Галина Романова - Демон ревности
Об Илье Степанове, который тоже провел в тюрьме немало времени и даже будто подхватил там какое-то нервное заболевание, он почему-то даже не подумал.
Эпилог
— Макаров, это просто дурдом какой-то! Ты не представляешь, что происходит!
Истеричные нотки в голосе Ирины ранним утром воскресного дня заставили его поморщиться. Он приоткрыл глаза, глянул на будильник. Девять. В принципе, пора было подниматься. Готовить себе холостяцкий завтрак из кофе, яиц и замороженной творожной запеканки. Мыться, бриться, собираться. Он сегодня с Василиской в полдень должен встречать в аэропорту ее благоверного.
Почему-то ей было важно, чтобы папа был рядом. Он не против, он даже рад. Хотя обнимать при встрече ее Олега и изображать радость не очень-то Макарову хотелось. Но ради дочки потерпеть он готов.
— Что за шум? — Он протяжно зевнул в телефон.
— Спишь, что ли? — Ирина подозрительно притихла и вдруг спросила со странным придыханием: — Один?
— Что — «один»?
— Спишь один?
— Тебе-то что, Ир? — Макаров весело рассмеялся. — Замуж за меня не пошла, хотя я твою подругу вызволил из тюремных застенков. А моя интимная жизнь не дает тебе покоя! Это как понимать?
— Никак, — огрызнулась Ирина и забубнила: — Замуж ты меня не особенно-то и звал.
— Нашлись более энергичные, — поддел он.
— Это ты про Виталика, что ли? — фыркнула она. — Ой, я тебя умоляю! Нашел конкурента!
— Но за него ты все-таки выходишь, Ир, — упрекнул Макаров.
И тут же вдогонку подумал, что не женится, наверное, уже никогда.
Она помолчала, тяжело повздыхала, потом ответила:
— За него выхожу, потому что ты плохо звал.
— Я понял, — снова рассмеялся он. — Но тем не менее, Ир, совет вам да любовь.
— Спасибо, — фыркнула она. — Благодетель!
— Так ты чего орала-то, Ир? Что-то с бизнесом опять не так? Я вроде с твоим Борисом Ивановичем все решил. Бузит?
— Да ничего он не бузит, Макаров. Все у нас с ним решено, спасибо. Я выкупаю у него контрольный пакет акций, он рад, что все мирно устаканилось. Я тоже рада. Бизнес ни при чем, Макаров. Кира!
— Что опять?
Вот сам не понял, чего так внутри все оборвалось. Выскочил из кровати и в одних трусах заметался по комнате. Рванул штору в сторону, распахнул балконную дверь и босиком вышел под мартовский пронзительный ветер. Немного остудило и утихомирило неожиданное смятение, схожее со страхом. Он попятился в комнату, запер балконную дверь. Вернул штору на место.
— Чего молчишь? Куда она вляпалась на этот раз?
— Все туда же, Макаров. Все туда же. — Ирина даже всхлипнула.
— То есть? Ее снова нашли рядом с трупом?
Черт побери, он аж осип на последнем слове. Кира умрет, но в камеру больше не вернется. Так она сказала, когда ее выпустили и она в слезах благодарила Макарова.
— Тьфу-тьфу-тьфу! Ты чего, сдурел? — прикрикнула на него Ирина.
— Так что тогда?
— Она снова выходит замуж!
— И что в этом плохого? — не понял он и с облегчением рассмеялся. — Ты-то выходишь, а ей что, нельзя?
— Так она снова за Илью выходит, Макаров! За Степанова Илью! Он уже продал дом своей покойной невесты, ее бизнес и переезжает за границу. Куда-то там уже вложился, по слухам. И Кира, дурочка, едет с ним. В качестве жены! Так же нельзя, Макаров!
— Чего нельзя? — Ему вдруг сделалось грустно и чуточку завидно. — Так любить нельзя, как она?
— При чем тут любовь, Макаров? — Ирина оторопело помолчала. — При чем тут любовь?
— А чего тогда нельзя? Так прощать нельзя?
— Как — так?
— Так, как Кира. Не оглядываясь на прошлое, не вспоминая боль. Знаешь, я ей даже немного завидую. Я бы тоже так хотел.
И он взял и отключился. Пошел на кухню, поставил сковороду на огонь. Налил масла. Разбил в сковороду три яйца. Присыпал солью. И замер.
А ведь и правда хотел бы. И любить так уметь, и прощать. Но на это ведь особый талант нужен. Особый! Он в этом отношении бездарен, н-да…
Снова телефон позвонил, когда Макаров уже посуду всю перемыл после завтрака.
— Позавтракал, побрился, Дима? — ядовито поинтересовался капитан Смотров.
После того как Лапина арестовали, он неожиданно перевелся к ним в управление и запросился к Макарову в отдел. И они теперь работали вместе. Собачились всласть!
— Ну, — отозвался настороженно Макаров.
— Тогда выходи, дружище, я под твоими окнами.
— С гитарой?
— Нет, с опергруппой, дружище. Выходи, ждем.
— Что опять? — притворно заныл Макаров, хотя почувствовал неожиданное облегчение.
Не придется теперь изображать радость при встрече с зятем, не придется жать его руку и приветливо хлопать по плечу. Василиска? Василиска переживет. Она забудет о папе через три минуты после того, как муж выйдет к ней с багажом. Там, по слухам, пода-а-арков!
— У нас опять дело, Макаров. Срочное, важное дело.
— Без меня никак? — Он уже тянул свитер за рукав из шкафа.
— Без тебя, может, и как, но вот без твоего таланта…
— Пф-фф, — фыркнул он. — В чем же ты считаешь меня талантливым, если не секрет?
— Ты их видишь, Дима. Ты их насквозь видишь!
— Кого, Гена?
Носки попались разные, и хрен с ними, черные и черные. Джинсы, ремень, куртка. Телефон в руке возле уха. Ключи. Где чертовы ключи?
— Кого я насквозь вижу, Гена?
— Благословленных злом мерзавцев, — без тени пафоса или юмора ответил Гена. — А этот особенный, тут без твоего таланта никак.
— И кто же он?
— Воронов! Господин Воронов Игнат Валентинович. Он все же попался на собственной алчности, Дима. Но, — Смотров сделал паузу, — это не имеет к тройному убийству, которое мы с тобой расследовали, никакого отношения, майор. Это уже совсем другая история.
