Кристи Филипс - Хранитель забытых тайн
— Может быть, вы и правы. Но если ему кто и расскажет, то только не я.
Эндрю все вертел ключ в старом и не очень податливом замке двери архива.
— Что там у вас? — не выдержала Клер.
— Ключ застрял.
Он повертел его снова, одновременно с силой дергая ручку двери.
— О господи! — воскликнул он, — Заело. Не открывается. Черт бы его побрал.
— А есть тут другой выход?
— Нет.
Эндрю вынул из кармана мобильник, открыл крышку и нахмурил брови.
— Нет сигнала, — мрачно сказал он. — Попробуйте ваш.
— Я не взяла с собой телефон.
— Черт побери, — снова сердито проворчал он. Потом посмотрел на Клер и попытался улыбнуться. — Извините. Я не хотел. Надо держать себя в руках. Но боюсь, мы с вами тут застряли надолго.
— Неужели здесь нет другого выхода?
— Сюда ведет только эта дверь.
— А если ее взломать?
— Эту дверь ставили больше трехсот лет назад, — саркастически произнес Эндрю. — Даже если мы вами вдвоем попробуем выбить ее, она и не пошевелится.
До нее наконец дошло, в каком серьезном положении они оказались: они замурованы в каменном мешке. Не говоря о том, что она промерзла до костей, устала и сильно проголодалась. Если кто-нибудь случайно не сунется по какому-нибудь делу в архив — хотя уже поздно и это маловероятно, — им придется просидеть здесь как минимум до утра.
— Да-а, что и говорить, влипли… это все я виноват, — тяжело вздохнул Эндрю, — Представьте, завтра по всему колледжу мгновенно разлетится новость: доктор Кент и доктор Донован освобождены из подвалов архива, где они провели вместе всю ночь. Пытливые умы хотят знать: перепихнулись они или нет?
— Перепихнулись? — озадаченно переспросила Клер.
— У вас в Америке говорят, насколько мне известно, потрахались.
— А-а-а. Неужели людям больше нечего делать, как только сплетничать?
— Почему, есть что делать, но, насколько мне известно, это везде так, и одно другому не мешает. Представляю, с каким удовольствием все будут чесать языками.
— Почему вас так волнует, что про вас будут говорить какие-то дураки?
— Вы своими глазами видели, что тут у нас в Тринити творится, наверное, думаете, что здесь всем наплевать на честь, долг, доброе имя… но уверяю вас, большинство в колледже высоко это ценят, и я в том числе. Людям рты не заткнешь, но ведь можно не давать им повода болтать о тебе что попало.
— И вы что, всю жизнь собираетесь оглядываться, как бы чего про вас не сказали? Так жить — уж лучше утопиться.
— Правда? — хмыкнул Эндрю, — А хотите знать, сколько людей уже на следующий день знали, что накануне вечером вы обжимались с Дереком?
— Нет, не хочу! А вы все еще злитесь на меня за это, правда?
— Да не злюсь, просто все это как-то странно. Я хочу сказать, двух недель не прошло, как вы здесь появились, и на тебе, вдруг вижу, как вы целуетесь, и с кем? С Дереком Гудменом…
— Нет, вы злитесь.
— Нет, не злюсь, просто удивляюсь, что вы в нем нашли…
— Ну признайтесь, вы злитесь.
— Ладно, может, и правда, злюсь немного.
— А я бы очень хотела знать, с какой стати вам пришло в голову, что вы имеете на это право?
Сердце Клер колотилось, как пулемет.
— Может, я и не стала бы целоваться с Дереком Гудменом, если бы вы соизволили заметить, что я существую на свете. Я прожила здесь целых две недели, а вы и двух слов со мной не сказали. Могли бы что-нибудь сделать, чтобы я не чувствовала себя здесь чужой, чтобы я видела, что мне здесь рады… пригласили бы погулять, что ли, показали бы здесь все, познакомили с достопримечательностями… А вы вместо этого вели себя так, будто пожалели, что предложили мне эту работу.
— Господи, — сказал Эндрю.
Он прислонился к стене и скрестил на груди руки.
— Я действительно все испортил, это правда! — покрутил он головой, потом вздохнул и уныло заглянул Клер в глаза. — Все испортил, с самого начала.
— Что вы хотите этим сказать?
— Я же для вас старался, чтобы все у вас было хорошо, чтобы вас все устраивало. Вот и перестарался. Перед вашим приездом я договорился, чтобы вам предоставили все привилегии, которыми обладают остальные преподаватели, несмотря на то что вы у нас работаете временно. Я добился, чтобы вам выдали ключ «фа», я настоял, чтобы вы обедали за преподавательским столом, я забронировал для вас прекрасную квартиру. Я и представить себе не мог, что кое-кто станет завидовать или обидится. Стали задавать мне вопросы, почему, мол, да зачем я пригласил вас, кое-кто даже намекал, что у меня тут личный интерес, хотя ваш аттестат, рекомендации и диссертация говорили сами за себя. Когда вы приехали, я понял, что для вас же лучше будет, если я стану избегать вас.
— Могли бы, по крайней мере, объясниться, рассказать почему.
— Да я просто не знал, как объяснить, что говорить. Мол, все кругом считают, что я за вами ухлестываю — так, что ли? В таких обстоятельствах это могло бы показаться нарушением профессиональной этики.
— А почему же все-таки вы пригласили меня сюда работать?
— Потому что думал, что для нашего колледжа вы будете огромным приобретением.
Он замолчал и уставился в пол, словно не знал, стоит ли продолжать. Наконец он поднял голову и заглянул Клер в глаза.
— А еще я боялся, что, если вы не приедете к нам работать, я не увижу вас больше никогда.
— Что-о?
Она не сразу поняла смысл его слов. Так значит, вот оно что! Она все-таки ему нравится. О, как долго она ждала этого признания! Клер почувствовала, что краснеет, но не от стыда, а скорее от удовольствия.
— Это правда?
— Правда, — ответил он, усмехнувшись, и эта усмешка показалась ей совершенно очаровательной.
— А Габриэлла?
— Мы разошлись пару месяцев назад. У нее своя жизнь, у меня своя, и оказалось, что сложить это вместе не получается.
— Но Каролина Сатклифф…
— Каролина Сатклифф самая большая сплетница во всем Кембридже. Я дал себе слово никогда и ничего не говорить с ней о себе, о своей личной жизни. И советую вам делать то же самое, иначе будете иметь удовольствие слышать, как совершенно незнакомые люди станут пересказывать вам все ваши личные секреты. Я понятия не имею, почему Габриэлла не сообщила ей, что мы с ней разбежались, думаю, у нее были на этот счет свои причины. В общем, вы меня поняли: рядом с Каролиной надо держать ухо востро. К несчастью, она жена одного моего старого друга, и я не могу так вот прямо дать ей понять, что мне неприятно ее общество, тем более что у нас могут быть в колледже общие дела. От нее так просто не отвяжешься, последствия непредсказуемы, а уж сесть с вами рядом за столом — значит породить лавину сплетен. Вот я и не сажусь за стол рядом с вами, хотя очень хотел бы.
