Галина Романова - Демон ревности
Тасуя коробки с пирожными и печеньем, он снова почувствовал легкое раздражение. Занимается черт знает чем. Разве это его дело? Это дело женщин. А он за короткое время сразу двух ухитрился потерять. Одну заботливую и надежную как скала. И вторую — красивую, богатую, страстную.
И теперь что? Илья замер с коробкой эклеров в руке. Снова в поиск? Красивую выбирать или надежную? Страстную или заботливую? А вдруг снова не выйдет? Что, все сначала?
Это же не закончится никогда!
— Черт, — выругался он и швырнул коробку с пирожными обратно на прилавок.
Странно, но ему вдруг сделалось грустно и одиноко. Захотелось, чтобы на его руке сейчас висела какая-нибудь женщина. Кира, Катя, Нина, Таня — все равно. Лишь бы глядела с обожанием и щебетала что-нибудь милое.
Значит, снова поиск, подумал Илья, выходя на улицу с покупками. Вот разберется с имуществом, уедет за границу, и уже там, наверное. Уже там.
— Илья Сергеевич, — окликнули вдруг со спины. — Извините, бога ради!
Илья осторожно обернулся. Голос точно не был ему знаком. Внимательно осмотрел мужика, что его позвал, благо уличные фонари горели и видимость была сносной.
Высокий, светловолосый, не молодой, но и не старый. Может, даже ровесники. Одет в куртку с капюшоном, джинсы, теплые кроссовки, руки в карманах. Достаточно привлекателен, но не очень ухожен, подумал Илья. Нет, он его точно не знал. Мужик точно не его круга, не бизнесмен. Уж не мент ли? Во рту сделалось сухо, а в животе холодно и пусто. Хотя это запросто могло быть и от голода, он с утра ничего не ел.
— Мы знакомы? — холодно поинтересовался Илья.
— Не думаю. Моя фамилия Макаров. Дмитрий Викторович Макаров.
И мужик, черт бы его побрал, достал из кармана удостоверение полицейского и почти прижал его к глазам Ильи.
— Понятно, — кивнул Илья и зашагал по тротуару в сторону дома. Торчать рядом с магазином он не собирался. Да и замерз, как собака бездомная.
— Есть разговор, — Макаров Дмитрий Викторович не отставал. — Вы уж простите, что я вас окликнул. Случайно заглянул сюда, а тут вы.
Врет как сивый мерин, решил Илья, но кивнул согласно. От дома наверняка его вел, поджидал, пока выйдет с покупками.
— Мы не могли бы поговорить? — спросил Макаров, когда Илья остановился возле ворот с очевидным намерением не впускать наглого мента в дом.
— Я все разговоры с представителями правопорядка предпочитаю вести в официальной обстановке, — ответил он демонстративно недружелюбно.
— Понятно. И это правильно, — Макаров достал руку из кармана и помотал указательным пальцем. — Но я неофициально, Илья Сергеевич, я сам по себе.
— Не понял?
Илья переложил пакеты в одну руку и принялся озябшими пальцами открывать замок на калитке ворот.
— Что значит неофициально?
— Я не работаю в том отделе, который ведет дело об убийстве вашей невесты.
— А где же вы работаете, не понял?
Илья свел брови на переносице. Только частных сыщиков ему сейчас и не хватало. Таких пронырливых, въедливых, не обремененных протоколами и отчетностью.
— В соседнем. В соседнем отделе я работаю, Илья Сергеевич.
— И что желает от меня соседний отдел?
Калитка наконец открылась, Илья вошел на свою территорию и обернулся на мента. Тот пер следом. Он возмущенно воскликнул:
— Да что вам надо?!
— Я хочу помочь Кире, — просто ответил мент и быстро пошел к крыльцу.
На крыльце они молчали. Илья размышлял, ворочая ключом в замочной скважине, Макаров за ним наблюдал. Вошли в дом, Илья сразу разделся, переобулся в домашние туфли. Макаров снял куртку, подошвы кроссовок отер о коврик у входа, снимать не стал.
А у Ильи, между прочим, теперь прислуги нет. Ему что, за ним следы от грязной обуви самому подтирать? Но промолчал, кивнул в сторону кухни. Там сразу принялся разбирать покупки. Поставил варить кофе, нарезал бутерброды. Предложил гостю, тот отказался. Илья небрежно пожал плечами и принялся есть. Макаров молчал почему-то, пристально рассматривая кухню.
— Странные шкафы, — вдруг вымолвил он, ткнув пальцем в сторону южной стены.
Илья проследил за его жестом и похолодел.
Господи, как же он сам-то не додумался? Шкафы! Они у́же сантиметров на тридцать, чем все остальные. С виду такие же, а сбоку уже. Там может быть фальшивая стена. А за ней…
Он весь дом перерыл в поисках сейфа. А он мог быть тут, под бдительным оком старой ведьмы! Не опустошила ла она и сейф, как шкафы, вот что. Надо срочно выпроваживать гостя. Срочно!
— Что вы хотели? — спросил Илья, наскоро прожевав. — Как именно вы собираетесь помочь Кире? И почему? Вы ее любовник?
— Нет, что вы, — фыркнул Макаров и снова покосился на странные шкафы по южной стене. — Нас познакомил случай. Несчастный случай.
— В смысле? — Илья нарочно переместился на противоположную сторону стола, чтобы отвлечь глазастого гостя от южной стенки.
— Ваша бывшая жена попала в аварию, помните?
— Да, что-то такое было, — отозвался Илья.
— Так вот, я помог ей выбраться. Потом ждал с ней, пока не приехала ее подруга. Ирина.
— Стоп! — взгляд Ильи загорелся. — А я вас вспомнил! Это вы были с Кирой в том кафе, когда она бесновалась? Вы вместе обедали, да?
— Да.
— Ага. — Он приложил указательные пальцы к губам, подумал. — Сначала вы спасаете ее на дороге. Потом вместе обедаете. И еще смеете утверждать, что не любовники?
— Послушайте, Илья. — Еле сдерживая клокотавшее в нем бешенство, Макаров холодно улыбнулся. — Дело ведь не в том, с кем обедала ваша жена почти месяц назад. Дело в том, с кем она обедает сейчас.
— А с кем? — не понял Илья.
— С уголовницами. С отъявленными мерзавками. Которые не особо разборчивы в методах, когда «прописывают» вновь прибывших. Ее там могут бить, унижать. Вам это понятно?
— Понятно. — Илья насупился. — Именно поэтому я, являясь лицом пострадавшим, нанял ей адвоката.
— Он сегодня получил отвод, — сообщил Макаров.
— Почему? Это хороший адвокат! Он бы мог помочь! И Кира была не против.
— Сомневаюсь, — перебил Дмитрий. — Он дорого берет за услуги, но к этому делу подошел слишком поверхностно.
— Почему вы так решили?
— Потому что он требует от Киры подписать чистосердечное признание своей вины.
— Все правильно. Она подпишет явку с повинной, станет сотрудничать со следствием, и это ей зачтется.
— Снисхождение суда, учитывая жестокость преступления, может быть весьма несущественным. — Макаров вздохнул и кивком указал на плиту. — Ваш кофе безнадежно сбежал.
Илья вздрогнул и бросился к плите. Схватил почти пустую турку, швырнул ее в раковину и принялся кухонным полотенцем неуклюже вытирать кофейную гущу с варочной панели. Выпил кофе, называется. А все этот наглый мент. Он виноват. Он вторгся к нему в дом и несет какую-то чепуху.
