Наталья Андреева - Дети белой богини
-Либо?
- Либо подсунуть девчонке другую игрушку. Авось она от меня отстанет.
- А по-моему, она тебя очень любит.
- Ты-то откуда знаешь? - удивился Герман.
- Это видно. Когда любят - видно.
- И кого, по-твоему, я люблю, раз это видно?
- Это было бы слишком смелое предположение.
- Вот и не надо, - поспешно отвел глаза Герман. - Ну что ты на меня так смотришь? Осуждающе. Мол, морочу голову девчонке. Да ведь это она ко мне приклеилась, не я к ней! Не люблю я ее! Понимаешь ты? Не люблю. Будь она дочь премьер-министра! Самого президента! Ничего это не изменит! Она много курит, слишком тощая, взбалмошная, капризная. Истеричка! Много красится, вечно пачкает косметикой постельное белье. Это мелочь, на таких мелочах и держится любовь. Тьфу ты! Нельзя же так часто повторять это слово! Давай-ка, Зява, выпьем. - И после паузы мрачно добавил: - За любовь.
Горанин выпил, закусил маринованным огурчиком.
- Значит, в понедельник. Хочу, чтобы все было на твоих глазах. Я тебе предварительно позвоню, потому как не знаю, во сколько получу санкцию. Предполагаю, что с утра. Встретимся на Пятачке. По моим сведениям, Павновы живут поблизости. - Вздохнув, добавил: - Никуда сегодня не пойду. Устал. Ника вместе с мамашей в столицу отбыла. За покупками. Она мне звонила: «Чего тебе привезти, дорогой?» Как будто я уже ее собственность! Но ничего. По дороге ей мозги-то промоют. Шофер повез. А папа, значит, в загуле. Отрывается по полной. У них в особняке тишина. Он даже отрывается тихо, беззвучно. Просто пьет, пока не свалится. Как я его понимаю! Знаешь, я тоже ее боюсь, Аглаю. До смерти боюсь. Только т-с-с-с... Никому.
- Знаешь, я, пожалуй, пойду, - поднялся Завьялов. - А ты отдыхай.
- Думаешь, я, как он? - оскалился Герман. -Не-е-ет, Зява! Шалишь! Мы, Горанины, на цыпочках гулять не умеем. Впрочем, ты прав, мне поспать надо. У меня сегодня еще одно важное дело.
- Какое дело?
- Да так, пустячок.
Как всегда, он сам себе противоречил. Но таков уж был Герман Горанин.
...Мимо больницы Завьялов почти бежал. Вот все и решилось. В понедельник прокурор выдаст ордер на арест Павла Павнова. А Герман его обязательно дожмет. Но ведь есть же истина! И есть справедливость! Надо, чтобы не просто кто-то сидел за убийство Маши, а сидел тот, кто виноват. Только тогда ему станет легче...
День пятый
Визит к Павновым пришлось отложить до вечера. В воскресенье часов до трех они торгуют на рынке, а приехав, наверняка сядут за стол. Конечно, нарушать семейную идиллию не хотелось, но выбора не было. Завтра будет поздно.
Едва дождавшись шести часов, Александр отправился на окраину Фабрики. Нужный дом стоял в ряду кирпичных пятиэтажек последним. Прикинул: отсюда до больницы не так уж и далеко. Минут пятнадцать, если быстрым шагом. Еще поднимаясь по лестнице, почувствовал запах тушеного мяса. Ах, как не вовремя! У людей праздник, дорогие гости из Москвы. Вспомнилась крикливая женщина, жена Павнова-старшего, и сразу захотелось развернуться и уйти.
Дверь открыла Ирина Михайловна.
- Вам кого? - спросила улыбаясь. Она была чуть под хмельком, веселая.
- Мне Павла. А вы меня не помните? Женщина наморщила лоб.
- Вы у нас воспитательницей были. В детском саду. Я понимаю, столько лет прошло! Я Саша Завьялов.
- Завьялов... Нет, не помню. Паша! - обернувшись, крикнула женщина. - К тебе пришли!
- Кто там, мать? — раздался мужской бас. Не Пашин, старшего брата. - А ну, зови сюда, за стол! Гулять будем!
- Вы проходите, - посторонилась Ирина Михайловна. - Милости просим.
Он вошел в тесную прихожую и стал снимать ботинки. Хозяйка прошла на кухню, откуда и плыл аппетитный запах. Квартирка была небольшая, двушка, со смежными комнатами и крохотной кухней. Стол был накрыт в большой, а дверь в маленькую прикрыта. Кроме Павла, старшего брата и его крикливой жены за столом сидели еще пять человек. Три женщины средних лет в пестрых платьях и два абсолютно пьяных мужика. Брат Павла был немного трезвее их.
- Тесновато у нас, - пожаловалась Ирина Михайловна, внося в комнату блюдо с мясом, и радушно пригласила: - Да вы проходите, присаживайтесь за стол.
- Мать, тарелку гостю! И рюмку! - скомандовал старший Павнов.
- Да я на минутку. Мне к Павлу. По делу.
- Садись, садись! Не обижай! - загудел Василий.
Пришлось присесть. Стол был обильный, московские гости не поскупились. Колбаса, разложенная на тарелке, явно не местного производства. В N колбасу покупали так редко, что от вкуса ее отвыкли. Да и вид ее был не слишком привлекательный. Консервы, видимо, тоже привезли из Москвы: в банке лоснились жирные, целенькие шпроты, в другой розовел аппетитный лосось. То что продавалось в N, чаще всего бывало просроченным. Но вот огромные котлеты, уж точно, лепила Ирина Михайловна. И соленые помидоры были свои, родные. Любимый сорт местных женщин.
Павнов-старший тут же наполнил рюмки.
- Нет, я не пью. - Александр покачал головой.
- Обижаешь!
- По болезни. - И он тронул шрам на голове.
— Понимаю. Не пьешь, так не пьешь. Ну, будем! - скомандовал Василий, и гости послушно опрокинули рюмки.
Павел тоже не пил. Насчет подозрительной компании и злоупотребления спиртным Герман, похоже, погорячился. Уединиться с новым гостем Павнов-младший не спешил. Косился на нежданного гостя, но из-за стола не поднимался. Меж тем Павнов-старший продолжая начатый разговор, басил:
- Вот вы говорите: Москва, Москва. А Москва, она - столица! Народ там богатый. Я вот работаю в автосервисе. Тыщ пятнадцать в месяц имею.
- Иди ты! - ахнули гости.
- Квартиру снимаем. Но баба у меня не работает. Сынок ходит на эту... Как там ее, Валька?
- Ай-ки-до, — по слогам сказала жена, поджав губы.
- Во! В отпуск в этом году не ходил, зато купил машину. Новую. «Жигуль» взял, четверку.
- Ах, молодец! - закивали гости.
- А как там, вообще, в Москве? - поинтересовался усатый мужик, по виду ровесник Павнова-старшего.
- Москва - это... Москва! Во! — поднял вверх большой палец Василий. - Здесь что? Дыра! Ни культуры, ни понятия.
- А я с вами не согласен, - сказал вдруг Завьялов. - Родину любить надо. Почему все должны жить в Москве? Разве у нас не красиво? Какая река, а леса какие! Воздух чистый, земля плодородная. А люди? Хорошие у нас люди. И приезжаете вы к нам потому что здесь люди хорошие. Ну, живут они бедно. Может, потому вы хорошо живете. Разве не так?
- Мать! Это кто? - оторопел Василий.
- Это к Паше, Васенька. Павнов-младший тут же поднялся из-за стола. Кивнул Завьялову:
- Пойдемте на кухню.
