала плечами Ирина Михайловна.
- Давайте пройдем в сарай.
Участочек Павновых располагался по самому краю оврага. Сараюшка норовила туда уползти. Нагнувшись над замком, Герман внимательно его осмотрел.
- Следов взлома не наблюдается. Так?
- Да его ногтем можно открыть! - не выдержал Павел.
- Что ж вы, воров не опасаетесь?
- Воруют в основном на дачах, - хмуро сказал Павел. - А у нас здесь тихо. И Мамоново напротив. Там собаки злые.
- Открывайте сарай, - сказал Герман Ирине Михайловне.
Та послушно нагнулась над замком. Он же отметил машинально: Павел прав. Такой замок легко можно открыть. Мало того, что стандартный -для человека, обладающего определенными навыками, пара пустяков.
- Граждане понятые, попрошу быть внимательными, - напомнил Герман.
Ломик стоял на самом виду. Был прислонен к стенке сарая и сразу же бросался в глаза. Указав на него, Герман спросил:
- Это ваше?
- Да вроде был такой, - снова пожала плечами Ирина Михайловна.
- Наш я прошлой зимой потерял, — напомнил ей Павел. - Забыл на рыбалке, я же тебе говорил.
- Значит, прошлой зимой ломик у вас был? — спросил Горанин у Ирины Михайловны.
- Да, - кивнула она.
- Попрошу изъять, — обернулся Герман к оперативникам. - Аккуратнее.
Когда ломик вынесли на свет, все увидели на нем следы запекшейся крови. Завьялов, обладал идеальным зрением. Немного пригнувшись, отметил прилипший волос. И содрогнулся. Каштановый. Машин. Ему стало нехорошо.
Ирина Михайловна ахнула:
- Паша! Что это?
- Ма, ну откуда же я знаю? - равнодушно откликнулся Павел.
- Это орудие убийства, - сказал Герман. - Конечно, будет экспертиза, но я почти уверен... Прот должаем обыск.
Через несколько минут из сарая вынесли черную куртку из плащевки. На ней также видны были бурые пятна, похожие на засохшую кровь.
- Это ваше? - спросил Герман.
- Да, мы торгуем такими куртками,' - упавшим голосом сказала Ирина Михайловна.
Павел угрюмо молчал.
- Так и запишем. На куртке видны бурые пятна. Предположительно, кровь. Вещь так же будет направлена на экспертизу. Ну, я думаю, оснований для задержания достаточно?
И тут нервы у Павла сдали. Он побежал. Скатился в овраг и рванул в сторону Мамонова.
- Стой! - закричал Герман и выхватил пистолет.
- А-а-а! - разнесся над оврагом отчаянный крик Ирины Михайловны. - Пашенька, не надо! Не надо, Пашенька!
И тот остановился. В овраг уже спускались оперативники и участковый. Герман стоял, нацелив оружие на Павла. Лицо у него был страшное.
- Герман! - твердо сказал Завьялов. - Опусти пистолет!
- Это же твоя жена! Он убил твою жену!
- Не твою же. Опусти.
Горанин нехотя опустил пистолет. Из оврага, сопровождаемый милицией, вылезал перепачканный грязью Павел.
- Попытка совершить побег также будет отмечена в протоколе, — сквозь зубы процедил Горанин.
- Что, свел со мной счеты?! Да?! Свел?! -закричал Павел. - Сволочь!
Пистолет в руке Германа дрогнул. Но он сдержался. Так же сквозь зубы процедил:
- Щенок. Надо было тебя пристрелить. При попытке побега. - И нехотя засунул оружие во внутренний карман черной кожаной куртки.
Когда Павла сажали в милицейский «уазик», тот, обращаясь только к матери и ни к кому больше, несколько раз повторил:
- Я не убивал. Неужели непонятно? Я не убивал...
...В прокуратуру Завьялов ехал снова в машине Германа. Тот постепенно успокаивался, обретал свой нормальный вид. Но забыть, какое лицо было у него, когда он поднял пистолет, Александр уже не сможет никогда.
- Что молчишь, Зява? - наконец заговорил Горанин. - Ну вот, все и кончилось.
- Ничего еще не кончилось, - покачал головой Завьялов.
- А ломик? Или ты не веришь, что именно им убили Машу? Ну так экспертиза...
- Верю. Им.
- Так в чем дело?
- Сам не знаю.
- В прокуратуре нас Федор дожидается. Сейчас проведем процедуру опознания и начнем допрос.
Возразить было нечего. Когда приехали в прокуратуру, Павла одели в ту самую черную куртку. Она пришлась впору. И тут Завьялов засомневался: действительно ли не виноват Павнов? Ломик могли и подбросить. Но куртка! Его ведь размер!
Сторож, которому предъявили для опознания трех мужчин примерно одинакового роста и телосложения, без малейших колебаний указал на Павла:
- Вот он. Он пробегал под окнами. Точно.
- Вы врете, - сказал Павел.
- Задержанный, попрошу без комментариев -оборвал его Герман. - Понятые, подпишите протокол опознания.
Отозвав Горанина в сторонку, Завьялов сказал:
- Ты не имел права надевать на него эту куртку. На ней кровь. Разумеется, любой в этом случае укажет на испачканную куртку, не обращая внимания на то, кто в нее одет.
- Не учи меня, - хмуро сказал Герман. - При Допросе будешь присутствовать?
- А разве мне можно?
- Хочешь сказать, что я нарушаю закон?
- Слишком уж часто, Герман. Есть такая поговорка: закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло. Так вот, ты, по-моему, в это самое дышло просто-таки впрягся. А закон за тобой, как телега тащится. Только чтобы тебе было удобно.
